Бездушный принц - Софи Ларк
Papa смотрит на кольцо на моем левом пальце. Оно утяжеляет мою руку и затрудняет игру.
– Они хорошо относятся к тебе, Аида?
Я колеблюсь, думая о том, как Кэллам украл мою одежду прошлой ночью, как он набросился на меня в машине и срезал с меня платье. Как я смаковала его поцелуй. Как мое тело отвечало на его ласки.
– Ты знаешь, что я могу за себя постоять, papa, – отвечаю я наконец.
Он кивает.
– Знаю.
– Тимон Заяц явился вчера на вечер сбора средств Кэллама, – рассказываю я.
Папа резко втягивает воздух. Будь мы на улице, он бы сплюнул на землю.
– Мясник, – говорит papa. – Чего он хотел?
– Сказал, что хочет заполучить собственность «Транзит Авторити», которая скоро пойдет с молотка. Но не думаю, что дело действительно было в этом, – скорее, он проверял Кэллама. А может, и меня тоже. Хотел посмотреть, как мы отреагируем на его требование.
– И что ответил Кэллам?
– Сказал ему отвалить.
– Как Заяц это воспринял?
– Он ушел.
Мой отец хмурится.
– Будь начеку, Аида. Тимон это так не оставит.
– Я знаю. Не волнуйся – у Гриффинов повсюду охрана.
Он кивает, но, кажется, эта информация его не удовлетворила.
Из кухни доносится шум. Звукоизоляция в доме никудышная – звуки слышны отовсюду.
Следом раздается рокочущий голос Данте и смех, похожий на смех Себастиана.
– Твои братья дома, – замечает papa.
– Пойдем. – Я кладу руку ему на плечо, вставая с банкетки.
– Я спущусь через минуту.
Я направляюсь вниз. Действительно, все три моих брата столпились на маленькой кухне вместе с Гретой. Данте пытается убрать осколки разбитых тарелок, которые костылем сбил на пол Себастиан. Его колено все еще одето в какой-то высокотехнологичный бандаж, который должен был помочь, но вместо этого превратил Себа в еще большую ходячую катастрофу, чем обычно.
Ну, он хотя бы ходит. Почти.
– Привет, недотепа, – говорю я, обнимая младшего из братьев.
– Это ты играла? – спрашивает Себастиан, обнимая меня в ответ.
– Ага.
– Звучало прямо как у нее.
– Вовсе нет, – качаю я головой.
– Совершенно точно нет, – соглашается Данте.
– Дай-ка мне метлу, – распоряжается Грета. – Ты только развел еще больший беспорядок.
Пока она отвернулась, Неро утащил одну из апельсиновых булочек и сунул целиком в рот.
Почувствовав неладное, Грета резко оборачивается и пристально смотрит на него. Неро пытается сохранять невозмутимое выражение лица, несмотря на то, что его щеки раздуты, как у бурундука.
– Это на обед! – кричит Грета.
– Щещас офед, – отвечает Неро с набитыми щеками.
– Еще нет! Дождитесь отца.
Неро с трудом проглатывает булочку.
– Он не будет есть. Ты знаешь, каким он бывает в этот день.
– Ну так не усугубляй! – говорит Грета. – А ты, – она показывает пальцем на Себастиана, – убирайся отсюда, пока не разбил что-то ценное.
– Ладно, ладно, – Себастиан подхватывает костыли под мышки и ковыляет в гостиную, едва не задев чайник Греты и опрокинув метлу.
Неро аккуратно ловит ее за ручку правой рукой, а левой хватает еще одну булочку. Он передает метлу Грете, пряча сдобу за спиной.
– Вот, Грета, – говорит он. – Ты же знаешь, я всегда готов помочь.
– Твоя помощь меня до ручки доведет, чертенок.
– Смотря где она находится.
Грета пытается отхлестать его кухонным полотенцем, и Неро выбегает из кухни, чуть не сбив на ходу Себастиана.
Данте следует за ним куда более неторопливо. Я ухожу последней, заглядевшись на свежеиспеченные апельсиновые булочки, но не рискнув навлечь на себя гнев Греты.
Все же нам удается соблазнить papa партией в маджонг и бутылкой вина, которую принес Данте. Мы по очереди играем друг против друга, и Неро в конечном итоге выходит победителем, впрочем, не без обвинений в жульничестве и требований пересчитать все фигуры на случай, если некоторые из них были «потеряны» в ходе игры.
Когда обед готов, мы буквально вынуждаем Грету сесть с нами за стол, вместо того чтобы продолжать хлопотать. Неро убеждает ее выпить бокальчик вина, а потом еще несколько, после чего Грета пускается в истории о знаменитом писателе, с которыми она была знакома и с которым, возможно, спала «разок-другой», пока он не написал с нее персонажа, глубоко ее оскорбившего.
– Это был Курт Воннегут? – спрашивает Себастиан.
– Нет. – Грета качает головой. – И я не скажу вам его имя – какое-то время он был женат.
– Это был Стейнбек? – лукаво ухмыляясь, спрашивает Данте.
– Нет! Сколько, по-твоему, мне лет? – возмущенно отвечает Грета.
– Майя Энджелоу? – с невинным видом спрашиваю я.
– Нет! Прекратите гадать, бесстыжие вы чудовища!
– Какое же это бесстыдство, – говорит Данте. – Они все очень уважаемые писатели. Вот если бы мы назвали Дэна Брауна…
Для Греты, обожающей «Код да Винчи», это было слишком.
– Хватит! – говорит она, угрожающе поднимаясь с кресла. – Я выкидываю ваш десерт в мусорку.
Неро подает мне отчаянные сигналы, чтобы я бросилась спасать семифреддо из морозилки, прежде чем Грета исполнила свою месть.
Так что день проходит довольно радостно, учитывая обстоятельства. Единственный, кто не столь весел, как обычно, это Себастиан. Он пытается улыбаться и принимать участие в играх и беседах, но я вижу, что недели покоя и потеря самого любимого занятия сказываются на нем не лучшим образом. Он кажется худым и изможденным. Его лицо бледное, словно он не высыпается.
Я знаю, ему не нужны мои очередные извинения. Но наблюдать за тем, как он пытается передвигаться по узким коридорам и многочисленным лестницам дома на этих чертовых костылях, убийственно для меня.
Даже несмотря на это невеселое напоминание, первая половина дня подходит к концу слишком быстро. Как только мы поели и прибрали со стола, Данте и Неро приходит пора возвращаться на стройку башни на Оук-стрит, а Себастиану – на занятия по биологии.
Я могла бы остаться с papa, но знаю, что он закончит бутылку вина за просмотром старых фотоальбомов. У меня не хватит на это духу. На всех этих фото papa, mama и мои братья путешествуют по Сицилии, Риму, Парижу и Барселоне, когда я даже еще не родилась или, в лучшем случае, сижу в коляске. Это напоминает мне о том, чего я была лишена.
Так что я целую отца и предлагаю Грете помочь с посудой, зная, что она не позволит мне, а затем возвращаюсь в гараж, чтобы вновь сесть за руль джипа Нессы.
Я возвращаюсь в особняк Гриффинов в три часа дня.
Дома еще не должно быть никого, кроме персонала. Когда Имоджен не занимается семейным бизнесом, она фокусирует внимание на десятках благотворительных фондов и организаций или же отправляется на встречи с богатыми
