Инна Балтийская - Салон «Зазеркалье»

Я призадумалась. Дело в том, что я почему-то никогда не носила никаких украшений. Нет, не подумайте, что из-за бедности. Когда я еще училась в школе, мамочка неплохо зарабатывала и постоянно покупала мне браслетики, цепочки, клипсы из недорогого серебра, а иногда и золотые, с цветными камушками. Чтобы не огорчать маму, по одному разу я обязательно надевала побрякушки. А потом они перекочевывали в один из ящиков письменного стола или в шкатулку. И там оставались уже навсегда. Подруги, увешанные колечками и сережками, недоумевали, глядя на мои длинные пальцы — не только без колец, но даже без маникюра. Я аккуратно обрезала ногти, полагая, что этого вполне достаточно.

Правда, в салоне мне надо было носить хотя бы ожерелье, но я и тут выкрутилась из положения. Купила красивые длинные бусы из каких-то камешков с гравировкой, но нацепляла их, лишь заслышав голос любимой начальницы. Стоило той уйти из подвала, я тут же прятала великолепие в ящик стола.

При этом я очень люблю яркие платья, короткие шортики, мини-юбочки, босоножки на высоком каблуке. То есть недостатком женственности в принципе не страдаю. Чем вызвана такая нелюбовь именно к бижутерии, я и сама толком не понимаю. Наверное, надо обратиться к психоаналитику.

«Только не к Сумкину!» — тут же взмолился внутренний голос. Вспомнив про психотерапевта, я как-то развеселилась. Интересно, надо ли докладывать Роланду, что любимых украшений не имеется, только нелюбимые? А собственно, зачем? Ладно бы я в самом деле нуждалась в услугах мага для устранения соперницы!

А вот лишняя информация ему ни к чему. И я довольно бодро ответила:

— Свои любимые бусы я дала поносить подруге. Если надо, могу завтра же забрать. Или сгодится что-нибудь другое?

— Если ты любишь какую-то вещь, она подействует лучше остальных. Давай сделаем так. Ты завтра утром забираешь бусы. В полдень я подойду к воротам этого дома, ты передашь мне бусы и фотографию девушки, при мне договоришься с Катюшей о встрече. Остальное я расскажу позже.

Наутро я позвонила Дайге, договорилась, что приду на работу после полудня, и, опять не позавтракав, понеслась в центр города, на главный рынок. Я твердо решила купить первые попавшиеся бусы и выдать их за любимые. Из какого-то суеверия мне очень не хотелось давать магу свои украшения, пусть я даже их толком не носила. В одном из павильончиков я нашла то, что нужно: три ряда жутко безвкусных, зато ярких ядовито-оранжевых искусственных крупных жемчужин, вдобавок перевитых ниточками мелкого сиреневого бисера. На мой взгляд, особу, надевшую такое на шею, следовало этим же ожерельем немедленно удавить. Но мне их не носить, а Роланд пусть пользуется.

Незадолго до полудня я подошла к воротам, у которых маг назначил мне свидание. Роланд опять опоздал минут на десять. Подойдя, он улыбнулся, отпер ворота, мы зашли во внутренний дворик, сели на лавочку.

Я протянула магу фотографию Катюши и свежекупленное ожерелье. В черных глазах Роланда промелькнуло недоумение. Как будто не веря себе, он осмотрел меня с головы до ног, задержал взгляд на ушах без намека на сережки, потом перевел глаза на пальцы без перстней…

Могу себе представить испуг мага! Такой двухцветной красоты он наверняка никогда не видел, по крайней мере, на приличных людях. А я, видимо, поначалу произвела впечатление особы с хорошим вкусом. Что же, пусть Роланд убедится, что тоже способен на ошибку.

Справившись с изумлением, Роланд начал подробный инструктаж. Похоже было, что мы обсуждаем не устранение соперницы с помощью магии, а как минимум диверсию на атомном реакторе.

