Чувствуй себя как хочешь - Холланд Саммер
Бри говорит, стоит обсудить это с психологом, но какой толк? Страх ведь появился не из-за того, что Флоренс делает или не делает. У него есть одна веская причина, и пока эта причина работает в соседнем здании, страх тоже никуда не денется.
Грег подарил ей галерею четыре года назад. Бессрочный договор аренды, по которому Флоренс каждый месяц скрупулезно переводит ему на счет десять долларов. Отдельный вход с небольшой аккуратной маркизой. Полная свобода действий в вопросах ремонта.
Он инвестировал в открытие собственные сбережения, которые вытащил из трастового фонда. Правда, об этом теперь можно не беспокоиться: деньги Флоренс вернула с первого же крупного заработка, хоть он и не сразу забрал все, что она пыталась ему впихнуть. Потребовал, чтобы оставила запас на реинвестиции или подушку безопасности.
Она дождалась второго крупного заработка, сама высчитала необходимые проценты и все равно закрыла этот долг. А вот бесплатная аренда по какой категории проходит? Тоже долг?
Флоренс закидывает в блендер порезанный банан и немного шпината: для завтрака достаточно. Уезжая от Грега, она прямо спросила, что будет с его подарком. И тот ответил, что галерея остается ей, и он даже не подумает уничтожать результат тяжелого труда. Казалось, говорил искренне.
За четыре года Грег мало изменился. Иногда возникает ощущение, будто она зря переживает, и он все еще не собирается ничего у нее отбирать. Но стоит ему зайти на ланч, Флоренс на секунду вздрагивает: вдруг это будет тот самый разговор?
Душ и завтрак помогают отвлечься, хоть и ненадолго. Оглядывая себя в зеркале, Флоренс замечает, что ее живот больше не выглядит идеально плоским. Нужно вернуться в спортзал и перестать пить: калорий в алкоголе не меньше, чем в стейке. Несколько недель переживаний из-за расставания не прошли даром.
Ее колумбийской заднице только дай волю – вырастет до размеров баобаба. Жутко обидно, что в генетической лотерее на самом деле невозможно выиграть. Густые и красивые волосы на голове? Получи в довесок такие же, но по всему телу, в том числе на сосках! Крупная грудь отличной формы? Только в комплекте с гигантскими бедрами, которые накапливают жир даже из брокколи.
Приходится выбрать чуть более свободную одежду, чем обычно: нельзя же выставлять напоказ круглое пузо. Еще подумают, что Флоренс беременна, а вместе со слухами о расставании такая новость будет поводом для очередных пересудов.
«Галеристка Флоренс Мендоса носит под сердцем ребенка Гэри Барнса. Не это ли явилось причиной их расставания?»
Нужно найти в понедельнике что-то позитивное и перестать тревожиться из-за всего на свете. У нее пока еще не отбирают галерею. И живот уйдет за пару тренировок.
Флоренс смотрит на себя в зеркало перед выходом. Расправить плечи. Приподнять подбородок. Приятная улыбка на губах. Готовность к очередному понедельнику.
Она выходит чуть позже обычного – ну и что? Начальника, который мог бы отругать ее за опоздание, нет. А до конца банковского дня прорва времени.
Этажом ниже Флоренс натыкается на Бена и Хэйзел. Вот для них, наверное, еще слишком рано, по крайней мере, на обоих лицах запечатлено одинаковое сонное и угрюмое выражение.
– Доброе утро, соседи, – кивает она, – сложный понедельник?
Они вразнобой отвечают, меряя ее настороженными взглядами. Ей стоит пройти мимо. Спуститься к машине, поехать на работу… Но Флоренс не выдерживает.
– После пятницы все живы? – спрашивает она.
– Все в порядке, – напряженно отвечает Бен. – Мистер Нери?..
– Ничего себе не сломал.
Флоренс делает шаг, чтобы уйти, – соседскую беседу можно считать оконченной. Но голос Хэйзел останавливает ее.
– Вы могли бы предупредить, – выпаливает та, – что Гуфи лежит на земле.
– Сам виноват в произошедшем, – вскидывается Флоренс, – и очень легко отделался.
– Удар в солнечное сплетение – это опасно, – говорит Бен.
– Ничего, он получил его от профессионала. И да, если он еще раз меня тронет… – Она осекается, вспоминая, что Джек сказал Рендаллу. – Нет. Если он еще раз на меня посмотрит, будет гораздо хуже. А я вызову скорую помощь, и удачи его страховке ее покрыть.
