Евгения Михайлова - Две причины жить

Ричард набрал номер телефона Филиппа Нуаре в Москве.

— Филипп, я решил. Скажи ей все. Пусть готовится к путешествию. Я приглашаю ее в гости. Предложи ей выбрать место. Любое. Я куплю там дом.

Сергей позвонил Дине поздно вечером.

— Диночка, нам с Филиппом очень нужно с тобой поговорить. Это важно именно для тебя. Спустись через полчаса, пожалуйста, можешь с псом. Если, конечно, у него есть свои интересы на улице. Потому что в доме мы сможем обменяться с ним только гавканьем.

Когда Дина с Топиком вышли, серебристый «Фольксваген» Филиппа уже стоял у подъезда. Мужчины ждали, стоя рядом с Диной, пока Топик не побежал по своим делам. Потом Сергей сказал:

— Такое дело, Дина. Вот ты говорила, что у тебя нет ни одного родственника. А это не так. У тебя есть, как бы точнее выразиться, дядька…

— А в огороде бузина, — блеснул Филипп знанием русского фольклора.

Дина и Сергей с изумлением на него посмотрели.

— Как же так? — спросила Дина. — У мамы и папы не было сестер и братьев.

— Тут надо копать глубже. Сама рассказывала, что у тебя был в Харькове прадед с историческими неприятностями. Так вот, это его внук.

— В Америке?

— В ней. Но дело еще в том, что круче этого миллиардера хрен найдешь. Вот такие дела. Так что тебя с этими драгоценностями интуиция не подвела. А в других случаях подводила. Потому что он давно тебя пасет. Филипп — его представитель. Давай, мать, собирайся. Твой дядя, Ричард Штайн, ждет тебя в любом месте земного шара, где ты пожелаешь. Король встретит наследницу с надлежащими почестями.

— Но это невозможно, — растерянно сказала Дина. — Для собак — сорок дней карантина, что исключено.

— Ты в своем уме? Ну, присмотрит кто-то за псом.

— Нет.

— Ричард пришлет свой самолет, собака полетит зайцем, — сказал Филипп и радостно засмеялся.

— Дело не только в этом, ребята. Я не могу так сразу бросить Тамару, Алису, твое расследование, Сережа. Не хочу обидеть родственника, но это сейчас для меня важнее. Мы оба дольше ждали. И еще. У меня есть один дом, вот этот. Я тут всех своих потеряла. Физически потеряла. Но пока я здесь — они со мной. Я не могу это разрушить.

— Вот видишь, Филипп, — сказал Сергей. — Я же тебе говорил. В нашей истории не только дядя с прибабахом.

— Что поделать. Они — родственники. В чем не может быть никаких сомнений.

В дверь стукнули, явно ногой. Сергей открыл, не сомневаясь в том, что увидит Наташку. Да, видок. Пожалуй, то, что он задумал, не получится. Сергею позвонили из мужского журнала и заказали снимок «той модели», которую он снимал для «Элиты».

— Но только чтоб там были твой вкус, фантазия, выдумка. Просто б…и у нас есть.

Наташка с готовностью согласилась. Но, придумывая образ, ситуацию, он совсем забыл, что она изменилась: потускнела, подурнела, повзрослела. И конечно, совсем не следит за собой.

— Есть хочешь? — спросил он, надеясь определиться по ходу дела.

— Давай, — безразлично сказала она.

Съев несколько толстых кусков колбасы со сладкой булкой, она уставилась на него: «Ну и чего?»

— Заявка на тебя поступила, как на знаменитость. Толстый, блестящий мужской журнал.

— Для педиков, что ли?

— Думай, Наташа, думай. Зачем педикам твои портреты? Мужскими называются журналы, которые читают мужчины.

—.А женщинам запрещено, что ли?

— Ладно, не будем тратить время на условности. Надо решить, как тебя снимать.

— В смысле — голой или нет?

— Да это как раз уже решено и заказано. В жанре «ню», то есть обнаженная натура.

— «Ню» так «ню». А почему я? Так им понравилась?

— Понравилась.

Сергей серьезно смотрел на Наташу. Он знал по опыту, что из трехсот моделей для съемки пригодны от силы десять. Лицо должно быть выразительным, неглупым, способным передать эмоциональную суть и так далее — параметров не счесть. Если имеется в виду серьезная работа. Но иногда все это есть, и чувствуется рука хорошего мастера, а снимок неинтересен. Яркая, банальная картинка, каких тысячи. Значит, в модели не было чего-то главного. Чего-то, что трудно определить словами. У Наташки было банально хорошенькое личико, ее молодость, конечно, привлекала. Что касается остального, то Сергей считал ее полной дурой. Но в ней было что-то, чем не обладает большинство людей. Некое сочетание качеств нашло удачное выражение во внешности. И объектив это. ловит.

— Я кое-что придумал, но теперь засомневался. Запустила ты себя. Слушай, сходи-ка в душ, вымой голову шампунем раза три, физиономию потри мочалкой. У тебя под глазами мешки! Тебе сколько лет, подруга?

Когда она вышла, завернутая в полотенце, розовая, облепленная мокрыми прядями длинных волос ниже поясницы, к нему вернулась надежда.

— Помнишь, как мы познакомились? Ты сидела в пыли и лопала мороженое от большого куска. Мисс Мороженое! Помнишь?

— Ну?

— Я сказал: «Ты сейчас будешь мисс Мороженое». Сергей сдвинул два стола, достал из сумки большой кусок розового шелка и положил его, как скатерть.

— Ложись. Оставайся в полотенце. Только не поправляй его, когда оно начнет разматываться.

Затем он открыл холодильник и стал доставать оттуда самое разнообразное мороженое, которое он заранее положил в синие и красные керамические формочки. Шоколадные розы, замороженные фрукты украшали белые, розовые, желтые, зеленые кремовые горки. Сергей облепил Наташку со всех сторон этим великолепием, удовлетворенно отметил изумленный и восторженный блеск ее глаз, яркий румянец. И лишь потом подобрал макияж. Розовую, блестящую, «несъедаемую» помаду, темно-синюю тушь для ресниц и легкие мазки теней — голубых, розовых и золотых. Чуть-чуть пудры, чтобы видна была превосходная, здоровая кожа. И блестящий розовый лак на руках и ногах.

— А теперь двигайся, ешь, рассматривай, пробуй. Делай что хочешь. Я пока пристраиваюсь.

— Вот это кайф! — только и сказала Наташка и погрузилась в удовольствие. Она ела шоколадную розу рукой. Затем брала ложечку и выедала фруктовую начинку, облизывала пальцы, разрушала произведения кулинарного искусства. Полотенце давно уже ничего не закрывало. Она не пыталась лечь в красивую позу, и он этого не хотел. Она садилась, скрестив ноги, ложилась на живот, ей нисколько не мешали сладкие струйки, которые текли уже по всему телу.

— Ты что, есть сюда пришла? — вдруг строго спросил Сергей.

И она посмотрела на него сквозь высохшие пушистые пряди угрюмо и недовольно. Нежный рот был как цветок в каплях растаявшего мороженого, а припухшие, сердитые глаза говорили: как ты мог оторвать меня от самого главного? Я же мисс Мороженое! Вот! Оно! Сергей поснимал еще немного. Рассказал ей пару анекдотов, чтобы она смеялась, запрокинув голову и зажмурив глаза, вспомнил историю про найденного в лесу инопланетянина «Алешеньку», чтобы глаза ее стали круглыми от удивления.