— Сейчас ты позвонишь Катерине, назначишь встречу в открытом кафе парка Экспланада. Девушка должна прийти туда в семь вечера. Но ты на эту встречу не пойдешь. Теперь слушай внимательно. Ровно в полседьмого ты должна быть у себя дома. Ты живешь одна?

— С мамой.

— Плохо. В таком случае, запрешься у себя в комнате, включишь музыку погромче. С полседьмого до половины десятого мать не должна к тебе заходить! И ты ни с кем не должна разговаривать. Это очень важно! Ты не должна никому звонить. Ты не должна брать трубку, если позвонят тебе. Даже если позвоню я сам. Учти, именно от твоего молчания зависит теперь успех магии. У тебя есть вопросы?

Вопросы у меня были, но я предпочла их не задавать. Кроме одного:

— Я все поняла, Роланд. А как же быть… — я немного помялась, — с оплатой?

— Ты все узнаешь в свое время, — маг опять улыбнулся своей ласковой, чуть дразнящей улыбкой. — Я тебе на днях позвоню.

Он легко поднялся с лавочки и устремился к выходу. Я шагала следом, лихорадочно пытаясь сообразить, почему три часа должна просидеть дома в полном молчании.

Когда мы приблизились к воротам, Роланд галантно пропустил меня вперед. Потом запер створки на большой амбарный замок, небрежно кивнул мне и, не оглядываясь, помчался по каким-то своим магическим делам.

Я же поспешила в «Зазеркалье».

Увидев меня, Дайга оживилась, встала из-за стойки и радостно сказала:

— Ну вот, я тебя эти два часа прикрывала. Приходила Алиса, я сказала, что ты с утра была, а потом… ну, отравление, живот разболелся, и ты пошла к врачу. Хозяйка была в салоне не более часа, но, может, еще вернется. Так что ты пока посиди на моем месте, а я чаек попью. Виктор Борисович давно зовет. Если Алиса нагрянет, скажи, что я зашла к Сумкину на минутку, передать просьбу одной клиентки. И тут же постучи нам в дверь!

Администраторша скрылась в кабине-тике психотерапевта. Меня более чем устраивал такой поворот событий. Во-первых, мы прекрасно можем подменять друг друга, значит, я всегда без проблем отпрошусь, если возникнет надобность. Во-вторых, сейчас мне просто позарез был нужен телефон. Однако! Неужто у придурочного соседа такой вкусный чай? Дайга пьет его каждый день и все никак не напьется!

Подивившись, я взяла трубку и начала набирать нужные номера.

ГЛАВА 20

Ровно в половине седьмого небольшая, но дружная компания сидела в засаде.

Мой верный друг Альбертик с видеокамерой ошивался возле фонтана, изображая туриста, очарованного рижскими достопримечательностями. Он рьяно снимал все, что только попадалось ему на глаза, сопровождая съемку фразами: «О, майн готт! Дас ист фантастиш!» По-моему, выходило весьма натурально, почти как в немецкой порнушке.

Две подружки, Люда и Танюша, сидели за столиком в самом кафе. Они потягивали кофе из пластиковых стаканчиков, увлеченно рассматривая толстенный глянцевый журнал.

Я окопалась на лавочке сбоку от кафе. Поскольку меня, единственную из всей компании, Лена прекрасно знала в лицо, пришлось прибегнуть к маскировке. На голову я водрузила огромную уродливую белую панаму, под которую старательно запихнула скрученные узлом волосы. Взамен несколькими заколками прямо к панаме прицепила три черных локона, которые мне продали под видом шиньонов. На носу красовались черные очки в пол-лица, губы были выкрашены алой помадой оттенка «вырви глаз». Из одежды я выбрала темно-розовый льняной сарафан и черные стоптанные босоножки — единственную обувь совсем без каблука. В руках цвела желтая роза. Конечно, в таком виде я привлекала нездоровое внимание прохожих, зато могла надеяться, что Лена меня ни за что не опознает. Не станет же она присматриваться ко всем городским сумасшедшим!