– Он не хотел ничего плохого, – вступается за Гуфи Хэйзел.
– Да, – подтверждает Бен. – Просто мы все выпили, и получилось не очень хорошо. Но так-то он отличный парень.
На самом деле в его словах есть доля правды. Это ведь Флоренс, Бри и Маттео завалились на вечеринку неприглашенными, наслаждаясь вниманием и благоговением. Красиво ушли, оставив за собой двоих избитых парней. Настоящая богема Нью-Йорка. Сейчас даже стыдно становится.
– Пусть держит свои руки при себе, – произносит она немного мягче. – А вы куда-то собираетесь? Еще достаточно рано.
– В мастерскую, – отвечает Бен, – надо закончить одну работу.
Флоренс хочется дать им шанс. В конце концов, из-за нее их вечеринка превратилась в поле боя. Единственное, чем она может отплатить, – посмотреть их работы. Для молодых художников без имени и денег это действительно много.
– Ладно, – вздыхает она, – я посмотрю вас еще раз. Ведите.
– Что? – переспрашивает Бен. – Простите, я не понимаю.
– Ты подавал заявку в галерею, так?
– Да, но вы ведь…
– Я посмотрю ваши работы еще раз. Теперь вживую.
Бен и Хэйзел переглядываются, но не спорят. Их мастерская оказывается совсем рядом – в квартале от дома. Они делят ее с другими художниками, и пока Флоренс добирается до нужной комнаты, успевает заметить пару хороших, свежих идей. Стоит зайти сюда еще раз, к остальным.
Картина, над которой они работают, оказывается монохромной абстракцией. Две части – белая с черным паттерном и черная с белым – пытаются найти точки соприкосновения. Где-то они сливаются, где-то отталкиваются, где-то не могут даже достичь друг друга.
– М-мы оба над ней работаем. – Бен запинается, пытаясь объяснить. – Хотим сделать картину о…
– Инь и ян, – договаривает Флоренс, – мужское и женское начало, Марс и Венера. Верно поняла?
– В целом – да, – соглашается тот. – Но мы хотели не противопоставления. Это про то, как две части пытаются ужиться друг с другом.
– Классика, – заключает она.
Флоренс делает шаг назад, на секунду прикрывает глаза, чтобы отстраниться от деталей и взглянуть на картину в целом.
Бен и Хэйзел молчат, ожидая ее решения. Флоренс улыбается сама себе: она все еще способна что-то видеть.
– Покажите остальное.
Флоренс придирчиво рассматривает картины в мастерской. Ей нравится замечать, что получилось, а что – нет. Чувствовать себя профессионалом, а не цирковой собачкой, которая носится между покупателями и хвалит чужие прически на приемах.
– Ты не прислал мне свои лучшие работы, Бен, – замечает она.
– Они недостаточно хорошо получились, – смущенно бормочет тот.
– Зато живые.
Флоренс отбирает несколько работ, которые вполне можно продать, – и даже знает, кому они могут понравиться. Есть у нее ценители. Конечно, еще многое предстоит доработать, но это уже не ее забота.
Бен выглядит растерянным, в то время как Хэйзел смотрит на нее с почти откровенной враждебностью. Бедный ребенок, ей кажется, что она уже все поняла о мире искусства и точно знает, как должно быть. Девочке еще придется пережить худший момент в ее жизни. Маленькое сердечко под броней подросткового хамства разобьется вдребезги, как только Хэйзел поймет, что Бен – единственный в их паре, кто по-настоящему талантлив.
Впрочем, она всегда может уйти в перформанс и делать громкие заявления закатыванием глаз.
Флоренс проговаривает финансовые условия и выходит на улицу, не забыв уточнить, кто еще работает в мастерской. Ни одного знакомого имени.
Она не художница, никогда не мечтала ею быть. Чем больше времени проводит в мире искусства, тем больше радуется этому факту. Ее переживания из-за галереи не сравнятся с тем адом, через который проходят творческие люди.
Даже если Флоренс и самой неприятно быть частью огромной мясорубки, это все еще бизнес. Хочется чистого, беззаветного и незамутненного творчества – есть интернет, улицы, миллионы возможностей. Галереи зарабатывают на продаже картин. Они платят аренду, зарплаты и налоги. Да что там – освещение, купленное под Мартина, обошлось в целое состояние.
