Арид. Моё проклятье - Вероника Мелан
«Какая сволочь бегала здесь ночью, вязала эти ленты?» Неужели кто-то способен по приказу Арида лезть в топь в темноте? Не верилось. Прыгать тут было невозможно, приходилось ломать прогнившие и высохшие стволы орешин, использовать их в качестве хлипких полузатонувших мостов.
Ноги-таки намокли. И я ошиблась насчет температуры воды – она летом почти не прогревалась. Поверхность постоянно устилала разнообразная растительность – где-то мох, где-то плотная трава, где-то кувшинки. Открытых мест, куда могли бы попадать солнечные лучи, почти не было.
Первую ленту я отыскала в глубине зарослей на одном из самых высоких кустов, который пришлось обогнуть по кругу.
И стало ясно, что ленты цеплял не человек, но дрон. Отрез ткани крепился прищепкой, с мелкой пометкой «FO2-01», составной частью военного летательного аппарата.
Значит, никто не бегал по болотам ночью.
Ленту я открепила и завязала себе на запястье с мыслью о том, что первое моё желание сбудется. Как и когда? Время покажет.
«Что будем желать на вторую, Дэйзи?»
Может, поцелуя с Аридом? Или чтобы откуда-нибудь свалились на меня деньги для выплаты долга? Просто чего-то хорошего? Мысли путались, желания проясняться не спешили.
На часах 10:38.
Вторую и третью я отыскалась с разницей в полтора часа – это очень долго. Полтора часа неспешно и по тротуару – это одно. Полтора часа сосредоточенного продвижения по топи – это ад. А после еще столько же. Когда выбираешь каждый шаг, когда постоянно смотришь на компас и держишь в голове виртуальную карту, когда боишься оступиться. Но на часах 13:54 – это хороший результат.
Во сколько у людей случается полдник? В шестнадцать ноль-ноль? В шестнадцать тридцать?
Ленты отличались по цвету – оттенки бледные, благородные. Одна белая, вторая бежевая, третья розоватая.
Если представить, что четвертую и пятую я отыщу, уложившись в те же временные параметры, все не так плохо.
Время пообедать, расположившись у цветущего куста бусниры. Ягод еще нет, ягоды – фиолетовые, налитые – будут висеть на нём осенью.
Ощущая гудение в уставших уже мышцах рук, я расстегнула рюкзак, достала нехитрый бутерброд с колбасой и сыром, достала воду. Подумала: может, всё не так плохо? Сидеть здесь, пусть и посреди стоячей пахучей воды, лучше, чем идти с голыми руками на ботов. Тут спокойно, мирно, по-своему безмятежно, если на секунду забыть о том, что клейкий ил только и ждет неосторожности и неосмотрительности зазевавшегося путника.
Сегодня этим путником буду не я. Так мне, по крайней мере, казалось.
Я уже нашла три ленты, я неплохо пробиралась вперед, значит, знания пошли впрок – за себя ощущалась небольшая, но честная гордость.
Четвертая как в воду канула. Я рыскала туда и обратно, как обезумевший водяной, как полоумный лесник. Устали руки, устали ноги; на часах почти шестнадцать ноль-ноль. Вот и время полдника. Последние два часа в задницу… Меня бесила булькавшая под подошвами и перекатывавшая внутри кроссовок вода; меня утомил лягушачий хор. Куда гребаный дрон её прикрепил? Кустов на местности к западу стало мало; пересекло зенит и начало клониться к горизонту солнце. Стало казаться, что, кроме болот, не существует вообще ничего и что я живу странную жизнь существа, обреченного бесцельно скитаться по мутной воде. Хуже того, я начала путаться в «квадратах» – засбоила в голове виртуальная карта. Только бы не по кругу и только бы не пропустить нужную область, не обойти её по ошибке стороной.
Вперед-вперед-вперед… Добрела до противоположной кромки болотистой местности, выбралась на твердую землю. И, как бы мне ни хотелось на ней задержаться, двинулась назад. На этот раз правее, снова на кочки, снова в муть.
Этот день хотелось проклясть.
Куст стоял особняком. Приютился на пригорке, и голубоватая лента, конечно же, болталась на его густых и коротких ветвях.
16:41.
Это еще полдник? Или уже погорели мосты?
А дальше случилось то, чего я подспудно боялась больше всего, – я рухнула в открытую лужу почти с головой.
Все потому, что змея.
О них в болотистых землях я читала тоже, но одно дело читать, другое – столкнуться с ней нос к носу. Она не напала, нет, напугалась, зашипела и поползла прочь, но секундного замешательства и неверного движения хватило для того, чтобы потерять баланс. К тому же я выдернула багор, думала, придется использовать его в качестве защиты в случае атаки…
И всё это за одну секунду.
