Людмила Котлярова - Загадка Бомарше

— Я уже дошел до того, что соглашаюсь и с этим вариантом, — вздохнул Феоктистов. — Пойдемте. Кстати, на улице не слышно дождя.

— Жаль, а мне сейчас хотелось пройтись под дождем. Идемте.

Глава 28

Бомарше в домашнем халате, с всклоченными волосами, сидел в своем кабинете и прислушивался к крикам толпы, доносящимся с улицы. Весь его вид свидетельствовал о крайней тревоге.

Вбежавший слуга сообщил неприятные известия.

— Мсье, они уже совсем близко, и их очень много. Может быть, несколько тысяч.

— Чего хотят эти негодяи? — спросил Бомарше.

— Они кричат, что хотят обыскать ваш дом. Кто-то им сказал, что здесь хранится много оружия.

— Ах, они желают обыскать мой дом. Им понадобилось оружие, и они решили, что мой дом им целиком набит. Так поможем же им. Пусть видят все, что в нем есть. Открывайте все двери, все шкафы, все ящики столов. Не обращайте внимания на то, что лежит внутри. Пусть они видят, что я ничего не скрывают от революционного народа, что я чист перед ним. Я сам их встречу, и стану экскурсоводом по моему дому. Лучшего провожатого им не найти. Я не боюсь этих людей, я никогда никого не боялся, и сейчас не собираюсь этого делать.

В это время в кабинет вбежал Годен, вид его был чрезвычайно встревоженным.

— Они совсем близко и настроены очень агрессивно. Пьер, вам надо немедленно покинуть дом. Риск очень велик, — обратился Годен к Бомарше.

— Ни за что! Я не отступлю перед ними. Я ни в чем не виноват, чтобы прятаться.

— Эти люди не собираются выяснять, виноваты вы или не виноваты. Разве вы не знаете, что такое толпа и как она склонна к самосуду. Достаточно одной искры, чтобы она вспыхнула. И тогда ее никто не остановит. Разве вы забыли, как она себя ведет в последнее время. Одно дело риск, а другое дело безрассудство, — пытался образумить друга Годен.

— Ну, хорошо, мой друг, вы меня уговорили, — согласился с ним под напором его аргументов Бомарше. — Глупо быть растерзанным людьми, которых ярость и гнев превращают в зверей. Но, куда же бежать?

— Вас ждут в соседнем доме, через улицу. Поторопитесь. — Годен бросился к окну, чтобы посмотреть, что там происходит. — Они уже видны. Скорей, через черный ход! — Закричал он. И в следующую секунду отчаяние охватило его. — О поздно, несколько минут промедления сделали свое дело.

По лестнице в коридоре раздался топот ног. Бомарше и Годен переглянулись, бежать уже было поздно. Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилось несколько человек.

— Я комиссар прокураторы Коммуны, — представился один из них и протянул Бомарше какую-то бумажку. — Вот ордер на обыск в вашем доме, гражданин Бомарше.

— Ищите, мне нечего скрывать. Какой ужасный парадокс, я тот, кто столько сделал ради того, чтобы была разрушена деспотия, являюсь объектом гонения властей. Смотрите, я готов перед вами даже предстать в чем мать родила, если это поможет делу революции. — Бомарше пытался шутить, но комиссар никак не реагировал на его высказывания.

— У нас есть сведения, что в доме спрятано оружие. Будет лучше, если вы его выдадите сами, — предложил комиссар Бомарше.

— Мое оружие — это мое перо. Другое оружие я в жизни брал крайне редко. Здесь нет того, чего вы ищете.

— Посмотрим. Приступайте, — скомандовал комиссар революционерам.

Обыск продолжался несколько часов. За это время особняк Бомарше, которым он так гордился, был перевернут верх дном. В нем не осталось ни одного уголка, в котором бы не похозяйничали санкюлоты. Они устроили во всем доме настоящий погром. Книги, которым цены не было, были сброшены с полок и, словно убитые птицы, валялись на полу. Ящики всех столов были открыты, бумаги, хранящиеся в них перерыты и разбросаны, как попало. Не осталось ни одной ни вспоротой перины, ни одной целой вазы. Осколки дорогой посуды усеяли полы всех комнат. Бомарше с великой скорбью наблюдал за тем, как превращается в прах все, что он с такой любовью и усердием собирал долгие годы.

Комиссар, приведший с собой санкюлотов, все это время расхаживал по дому и наблюдал за действиями своих варваров. Когда уже были перерыты все помещения, один из санкюлотов приблизился к комиссару и доложил о том, что ничего не нашли. Комиссар объявил об окончании обыска и повернулся к Бомарше.

— Гражданин Бомарше, — четко чеканя каждое слово, проговорил он, — вы подозреваетесь в том, что обманным путем выманили у казны деньги, якобы для закупки оружия в Голландии. Поэтому, согласно постановлению прокуратуры Коммуны, вы арестованы и будете препровождены в тюрьму.

— Вы видите, мой друг, — обратился Бомарше к Гюдену, все это время находящемуся рядом с ним, — меня арестовывали при прежнем режиме, теперь арестовывают при новом. Человеку выдающихся способностей в этом мире нигде нет покоя, он вызов ему, только для посредственности в нем находится достойное место. Хорошо, идемте, но я докажу свою невиновность.

Бомарше поднялся и покорно двинулся вслед за комиссаром и его приспешниками.

Глава 29

Женщина вошла в гостиницу, огляделась, сморщила свой небольшой носик, затем подошла к сотруднице на ресепшн. Несколько минут они о чем-то оживленно говорили, причем, градус их короткой беседы несколько раз повышался и затем понижался. Наконец, получив ключ, она направилась к лифту.

Подойдя к номеру, вставила ключ в замок двери. Отворив ее, прошла в комнату. С облегчением поставила на пол увесистый чемодан. После чего внимательно огляделась вокруг.

— Ну и занесло его, — сказала она сама себе. — Городишко дрянь. Гостиница дрянь. Обстановка мерзкая. Такой женщине, как я, оскорбительно здесь даже находиться. Но ничего не поделаешь, придется с этим мириться. Что еще остается делать женщине, которую бросает подлец-любовник? Возвратиться к неудачнику — мужу, добиться его прощения и переждать в его постылых объятиях очередную гримасу судьбы. Тем более, что дела Константина, кажется, пошли на лад. Весь город оклеен афишами. Ну, а если его опять постигнет провал, пусть пеняет на себя. Рынок мужчин никогда не бывает пуст, и при желании на нем всегда можно подобрать подходящий для себя товар. Правда пока найдешь то, что нужно, придется перебрать кучу всякого дерьма. А по-настоящему раритетные и эксклюзивные экземпляры вообще большая редкость. Да, женщине, знающей себе цену, приходится нелегко.

Проговорив этот текст, она замолчала. Это была ее давняя привычка — думать вслух. Ей казалось, что проговоренные голосом думы становятся понятней, к тому же лучше запоминаются. А она терпеть не могла, когда приходилось бегать за мыслью, которая только что была и вдруг неведомо куда исчезла. Это всегда ее бесило.