Салли Лэннинг - Гувернантка

Она призналась себе, что всячески избегает правды. Мартин нужен ей сам по себе – телом и душой. С его пылом и нежностью, с его смехом и внимательностью. Нужен для нее самой. Так же, как и для ее ребенка. Так, может быть, это любовь?

Тори, слегка поежившись, сказала:

– У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.

Энн быстро взглянула на девочку.

– Я… я просто мечтала.

– Держу пари: папа тоже скажет, что ты похожа на принцессу.

– Твоя мама затмит меня, Тори.

– Но ты симпатичней; – наивно возразила Тори.

Энн едва сдержала улыбку.

– Спасибо за то, что помогла мне застегнуть кулон, – сказала она; застежка оказалась слишком мелкой, чтобы справиться самой.

– Он такой классный! Ты, наверное, очень нравишься папе, если он подарил тебе его.

Энн ласково произнесла:

– Он просто хотел выразить свою благодарность, Тори. Не строй воздушных замков.

Чем в данный момент занималась она сама.

Завтра, подумала она. Завтра нужно сказать Тори, что вскоре я уйду. Энн думала об этом с ужасом. Но сделать это было необходимо, и сделать со всем тактом и заботой.

– Спущусь-ка я вниз, – сказала Энн. – Уже пора выходить.

Тори соскочила с кровати и схватила ее за руку.

– Я тоже пойду.

Почувствовав тепло маленьких пальцев, Энн едва не расплакалась. Она любила Тори. В этом не было никаких сомнений. И ей будет ужасно трудно и больно сказать ей «прощай». Отбросив эти мысли, Энн улыбнулась девочке.

– Спасибо за помощь.

Поэтому, когда Энн спускалась по изогнутой лестнице в холл, она чувствовала моральную поддержку Тори, придававшую ей смелости. Мартин и Келли уже ждали ее внизу. Мартин был ослепительно красив в смокинге и белой рубашке. Что же касается Келли, серебристое платье делало ее похожей на настоящую принцессу – ту, которая получила своего принца, с болью в сердце подумала Энн.

Мартин с непосредственностью воскликнул:

– Ты выглядишь сногсшибательно, Энн!

Его улыбка была такой выразительной, что Энн затрепетала.

– Спасибо… Здравствуй, Келли.

Келли смотрела на кузину так, словно видела ее впервые. А когда заметила кулон, то стала похожей на школьницу, обнаружившую, что кто-то другой вместо нее получил первый приз.

– Полагаю, платье для тебя выбирал Мартин, – с еле уловимой зловещей интонацией прот изнесла она. – У него всегда был хороший вкус.

– Вообще-то я нашла его сама, – ответила Энн.

Келли издала возглас, знакомый ей с детских лет.

– Мы заедем за мамой по пути к Лоутонам, она тоже приглашена. Мама ошибалась, говоря, что ты никогда не будешь такой красивой, как я.

Ну как можно испытывать неприязнь к Келли, сокрушенно подумала Энн.

– Ты очень добра, – искренне ответила она. Келли взглянула на дочь.

– Мне было бы очень приятно, если бы ты меня обняла, малышка… только не помни мне платье.

Тори подчинилась, затем сказала:

– Пап, ты потрясающий!

Мартин подхватил ее на руки и закружил в воздухе.

– Спасибо, милая. Тебе будет хорошо с Дороти, она на всю ночь останется в нашем крыле.

– Дороти сказала, что я могу до половины десятого смотреть телевизор.

– Только не увлекайся попкорном в шоколаде.

Жаль, что я не могу тоже остаться дома и смотреть телевизор, подумала Энн. А через пятнадцать минут, когда к ним в лимузине присоединилась Нина в голубом атласе, Энн пожалела об этом еще больше. С Мартином Нина была холодно вежлива, с Келли – преувеличенно сердечна. А Энн – бросив на нее один неприязненный взгляд, который не пропустил ни платья, ни кулона, – совершенно игнорировала.

Для той это было только к лучшему. Вечер и без язвительного языка Нины сулил ей массу неприятностей. Тем не менее она не смогла преодолеть легкой дрожи предвкушения, когда машина остановилась перед огромным помпезным домом Лоутонов, построенным в псевдосредневековом стиле. Высокие узкие окна, стрельчатые арки, башенки – все это там было. Что же касается интерьеров, Энн немедленно отметила великолепную работу дизайнеров и полное отсутствие души и индивидуальности, которые были свойственны дому Мартина, с его эклектичной коллекцией картин и милых сердцу вещиц.

Однако Лоутоны оказались славной, радушной четой. Их единственный сын, Джим, приехавший из Вашингтона, был красивым, холеным блондином. Он поцеловал Келли, с которой явно был знаком, в обе щеки, на Мартина посмотрел холодным оценивающим взглядом, озадачившим Энн, и с энтузиазмом пожал руку ей.

– Счастлив познакомиться с вами, – сказал он с очаровательной мальчишеской усмешкой. И перед самым началом концерта, проходившего в гостиной рядом с бальным залом, уселся в соседнее с ней кресло.

Ей удалось потерять в этой толпе Мартина и Келли, а компания Джима была явно предпочтительнее общества Нины.

– Думал, что этим рукопожатиям конца не будет, – прошептал он. – Когда концерт закончится, начнутся танцы. Вот это будет настоящая музыка.

– Вы не любите классическую музыку?

– Она хороша, когда тебе шестьдесят пять. Вся толпа после концерта устремится в бальный зал, танцевать вальсы. Но самое интересное – рок-н-ролл – будет в задней половине дома. Я хочу пригласить вас, Энн.

– Спасибо, – вяло ответила та. – Откуда вы знаете Келли?

– О, я познакомился с ней года за два до ее отъезда в Италию, – уклончиво ответил он. – А что у вас с Мартином?

– Он мой работодатель. – Когда Джим бросил на нее многозначительный взгляд, Энн более резко, чем собиралась, пояснила: – Я присматриваю за его дочерью.

– Ну, ну… О-ох, уже вышел пианист. Мне лучше заткнуться. Мама терпеть не может, когда я болтаю во время игры. Какая разница, говорю я, просто один шум накладывается на другой. – Он усмехнулся. – Ее просто трясет.

Возможно, Джим и легкомыслен, сказала себе Энн, но он отвлекает меня от маневров Келли. Та завладела вниманием Мартина и не отпускала его ни на минуту. Энн заглянула в позолоченную программку и настроилась с удовольствием послушать музыку. Пианист был первоклассный, и музыка успокоила ее. Но затем появился Мартин, потребовавший, чтобы она сопровождала его, Келли и Нину в бальный зал, где оркестр уже настраивал инструменты, а официанты в белых смокингах разносили шампанское и закуски. Джим испарился, пообещав прийти на помощь через полчаса. С мрачной решимостью Нина заняла Энн беседой.

Поэтому первой, с кем пошел танцевать Мартин, была Келли. Они составляют поразительно красивую пару, с болью в сердце думала Энн. А с ней Мартин не более чем вежлив. Жалея, что не сидит рядом с Брюсом в машине с мигалкой, где хотя бы знала, кто она такая, Энн сказала:

– Келли просто очаровательна, Нина.