Портрет блондинки в голубом - Анна Трефц
— Говорила, — согласилась она и всхлипнула, — Но ты даже не представляешь, как мне страшно! Ром, я боюсь, что все раскроется!
— Как?! — он развел руками, — Мы же постарались все обустроить так, что комар носа не подточит. И всего-то, что нам осталось, так это выждать какое-то время.
— Какое?
— Ну, пока все не успокоятся. Пока не перестанут тут шляться репортеры и следователи, пока жители поселка не перестанут шарить по округе глазами, словно они ночные снайперы на задании. Пока охранники не перестанут дергаться и всякий раз вскакивать «в ружье», когда по шоссе, которое в трех километрах отсюда, проезжает какая-нибудь лихая иномарка. Скоро, очень скоро все снова расслабятся. И тогда мы сможем жить спокойно. Поверь мне, уже сегодня о Свирском помнит разве что твоя мать. О Бурхасоне, конечно, поговорят подольше. Но тоже все это не на века. Даже не на месяцы. Дело-то нескольких недель.
— Ну-ну… — Коко еще раз всхлипнула. Конечно, Ромка был прав. И она думала точно так же. Но такова уж природа женщины, ей необходимо услышать свои мысли из уст мужчины. Иначе она не успокоится.
Она хотела ему сказать еще что-то, но не успела. Дверь распахнулась, и на пороге возникла ее мать. Светлана Полунина в молодости была красавицей. Впрочем, ею она и осталась. Только теперь к ее характеристике нужно было прибавить слово «зрелая». Она являла собой образец зрелой красавицы: подтянутая, хорошо сложенная, ни одной лишней складочки, с узким, немного хищным лицом и прямыми темными волосами до плеч. Всегда ухоженная, даже теперь, когда она в горе. Единственное, что портило ее в данный момент, так это синяки под глазами. Ну, может быть еще и злой взгляд.
— Это что такое! — с сухой яростью в голосе поинтересовалась она, в упор глядя на Романа.
Тот, прижался коленями к полу и застыл, не в состоянии пошевелиться.
— Это не что, а кто! — тихо поправила ее Коко.
— Мне не интересно, — отмахнулась Светлана, — я спрашиваю, почему этот «кто» ковыряет палкой в моем торшере, который стоит дороже, чем этот «кто» себе может представить?!
— Это не палка… — промямлил Ромка и покрутил инструментом в воздухе, — Это отвертка.
— Тем более, — мать Коко сложила руки на груди и с вызовом выставила вперед стройную ногу, обтянутую черной брючиной, — Кто тебе позволил, мальчик, лезть своей грязной отверткой в антикварный торшер?!
— Мам, он же не работает, — пискнула Коко и вжалась в стул, на котором сидела.
— Милая моя, — с горьким упреком проговорила Светлана, — Если ты настолько глупа, что думаешь, будто антикварный торшер стоит в комнате, чтобы ее освещать, то хотя бы не выказывай это на людях. Общество, конечно, не Бог весть какое, но все-таки… Итак! — она снова посмотрела на Романа. Тому тут же захотелось испариться, — Вы, насколько я помню, охранник нашего поселка? С какой стати вы решили пробовать себя на роль электрика, да еще в моем доме?
— Я… — он задохнулся.
— Это я его попросила… — ответила Коко.
— Я догадалась, — многообещающе проговорила Светлана и так же многообещающе посмотрела на дочь. Взгляд ее многообещал крупный скандал, — Если бы я подумала, что охранник зашел к нам в дом по собственной инициативе, я бы уже вызвала милицию. Коко, доченька, у тебя что опять кризис? Ты полагаешь, что любой человек с улицы может быть электриком? Но если так, почему бы тебе не попросить починить наш торшер Марго, к примеру. Она уже почти поселилась у наших соседей. Она провела бы время с пользой. Не все же чаи гонять на веранде у Пушкиных.
— Добрый день! — вежливо поздоровалась Марго и улыбнулась Коко из-за спины ее матери.
Та вздрогнула и порывисто оглянувшись, отступила на шаг.
— Извини, Светлана, что я вошла в дом по своей инициативе, но я надеюсь ты не вызовешь милицию? Ваша калитка была открыта, и Мао юркнул в ваш сад.
— Мао? — округлила глаза хозяйка дома, — Это кто?
— Мой песик, — Марго хлопнула наивными глазами, — Просто маленький песик. Я тебе обещаю, он ни при каких обстоятельствах не примется чинить твой торшер. В худшем случае он на него пописает. Так что можешь не волноваться.
— Хорошенькая перспектива, — растерянно пробормотала Светлана.
Марго появилась не вовремя. Но исходя из правил хорошего тона, она не могла выставить непрошенную гостью взашей, как бы ей этого сейчас ни хотелось. Уж лучше она будет рассказывать о том, как бестактна Марго, которая заявилась к ней в дом в день ее скорби, чем та примется трезвонить на всех углах, что Светлана Полунина невоспитанная хамка.
— Может чаю? — усмирив внутри себя бушующий вулкан, жаждущий расправы над дочерью, которая не скорбит вместе с ней, а приглашает в дом всякое отребье, она выдавила из себя кисловатую улыбку.
— Не откажусь, — со скрытым злорадством сообщила ей нахальная посетительница, — Только найду Мао.
— Мы вам поможем! — Коко вскочила и, схватив Романа за руку, стремительно вылетела вон.
— Нет! Ну, только подумайте! — возмутилась ей вслед Светлана, и повернулась к Марго, — Я все чаще задаю себе вопрос, зачем я ее родила? Ну, зачем я мучилась 9 месяцев. Меня так тошнило… — она поморщилась, при неприятных воспоминаниях, — А потом эти ужасные роды… Господи! И ради чего? Ну, что бы такого потерял мир, если бы я не родила тогда ребенка?!
— Никому больше такого не говорите, — испуганно проговорила Марго, — Теперь иметь детей модно. Вон, даже Волочкова родила.
— Что-то вы не торопитесь, — усмехнулась Светлана, которой стало неловко за свою искренность.
Марго вздохнула и ответила уклончиво:
— Мода переменчива. Допустим, в этом сезоне модно, но что делать с ребенком в следующем? — она наклонилась к ней поближе, и доверительно прошептала, — Знаете, в некоторых вопросах нужно немного выждать…
— Если бы мне кто показал, какой она вырастет… — задумчиво проговорила Светлана, глянув на дверь, в которой исчезла ее дочь, — Я бы выжидала до сих пор!
Она жестом пригласила Марго следовать за ней. Когда все приготовления были закончены, и хозяйка с гостьей разместились на обширной веранде, с которой открывался чудный вид на высокий забор, над которым возвышалась крыша особняка покойного Бурхасона, Марго, поежившись в таком же неудобном, но жутко модном кресле, как и те, которые стояли на веранде дома Пушкиных, с кротостью глянула на Светлану и тихо произнесла:
— Я и не подозревала, что вы, Светлана, человек такой чистой и светлой души…
Полунина икнула от неожиданности и с интересом уставилась на гостью. Она ожидала от нее всего чего угодно, даже бессмысленного предположения, что на Марсе есть разумная жизнь, но только не таких похвал в свой
