Ингрид Юхансен - Фьорды. Ледяное сердце

Двери закрылись, поезд тронулся. Одна, самая непокорная и быстрая слезинка все же скатилась по щеке. Надо избавиться от мыслей о нем, от воспоминаний как от обременительного багажа. Путешествовать налегке намного быстрее и проще.

Да, надо вовремя избавляться от лишнего груза.

Пока я уговаривала себя, что всё к лучшему, проехала нужную станцию и кружила в метро битый час, пока, наконец, дотащилась до вокзала. Времени едва хватило купить билет, но это был билет не до Мадрида, даже не до Тронхейма. Когда никому вокруг нельзя верить, лучше держаться в стороне от больших городов, значит, я поеду в Ондалснес. Туристический сезон еще только-только начинается, и рейсовые автобусы в здешних краях ходят через сутки. Можно арендовать автомобиль, но я предпочитаю добираться до родных мест по воде.

Поезд увозит меня обратно в зиму.

Говоря по-правде, межсезонье – дрянное время для путешествий по норвежским фьордам и островам. Автомобильные дороги и мосты, переброшенные между кусками суши и похожие на окаменевшие языки сказочных великанов, иногда подтапливает море. Ранней весной зима часто оглядывается, сыплет снегом и подмораживает землю. «Если тебя не устраивает погода – просто подожди четверть часа, она обязательно переменится», – говорят в наших местах. Весной автомобильные дороги ненадежны вдвойне: тяжелые тучи укутают горные вершины, потом проливаются вниз мощными ливнями. После них с горных склонов сходят не только снежные лавины, но и суровые камнепады. Движение могут перекрыть в любой момент. Поэтому полагаться на автомобиль не стоит.

Родное дитя Севера, я вообще доверяю морю больше, чем суше: камень падает вниз, а вода выталкивает на поверхность.

Поэтому я выбираю паром, на худой конец, всегда можно нанять катер или попросить рыбаков подбросить тебя до ближайшей прибрежной деревушки. Здесь, на севере, люди еще не разучились помогать друг другу.

Всю дорогу я дремала, уткнувшись лицом в шарф, а когда просыпалась, мысли клубились в моей голове смутные и тяжелые, как предгрозовые тучи. Но когда я вышла из поезда, свежий морской бриз одобрительно потрепал меня по щеке, и сразу захотелось улыбнуться. Я направилась к ближайшей книжной лавочке и долго перебирала книжки на полках: психология была представлена весьма условно парой селф-хелпов на тему «Как стать богатым и счастливым за двадцать минут», отыскать среди эдакого хлама толковый справочник по патологическим зависимостям – напрасная мечта. Пришлось ограничиться покупкой блокнотика в розовых цветочках и набора цветных ручек. Никаких Молескинов здесь и близко не продавали. Мне очень пригодился бы Интернет, но после встречи с Бьёрном я остерегаюсь даже в руки брать гаджеты, любой из них превратит меня в тюленя, помеченного радиомаяком. Я бросила покупки в сумку и зашагала к ближайшему кафе. Заказала чашку чая и имбирное печенье – студенткой я всегда покупала такое перед экзаменами. Только запах имбиря способен пробудить мои мозги от спячки. Жалко, что учащейся я была не самой прилежной и психология все же сильно отличается от психиатрии. Я мало знаю о клинических проявлениях маний и о том, как именно паталогические зависимости влияют на личность. Но придется попробовать разобраться.

Начать надо не с вопроса, верить ли герр Хольмсену, а с того, что я сама знаю об Андресе? Знаю я до обидного мало: его приняли на судно в обход всех стандартных процедур, он опытный профессионал, хотя никто из коллег раньше не имел с ним дела. Он проживал в гораздо более комфортных условиях, чем полагается по статусу для персонала такого уровня. Ему прощали всякие мелкие грешки, наподобие обеда в каюте, и даже проступки крупнее – вроде сводничества между персоналом и гостями. Он с самого начала был на особом положении. Еще в нем чувствовалось образование, избыточное для такой должности. У него было полно дорогих вещей и денег…

Но самое главное, все, абсолютно все старшие офицеры, с кем я решалась заговорить о герр Рёде, в один голос советовали мне «держаться подальше от этого человека». В замкнутом социуме, будь то средневековый замок или современный круизный лайнер, сложно долго сохранять секрет.

Похоже, герр Хольмсен сказал правду. Если Андрес действительно представитель судовладельца, он больше всех заинтересован в том, чтобы главным виновником всех неприятностей объявили покойника – спрашивать не с кого! – или такую, как я. Надо признать, что я – со списком прежних задержаний, судебных разбирательств и поддельными рекомендациями – очень удобный кандидат на вакансию «главного обвиняемого». Как минимум, имидж компании не пострадает.

Но возможность избавиться от меня у Андреса была дважды. Ему незачем было убивать меня. Достаточно было дать мне утонуть, но оба раза он помог мне выкарабкаться. Буквально спас меня.

Почему?

Постукиваю кончиком ручки по исписанной страничке – жаль, что это не все, что я знаю об Андресе. Я знаю, и очень хорошо знаю, еще кое-что.

У него есть пристрастия… Очень специфические пристрастия в выборе досуга… Я действительно архаичный человек, но у меня язык не поворачивается назвать то, что я наблюдала на «приватной вечеринке» мадам, «сексом». Все же секс для меня нечто более интимное и эмоциональное – наверное, мне повезло. Не могу до конца понять, что движет этими людьми – только желание запредельного выброса эндорфина?

Нет, боюсь, не все так просто. Плохую сестренку из романа привела на темную сторону любви детская психологическая травма. Это больше, чем расхожий литературный штамп. Любой социальный работник, имеющий дело с проститутками, подтвердит – девушек приводит на улицу не только нужда или запредельная наивность. Очень многие из них страдают от проблем с личностной идентификацией и застарелых психологических травм, которые шлейфом тянутся за ними из самого детства…

Андрес рассказывал мне, как мальчишкой порезал руку каким-то адским старинным механизмом для кровопускания. Возможно, тогда он пережил настолько глубокое потрясение, что теперь получает удовольствие от боли и вида собственной крови? Возможно, по другим, неизвестным мне, причинам ему настолько нравится смотреть, как девушка тонет или задыхается и корчится в конвульсиях, что это темное чувство перевешивает здравый смысл?

Поеживаюсь под пальто от таких мыслей – получается, он просто маньяк! Запросто. Никакой гарантии, что он не врал мне про свои шрамы, тоже нет.

Очень сложно выйти победителем из игры, где действует только одно правило:

Никому нельзя верить!

Я отложила ручку и обнаружила, что основательно изгрызла ее кончик. Печенье давно закончилось, а паром успел пришвартоваться и начал принимать пассажиров.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});