Елена Арсеньева - Разбитое сердце июля

Алена бросила на Холстина испытующий взгляд, однако решила не принимать последнюю его реплику за камешек в свой огород.

– Но можете мне поверить, – продолжал Холстин, – я девицу впервые на банкете увидел, да и то не заметил бы ее, если бы Ирина не спросила, что, мол, за красотка тебя домогается. Нашла красотку: копеечная шлюха, вот и все, серьги какие-то пошлейшие длиной до пупа, платье в обтяг, фосфоресцирует, как роба дорожного патруля, рожа размалеванная – хоть сейчас на панель.

Алена тихо ахнула, но Холстин этого не заметил в своем праведном возмущении:

– На ней даже трусов не было, вы представляете?! – Тут он запнулся и счел нужным пояснить: – Я это заметил, когда взял ее за ноги, чтобы оттащить куда-нибудь от своего крыльца. Как вдруг из кустов прямо напротив крыльца – вспышка. И еще раз! И немедленно топот такой, будто лось сквозь кусты пронесся. Я сразу сообразил, что кто-то заснял, как я эту падаль за ноги волоку. Ну, я, конечно, чесанул за тем папарацци, но налетел на шиповник – вокруг коттеджа им все заросло! – а когда выпутался, сволочь с фотоаппаратом словно в воду канула. Быстро бегает, а тут ведь до ближайших корпусов довольно далеко!

– Или затаился где-то, – задумчиво сказал Нестеров. – Надо будет при свете дня место посмотреть. Возможно, он и дальше продолжал следить за вами. Вспышек фотоаппарата вы больше не заметили?

– Да я потом вообще уже ничего не замечал. Одно в мозгу звенело: я пропал! Я в яме! Между прочим, как только я ту девицу увидел, подумал: это провокация против меня. А уж когда меня сфотографировали… – Он безнадежно махнул рукой.

– Погодите унывать, – ободряюще сказал Нестеров. – Если трупа здесь нет, может, это и не труп вовсе был? Может, девушка была все-таки жива? И тогда снимок может оказаться просто фривольным, да, очень фривольным, но не смертельно опасным. Ну, стоит мужчина, ну, держит за ноги полуголую особу – с кем не бывает?

– Только не со мной, – сухо ответил Холстин. – Я человек разборчивый, рядом со мной шлюхам обоего пола делать нечего. Можете проверить: никаких девочек в банях, а также никаких мальчиков. Я намерен жениться на приличной девушке из приличной семьи…

Алена вспомнила, какую аттестацию дала будущему шурину Холстина многоопытная блондинка Надя, но делать ее слова достоянием гласности не стала, следуя недавно установленному для себя принципу: ничьих розовых очков не разбивать. К тому же сейчас ее интересовал совсем другой вопрос.

– А девка эта… Нет, не была она жива, – продолжал Холстин, безнадежно махнув рукой. – Что ж я, мертвое тело от живого не отличу? Разве что с пьяных глаз. Но я ж говорю, что не пью. Я прохожу курс… курс лечения, который несовместим с употреблением алкоголя.

– И от чего же вы лечитесь? – небрежным тоном спросил Нестеров.

– Не ваше дело, – буркнул Холстин. – К данной ситуации это не имеет никакого отношения!

– Вы говорили, – нетерпеливо вмешалась Алена, – что у девушки были длинные серьги. Какие именно, не помните?

– Нашла о чем спросить! – так и взвился Холстин. – Нашла время! А вы, Нестеров, нашли кому доверить такое дело! Но имейте в виду, если от этой вашей… подруги… просочится хоть капля информации о случившемся, тем более искаженной информации, я на все пойду, меня ничто не остановит, я ее за решетку упеку, она и чихнуть не успеет!

Алена громко чихнула.

– Вы издеваетесь! – взвизгнул Холстин.

– Здесь довольно сыро, – странным, словно бы сдавленным голосом проговорил Нестеров, – сыро и прохладно, а моя… э-э… Алена легко одета. А вы, Холстин, прежде чем другим грозить за решетку их упечь, подумали бы лучше, как самому туда не угодить. Никто не собирался над вами издеваться. Более того – на нас с Аленой сейчас вся ваша надежда. Возьмите себя в руки и постарайтесь не рубить последний сук, на котором сидите. Понятно?

«Это мы с ним – сук, – подумала Алена, озирая своего соседа. – Занятно! Хм, а когда я успела назвать ему свое имя? Хотя да, было что-то такое перед тем, как мы оказались в постели. А он мне даже представиться не успел, вот цирк-то… Но Холстин-то каков баран оказался, а? И что это меня разобрало вчера вечером в столовой, как я только могла подумать, что такой человек мог бы мне понравиться?! Вообще вчерашний день – какое-то сплошное разочарование в лицах мужского пола. Вадим, Холстин… Правда, Нестеров вроде бы не без ума. Во всяком случае, чувства юмора ему не занимать стать!»

– Извините, – махнул в это время рукой Холстин, поднимая на Алену такие усталые глаза, что она мигом его простила: ну нельзя же, в самом деле, всерьез злиться на обломки былой самоуверенности! – Вы извините, Алена, я в самом деле не в себе. Сами понимаете… Такая провокация! Сперва кто-то стучал то в дверь, то в окно… Я думал, пацанва из лагеря шарашится, вышел шугануть – никого, только труп. Потом – вспышка из кустов! Всякое в жизни бывало, но на таком горячем я еще не попадался. Как мальчишку подставили, а за что? Кому я дорогу перешел? Неужели кто-то из нижегородских мелких лавочников решил противиться неизбежному? Процесс централизации капитала и промышленности, сами знаете, – непреложный закон развития общества. Как будто это я выдумал! Если вспомнить историю США, да и Европы, сколько случаев…

– Вы про серьги, Холстин, про серьги, – негромко прервал Нестеров внезапно начавшийся урок политэкономии. – Вас же конкретно спросили: помните, какие именно на девушке были серьги? Вот конкретно и отвечайте.

– Значит, так… – сосредоточился Холстин. – Серьги были длиной сантиметров двадцать, состояли из гирлянд белых, голубых и зеленых камушков, а также таких плоских бляшек вроде монеток. Монетки были золотистые, серебристые и перламутровые.

Да, с наблюдательностью у него все в порядке…

– Бог ты мой! – выдохнула Алена. – Кажется, я знаю, кто была эта девушка.

– Откуда? – подозрительно прищурился Холстин. – Вы с ней знакомы?

– Нет, просто видела ее на вашем банкете. И обратила внимание на эти серьги. Я к серьгам вообще неравнодушна, а у нее они были очень уж необыкновенные.

– На банкете?! – Теперь Холстин вытаращил глаза. – Вы были на банкете?! С кем?! Как вы туда попали?!

«Е-пэ-рэ-сэ-тэ…» – как выражается в моменты величайшего возмущения моя подруга Инна. Можно подумать, Алена незаконно прорвалась на ежегодный бал в Венской опере, а не заглянула на пошлую тусовку нижегородского бизнес-бомонда.

– Меня Вадим пригласил, – скромно уточнила она. Ужасно, ну просто невыносимо хотелось добавить: «Так же, как и бедолагу, которую вы тащили за ноги!» – но наша писательница удержала это заявление на кончике языка. Во-первых, она ни в чем не уверена, а во-вторых, решение насчет розовых очков оставалось еще в силе. – Но я ушла немедленно после того, как вы появились.