Вода оказалась ледяной – я этого не ожидала. По-настоящему обжигающей холодом, моментально сковывающей кожные покровы. Но хуже всего вцепился в ноги по колено ил. Вот он держал цементом; бешено колотилось где-то в горле сердце. Нельзя бултыхать ногами, нельзя ими шевелить, помнилось мне совершенно точно, и я раз за разом закидывала шест крюком вперед в надежде на то, что он зацепится. Если не шевелиться, глубже не погружаешься, но холод все равно заберет душу быстро. Это не мочажина – это котлован со льдом. А вокруг ни дерева, ни бревна, ни крепких веток…
«Только не так…» – молилась я, силясь отыскать крюком опору. Если уж дохнуть, то только не так. За кочки шест зацепиться не мог: трава хлипкая, земля выдиралась комьями. Затикали в голове совершенно другие часы, уже персональные. Показалось, что сгустились над головой любопытные тени – крылья смерти. Мол, ты к нам или еще размышляешь?
Ну нет, я не к вам… К чему бы я ни готовилась в конце, но уж точно не к такой смерти. А багор наконец зацепился.
Я не знаю за что, мне было не видно, но он держал.
И я начала подтягиваться. Как титан, как сумасшедший рестлер, как тот, кто должен выйти на рекорд. До красной рожи, до ощущения, что волокна бицепсов сейчас порвутся.
«Да отпусти ты… Отпусти же ты, ил!»
Это было похоже на подтягивание на турнике, только с гирей в шестьдесят кило, привязанной к ногам. Движение вперед почти невозможно, ноги намертво вклеились в муть. Я никогда ничего подобного не чувствовала – меня держали снизу так, будто ни за что на свете не желали отпускать.
– Сука… Суууккаааааа! – орала я на всю местность, выдергивая себя микроскопическими подтяжками, хотя усилия прилагала максимальные. А если бы я была обычной девчонкой со слабыми руками?
«Хочешь быть девочкой, капрал?»
«Не хочу!» – злилась и орала я уже мысленно, снаружи дышала так шумно, будто проползала последние метры своей жизни. Спасибо, что я тренировалась ежедневно, спасибо, что усиленно качала верхнюю часть туловища.
Горели плечи, адски горела каждая мышца под кожей; леденели ступни. Еще чуть-чуть, и судороги, и всё сведет.
Но двадцать секунд… Двадцать пять… Тридцать. И, наконец, победа.
Грязная, мокрая, злая. Выдохшаяся настолько, словно разгрузила вагон с кирпичами. Безвольная, ощущающая себя так, будто побывала в ледяном аду, я сидела и смотрела вдаль. Не было даже сил подняться и продолжить движение, хотя делать это было нужно. Негде высушить одежду, негде согреться. Болтались на запястье накрепко примотанные, бурые теперь от воды, ленты. Четыре. Где-то там, хрен знает где, прикрепленная к кусту дроном, болталась пятая. Какого она цвета – зеленоватого? Красноватого? В задницу гадать. Нужно было её найти.
Врал Арид или нет, у меня не было возможности вернуться домой без пятой. И потому, шатаясь, я поднялась, двинулась дальше.
Пятую я отыскала примерно в восемнадцать тридцать. Слишком поздно, наверное.
И, сидя рядом с последним кустом, я поняла, что заблудилась. Часы оказались проницаемыми для воды, они остановили свой ход. Компас более не работал. Я понимала одно: если я пробиралась сюда целый день, то обратно могу пробираться столько же. Та найденная мной суша могла оказаться не сушей, а «островком». В голове более ни цели, ни направления. Только желтоватое небо над головой. Желтоватое и розовое – красивый закат. Бесконечный гладкий простор водной поверхности, таящей под собой мегалитры илистой жижи. Кувшинки, тишина, смертоносный покой.
Я устала, как никогда в жизни.
У меня ни спичек, ни палатки – последнюю тут все равно не поставить. На кочке не уснешь, у неё слишком маленькая площадь для того, чтобы лечь. Значит, ночь напролет придется сидеть.
Кажется, на пятую ленту я забыла загадать желание. Теперь и неважно.
«Как это – быть девочкой? – думала я с печальной апатией, созерцая живописные всполохи облаков. – Вот так? Когда ты полностью бессилен перед обстоятельствами?» Солдат умеет двигаться вперед, не сдаваться, принимать решения. Что умеет девочка? Плакать?
Сидя на шишке из травы, мне не хотелось даже плакать. Ничего более не хотелось.
7.2
Арид
Куда-то слились дневные часы. Допрос длился непозволительно долго. Потому что пленных следовало допрашивать
