Энн Пэтчетт - Заложники

– Беатрис, – спросил Симон Тибо, – этот парень – твоя сестра?

Беатрис пожала плечами:

– Кармен? Сестра? Вы что, совсем с ума сошли?

Услышав свое имя, Кармен подняла голову и взглянула на них с другого конца комнаты. Беатрис назвала ее по имени. В этом мире вообще невозможно ничего скрыть. Кармен бросила на пол журнал, который только что листала. Это был итальянский журнал со множеством фотографий кинозвезд и членов королевских фамилий. Текст наверняка содержал сверхважную информацию об их частной жизни, но она не могла его прочитать. Журнал был найден в тумбочке у кровати, на которой спала жена вице-президента. Кармен взяла свой револьвер, пошла на кухню и захлопнула за собой дверь. Никто не бросился ей вдогонку – этой явно рассерженной девчонке-подростку с оружием в руках. Деваться ей все равно было некуда, и все решили, что рано или поздно она выйдет из кухни сама. Заложникам очень хотелось посмотреть на нее еще раз, без кепки, хорошенько разглядеть ее в качестве девушки, но они готовы были ждать. Если это новый поворот событий – террористка сама берет себя в плен на пару часов, то подобная драма все же лучше, чем унылое созерцание моросящего дождичка.

– Я должен был догадаться, что она девушка, – сказал Рубен Оскару Мендосе, подрядчику, который жил всего лишь в нескольких милях отсюда.

Оскар пожал плечами:

– У меня дома пять дочерей, но в этой комнате я не видел ни одной девушки. – Он остановился, а затем наклонился поближе к вице-президенту: – То есть я видел в этой комнате девушку. Вернее, женщину. В этой комнате может быть только она женщина. – Он многозначительно указал головой в ту сторону, где сидела Роксана Косс.

Рубен кивнул.

– Разумеется, – подтвердил он. – Разумеется.

– Я думаю, я вряд ли дождусь лучшей возможности, чтобы сказать ей, как я ее люблю. – Оскар Мендоса потер рукой подбородок. – Я не имею в виду, что это должно произойти прямо сейчас. Это не обязательно должно произойти сегодня, хотя может и сегодня. Дни у нас такие длинные, что я думаю, к ужину будет как раз вовремя. Никогда ничего не знаешь до тех пор, пока это не приходит, не правда ли? Пока не оказываешься в таком месте. – Он был крупным мужчиной около шести футов росту и с широкими плечами. И очень сильным, потому что, несмотря на свой статус подрядчика, все равно частенько сам вынужден был садиться за рычаги автопогрузчиков, таскать грузы и укладывать стройматериалы в штабеля. Он являл собой прекрасный пример человека, который работает на самого себя. Оскару Мендосе приходилось наклоняться, чтобы говорить на ухо вице-президенту. – Но я сделаю это, пока мы все еще здесь находимся. Запомните мои слова.

Рубен снова кивнул. Несколько дней назад Роксана Косс сменила свое вечернее платье и теперь была одета в коричневые брюки его жены и любимый кардиган цвета морской волны из тончайшей шерсти альпаки, который он подарил ей на вторую годовщину свадьбы. Он попросил одного из стражей подняться с ним наверх. Он собственноручно отыскал в кладовке кардиган и принес его Роксане.

– Вы не замерзли? – спросил он ее. А затем осторожно набросил кардиган на ее плечи. Было ли предательством по отношению к жене так быстро отдать столь любимую ею вещь чужой женщине? Однако для него этот кардиган объединял обеих женщин в одну, и это доставляло ему несказанное удовольствие – знать, что его прекрасная гостья носит теперь одежду его жены, по которой он так тоскует. Шерсть сохранила запах духов, и этот запах тоже живо напоминал ему о жене, когда он проходил мимо певицы. Кроме того, Роксана носила теперь пару знакомых тапочек, ранее принадлежащих няне Эсмеральде, потому что обувь его жены оказалась для нее слишком маленького размера. Как приятно было засунуть нос в крошечный, тщательно убранный шкаф Эсмеральды!

