Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева
Хелен махнула в сердцах на него демонстративно, рукой.
— Дети здоровы в наше время, уже жизнь состоялась! Завтра пойдешь на работу, иначе ты точно нагонишь на себя болячек! Мне что к Гельмуту обращаться с денежной проблемой? Он то точно их достанет, только чем это нам обернется! Ты этого хочешь?
И тут Миррано тихо и спокойно проговорил, так безлико, как бы ему это уже все равно было.
— Наконец то до тебя стало доходить все происходящее с нашим сыном.
Она уперла руки в бока и тут произнесла то, что вызвало у Миррано сдвиг, пусть даже не в лучшую сторону, но сдвиг психологического дисбаланса с мертвой точки.
— Анри, я все время думаю последние дни о том, что нам нужно уехать в Америку, к Ане. Там нет войны, страна очень быстро развивается, нам нужно туда, у нас такие способные дети!
У него расширились глаза и в них забил луч разума. Смотрел на Хелен, как на удава, которого когда-то давно Гельмут притащил домой из цирка, но, уже через несколько минут огонь в глазах потух, и он отвернулся от супруги, безразлично проговорив — Да. Завтра же и поедем! Можешь уже собирать чемоданы.
Самое смешное было то, что Хелен действительно так думала. И её, как всегда, раздражал инфантилизм супруга. Она недовольно хмыкнула, сделав руками такое движение, как ударив кулачками о стол, только его не было и направившись из спальни к детям, деловито бросила по ходу. — Завтра мы начнем это обсуждать более обстоятельно иначе я самолично засажу тебе свинцовый антидепресант в висок! Глава семейства! Он в депрессии! — в её голосе было столько укора, столько обиды и столько твердых ноток, что Миррано кожей почувствовал, что надвигается очередная проблема, которая только лишь задвинет в задний угол прежнюю.
ГЛАВА 118
Вечером Ани с Бетти сидели у камина и пили чай с мятой и лимоном. Ани так полюбила такой способ употребления чая, приготовленный Бетти, что уже по-другому и не представляла его употребление. После этого напитка хорошо спалось, хотя после двух месяцев работы в клинике лорда Тейлора, эмоции захлестывали разум и ложась спать, она могла заснуть обычно часам к двум ночи и то, только благодаря большой усталости. Войцеховский давно уехал, она скучала и чтобы не чувствовать одиночества без него, отогревала душу вечерами разговорами с Бетти о жизни. У каждой из них был запас историй их жизненного опыта, и они пересказывали друг другу самые сложные периоды их жизни. Но, уже после первых двух дней, Ани больше стала помалкивать, в глубине души преклоняясь перед стойкостью Бетси, её трудностям жизни. Воистину, все познается в сравнении. И бедность не порок, но одно из тяжких испытаний, данным человечеству. Эта добрая женщина вытерпела ни мало! И слушая все это, Ани думала, что ей то жаловаться на судьбу — просто грешно! Но так Ани и отвлекалась, и прогоняла тоску.
Маленькая Джизи, обычно, в это время уже спала вместе с нянечкой. Ани и Бетси, получая удовольствие от потрескивающих поленьев и еле тлеющего огня, в одних сорочках, завернувшись в ажурные накидки, больше по привычке, чем от холода, к чаю наливали себе по малюсенькой стопочке коньяка и расслаблялись.
Работа у Идена Тернера была легче, чем её начало практики в больнице доктора Цобика. Но это потому, что не было такого аврала из-за нехватки врачей, как в муниципальной больнице и в достаточности были все медикаменты, чего никогда не было у доктора Цобика. Но и даже не поэтому, а дело в том, что она просто купалась в обходительности доктора Идена Тернера. Он не давал ей пока ассистировать сложнейшие операции, всегда подсказывал, давал советы.
Но…рано было еще о чем-то делать выводы, ведь прошла только неделя.
Но за последние два года — это была её первая трудовая неделя. К работе она относилась настолько серьезно и ответственно, что с первого же дня огромное напряжение как взяло её в свои цепкие тиски, так и не отпускало. Находясь полностью в своих профессиональных заботах и пережевывая каждый рабочий день вечером и частично ночью, она не замечала того, что Билли находился в таком же напряжении, как только стал посещать школу Pedie scool. Его открытая, непосредственная радость быстро улетучилась в небеса, и мальчик не мог понять, что же случилось с целым миром? Ему было там не комфортно, с ним старались не общаться, его чурались и высокомерно всегда смотрели. И потом, на самом деле он так много еще не знал и не умел! Он боялся заходить в столовую, где всегда так приятно пахло свеже-привезенными булочками. Он боялся лишний раз потревожить учителя вопросом, даже своих сокурсников. Он понимал их взгляды, а они всегда были холодными и пренебрежительными к нему. Он привык к одному учителю, манере его преподавания, его темпу. Здесь учителей было много и каждый требовал подстраиваться под его темп. А еще так много необходимо было принадлежностей, которых у него не было и попросить об этом маму, которая и так отдавала ему все свои прибереженные доллары, а их не хватало, он не смел. Она начинала сильно волноваться, расстраиваться и он её жалел. Ани же ему беспокоить и в голову не приходило. И когда его на уроке вычитывали из-за отсутствия того или другого, он терялся и каждый учебный день превращался для него в целое испытание!
А сегодня вечером Ани читала письмо, полученное от Хелен и по щекам у неё потекли слезы, что было вызвано теми событиями, о которых написала её подруга. Миррано заболел и впал в депрессию. Австро-Венгрия находилась в войне с Италией, Францией и Россией, что усугубило всю их жизнь. Игн был заключен в тюрьму на два года, и у него осталось на руках два ребетёнка, с которыми справляться было не легко и женщине, не говоря уже о мужчине. А пока его дочери, жили у его родителей. Хелен жаловалась на все и чувствовалось, что она ничего в этот раз не приукрашивает. Как-то все они быстро возмужали и стали серьезными! И на каждой странице стоял вопрос — «Ты не планируешь к нам вернуться?»
И когда
