Нора Робертс - Портрет смерти

Брови Хастингса сдвинулись. Ева видела, что он пытается вспомнить.

– Нет.

– Она никогда не была тут?

– Откуда я знаю, черт побери? – снова с досадой рявкнул он. – Люди обожают притаскивать сюда своих друзей. Один бог знает почему. Я нанимаю натурщицу или группу, а они приводят с собой кого попало. Чаще всего я даю им пинка в зад, но у каждого иногда бывает хорошее настроение. – Он слегка улыбнулся. – Правда, я с этим борюсь.

– Фотография приносит приличные деньги?

Тут его улыбка стала насмешливой.

– А работа в полиции?

– Нет, черт побери. Значит, вы занимаетесь этим из любви к искусству… – Заинтригованная Ева сунула руки в карманы брюк. – Делаете портреты людей, хотя само человечество не жалуете. – Она кивнула. – Что ж, я могу это понять. Но мы имеем дело с красивой молодой девушкой. Мужчин всегда тянет к красивым молодым девушкам.

Лицо Хастингса побагровело.

– Я не путаюсь с малолетками! Ради бога, мне сорок лет! Что мне делать с этими худышками? Для секса я обращаюсь к компаньонкам с лицензией. Это чисто, профессионально и ни к чему не обязывает. Личные связи мне не по душе.

«Он флиртует со мной», – с веселым удивлением подумала Ева.

– Да, такие связи сильно усложняют жизнь.

– Мне нравятся лица, – пробормотал он. – Я могу сидеть здесь и думать, что вы – чирей на заднице, властный коп, испортивший мне день, но ваше лицо мне нравится. Я ненавижу вас как человека, но ваше лицо мне нравится.

– Черт побери, а что я должна сказать о вашем?

Тут он хмыкнул.

– Безобразнее не бывает. Но в безобразии тоже есть красота. – Он мгновение смотрел на свои руки, а потом тяжело вздохнул. – Я не убивал эту девушку. И вообще никого не убивал. Я люблю придумывать способы убийства тех, кто раздражает меня. Сбрасывать их с небоскребов, кипятить в масле, запирать в темной комнате с живыми змеями и прочее. Это позволяет мне жить.

– Хастингс, вы просто загадка.

– Как и все мы… Это лицо. Лицо этой девушки. Безобидное. Лейтенант Даллас, вы знаете, какое желание вызывают у людей такие лица?

– Желание уничтожить безобидное существо.

– Да. Это так.

– Лейтенант! – Макнаб помахал рукой, не сводя глаз с экрана. – Я нашел ее.

Ева подошла к экрану и стала изучать его. Она тут же узнала Рэйчел, хотя та находилась в группе других молодых людей. Нарядные платья, цветы на заднем плане… Какой-то официальный прием, подумала она. Возможно, свадьба.

Рэйчел обнимала за талию какую-то девушку и смеялась, запрокинув голову.

– Хастингс… – Ева жестом попросила его подойти. – Кто, что, где и когда? – требовательно спросила она.

– Вот оно! – Хастингс устремился к экрану и толкнул субтильного Макнаба плечом с такой силой, что чуть не вышиб его из кресла. – Я знал, что видел это лицо! Что это, что это? Да, свадьба Морелли-Десото, состоявшаяся в январе. Посмотрите, тут написано. Есть и другие…

– Не прикасайтесь к клавиатуре! – велела Ева. – Макнаб, увеличь и распечатай изображение. Хастингс, у вас есть и другие ее фотографии?

– У меня есть фотографии всех, кто присутствовал на этой чертовой свадьбе! Я храню их год, чтобы какая-нибудь тетя Джейн или бабушка Мэри могла прийти и выбрать то, что ей нравится. Там есть и другие фотографии этой девушки. Я сделал их, потому что мне понравилось ее лицо.

– Макнаб, продолжи поиск и найди все снимки Рэйчел. Увеличь и распечатай.

Руки Йена замелькали над клавиатурой. Ева увидела лица жениха и невесты, семейные портреты, моментальные снимки. Молодые и пожилые люди. Друзья и родственники.

– Это все, Даллас.

– Нет, не все! – прервал его Хастингс, не дав Еве открыть рот. – Есть еще. Говорят вам, я фотографировал ее и других людей, которые казались мне интересными. На этой дискете есть субдиректория. Она называется «Лица».

Макнаб вызвал ее. Ева заметила, что Хастингс не обратил внимания на жениха и невесту. Тут был портрет очень старой женщины с мечтательной улыбкой, терявшейся среди многочисленных морщин. Ребенка с губами, испачканными глазурью. Хорошенькой маленькой девочки в нарядном платье, уснувшей в кресле.

Поток лиц подошел к концу.

– Тут что-то не так, – пробормотал Хастингс. – Ее здесь нет. Черт побери, я фотографировал ее! Четыре или пять моментальных снимков и два, на которых она позирует… Я фотографировал ее больше, чем кого-нибудь другого на этой проклятой свадьбе. У меня были ее снимки!

– Я верю вам. – Ева задумчиво барабанила пальцами по столу. – Осталась еще пара вещей, Хастингс. Вы согласны пройти испытание на детекторе лжи?

– Дерьмо. Дерьмо… А почему бы и нет, черт побери?

– Я это устрою. – Она посмотрела на наручные часы. Слишком поздно. Сегодня договориться не удастся. – Завтра. А теперь второе. Кто ездил с вами на это мероприятие?

– Откуда я знаю? Проклятие, это было в январе!

– У вас есть файлы или записи?

– Конечно. Я фиксирую работу, портреты и снимки. Но не помощников. Черт побери, я пользуюсь помощниками как туалетной бумагой. Только от бумаги больше проку.

– Но ведь вы им платите, не так ли?

– Больше того, что они заслуживают… – начал он и вдруг заморгал глазами. – Верно. Верно, черт побери! Этим занимается Люсия. Она все выяснит.

Впервые со дня знакомства с Евой Рорк испытал облегчение от того, что ее не оказалось дома. Отогнав от себя чувство вины, он не прошел к Соммерсету, а сразу поднялся наверх. Ему требовалось время. Требовалось уединение. Ради бога, ему было нужно подумать.

Все это могло быть подстроено. Так оно и есть, убеждал себя Рорк, проходя в комнату с кодовым замком, где хранилось незарегистрированное оборудование. Ловко подстроено заранее, чтобы заставить его расстаться с крупной суммой или отвлечь от предстоящих сделок. Но зачем использовать то, что таилось в его далеком прошлом? Проклятие, зачем морочить ему голову тем, что можно легко и быстро проверить?

Чушь! Фальшивка!

И все же он сомневался.

Рорку очень хотелось выпить, но он в пику себе ограничился кофе, черным и крепким, а потом пошел к стойке с компьютерами.

Он сам оборудовал эту комнату и лично выбрал систему охраны. Ради одной-единственной цели. Уберечься от всевидящего глаза и скользких щупальцев «Компьюгарда». Хотя он стал законопослушным бизнесменом, тем не менее оставались дела, доступ к которым мог иметь только он.

Здесь, в этой комнате с окнами, прикрытыми жалюзи, и металлической дверью, он мог принимать и отсылать любую информацию, проводить любые поиски, получать несанкционированный доступ к любым данным, не привлекая к себе внимание всесильной службы электронного контроля.

Когда-то – причем не так давно – он пользовался этим оборудованием для не вполне легальных целей – часто ради развлечения, иногда для собственной выгоды, но главным образом просто по привычке.