– А вы не собираетесь признаться ей в любви? – спросил подрядчик. – Это же ваш дом. Вы имеете полное право объясниться первым.

Рубен обдумал предложение своего гостя.

– Вполне вероятно. – Он старался не смотреть на Роксану. Но не мог. Он представлял себе, как держит ее руку, как показывает ей звезды с каменной веранды за домом, если, конечно, им когда-нибудь позволят выйти из дома на веранду. В конце концов, он ведь не кто-нибудь, а вице-президент страны! Это должно произвести на нее впечатление. Да и сама она не очень высока ростом. Этакий эльф, карманная Венера. Он был очень благодарен за ее рост. – Скорей всего, это не очень уместно, принимая во внимание мое положение.

– Как это неуместно? – спросил Оскар. Его голос звучал беззаботно и равнодушно. – В конце концов они непременно нас убьют. Или те, кто внутри, или те, кто снаружи. Стрельба обязательно начнется. Случится какая-нибудь ужасная ошибка, и мы можем пасть ее жертвами. Те, кто снаружи, не допустят, чтобы все считали, будто с нами хорошо обращались. Для них очень важно, чтобы дело кончилось нашей смертью. Если иметь в виду других людей, так сказать – массы. Нельзя позволить им набраться неправильных идей. Вы же сами человек из правительства. Вы сами гораздо больше знаете об этих вещах, чем я.

– Действительно, так бывает.

– Так что же мешает вам ей сказать? Что касается меня, то я это сделаю из чувства самоуважения, по крайней мере, чтобы убедить самого себя, что в последние дни своей жизни я сделал над собой некоторое усилие. Я хочу поговорить с этим молодым японцем, переводчиком. Когда наступит подходящий момент, то есть когда я буду знать, что хочу сказать. Вы можете подойти к ней гораздо раньше.

Рубену очень нравился этот подрядчик. Несмотря на то что раньше они никогда не встречались, сам факт, что они живут в одном городе, заставил их почувствовать себя сперва соседями, потом старыми друзьями, а потом и братьями.

– А что ты знаешь о таких женщинах, как она?

Оскар захихикал и положил руку на плечо своего брата.

– Слушай, ты, маленький вице-президент, – сказал он, – я знаю столько, сколько тебе и не снилось! – Разговор на эту тему мог получиться очень пространным, но в этом месте пространные разговоры были весьма кстати. Когда заложники потеряли главную, большую свободу, то тут же привыкли к новым и маленьким свободам: к свободе иметь навязчивые идеи и мыслить пространно, к свободе помнить все в деталях. Вдали от своей жены и пяти дочерей, которые ему постоянно противоречили и перебивали, подрядчик ощутил в себе способность мечтать без постоянной оглядки на окружающих. В жизни Оскар Мендоса был хорошим отцом, но сейчас он снова вспоминал свою жизнь в молодые годы. Дочь всегда является предметом раздора между отцом и возлюбленным, и в этой битве отец хоть и сражается доблестно, но всегда проигрывает. Оскар прекрасно знал, что одна за другой его дочери когда-нибудь его покинут: или торжественно, через церемонию брака, или буднично, в машине, несущейся в сумерках по направлению к океану. В свое время Оскар сам заставил слишком многих девушек забыть свои нравственные принципы и хорошее воспитание, лаская с нежной настойчивостью их интимные места. Девушки в этом смысле очень похожи на котят: если ласково почесывать у них за ушком, они тут же становятся безвольными. Затем он шептал им свои предложения относительно вещей, которые они могут сделать совместно, – чудесные прогулки в темноте, в которых он мог стать для них гидом. Его голос проникал, как наркотик, в уши его жертв, пока наконец они не забывали обо всем на свете, даже свои собственные имена, пока наконец сами не предлагали ему себя, свои теплые и сладкие, как марципан, тела.