Волк (ЛП) - Гаджиала Джессика

Да, в этом он был прав.

Глава 17

Детектив Коллингс

— Тело в морге, — сказал новичок. Не поднимая глаз, детектив Коллингс видел, что он чуть не обмочился от возбуждения. О, снова стать молодым!

— Что еще нового?

— Только что звонил доктор Фентон. Сказал, что это не просто тело.

— Неизвестность убивает меня, — произнес он глухо. Он не хотел делать ненужную поездку в этот гребаный морг. Он хотел закончить свою гору бумаг где-нибудь до девяти вечера и уже вернуться домой. Не то чтобы ему было куда возвращаться, но это не имело значения.

— Лекс Кит.

Если и было какое-то имя, которое Марко мог произнести, чтобы заинтересовать Коллингса, то именно это. Он резко вскинул голову. — Он уверен?

— Уверен. Но он хочет, чтобы мы спустились.

— Почему?

— Не сказал, но давай, это Лекс Кит. Любопытно посмотреть, как кто-то наконец прикончил его.

Да, и Коллингсу тоже.

Он вздохнул, убрал документы, схватил пистолет и значок и последовал за новичком к служебному лифту.

Коллингс ненавидел морг. Он представлял себе, что это не совсем то место, которое кому-то действительно нравится, за исключением, может быть, тех криминальных уродов, которые всегда пытаются проникнуть туда. Он как-то сказал им, что они должны стать полицейскими, чтобы видеть больше трупов. Иногда ему казалось, что он видит больше мертвых, чем живых: раздавленных рулем, вылетевших через лобовое стекло автомобиля, размазанных по земле после прыжка, передозированных в переулке, зарезанных за то, что перешагнули невидимую линию. Черт, если бы у него был доллар за каждое тело, которое он видел, он мог бы… блядь… убраться к чертовой матери из этого богом забытого города.

Новичок превратился в сгусток энергии, когда они прошли через офис и вошли в лифт, нажимая кнопку подвала.

Стены были стерильно-белыми, с царапинами на уровне бедер, там, где каталки царапали краску. Там было на двадцать градусов прохладнее, отчасти потому, что он был под землей, а наполовину потому, что они держали его холодным для трупов. Коллингс последовал за своим напарником через дверь в склеп, ожидая увидеть там Доктора Фентона, но вместо этого чуть не столкнулся с невысокой пышной блондинкой.

Она издала приглушенный визг, ее рука взлетела к груди поверх мятно-зеленого халата. — Черт. Извиняюсь. Я, э-э, не привыкла, чтобы здесь был кто-то живой, — пробормотала она, слабо улыбнувшись ему. — Я могу помочь вам?

— Детектив Коллингс, — сказал он, указывая на свой значок на поясе.

— Доктор Фентон ждет вас?

— Мне позвонили.

— Хорошо, я только схожу за ним… — Он не знал, нервничает ли она по какой-то причине или просто неуклюжа, но она врезалась прямо в тележку из нержавеющей стали, покрытую медицинскими инструментами, и отправила все, включая себя, в полет.

— Господи Иисусе. Опять?

Коллингс оглянулся и увидел, что рядом с ним стоит Доктор Фентон и качает головой, глядя на девушку так, словно она действует ему на нервы.

Доктор Фентон оказался совсем не тем, кого можно было ожидать от судмедэксперта. Во-первых, он был относительно молод, где-то около тридцати пяти. Он был хорош собой — высокий, подтянутый, с темными волосами и темно-синими глазами. Под лабораторным халатом на нем были черные брюки, облегающая темно-серая рубашка и блестящие черные туфли. Коллингс подумал, что ему больше нравится Доктор Грин, человек, которого Фентон заменил два года назад, с его редкими седеющими волосами, жирным лицом, тусклым, выцветшим синим халатом и удобными ортопедическими ботинками.

— Эли, успокойся, — сказал Фентон тоном одновременно разочарованным и смиренным. — Ты снова порежешься, — напомнил он ей, когда лезвие скальпеля едва не было схвачено.

— Извините, детективы, — сказала Эли, складывая все на поднос и снимая его с тележки. Она одарила их робкой, неуверенной улыбкой. — Я не хотела выставлять это место в плохом свете. Я клянусь, что единственная некомпетентная, — она выплюнула это слово, глядя на Доктора Фентона так, словно он использовал это слово, чтобы описать ее, — здесь я. Я только еще раз простерилизую их и уберусь с вашего пути.

Коллингс улыбнулся Фентону, указывая на своего напарника, показывая, что он понимает, на что это похоже. — Она разговаривает с телами, — поделился Фентон, качая головой, но Коллингс был уверен, что заметил тень улыбки, прежде чем док отвернулся. — Хорошо, Лекс Кит, — сказал он, снова деловым тоном подходя к одному из холодильников, дергая за ручку, а затем вытаскивая поддон. — Его ведь не вырвет, правда? — спросил он Коллингса, кивнув головой в сторону Марко.

— Посмотрим, — пожал плечами Коллингс.

— Это не очень красиво.

— Они никогда не бывают такими, — сказал Коллингс, когда доктор Фентон оттянул простыню. — Господи, — прошипел Коллингс, качая головой.

Фентон был прав: это было некрасиво.

Это было абсолютное определение «убийства». Кто-то не просто хотел убить Кита, он хотел заставить его страдать. Его грудь была разрублена, отметины покрывали почти каждый дюйм его тела, выглядя так, будто его царапали когтями. Сердце, которое должно было быть соединено с венами и внутренностями, было полностью отделено от остальной части его груди… как будто его вырвали.

— Похоже, его растерзали собаки, — сказала новичок.

Коллингс покачал головой. — Нет. Не собаки… Волк.

— У нас здесь нет волков, — покачал головой Доктор Фентон.

Губы Коллингса изогнулись, но он промолчал.

О, у них был Волк.

Глава 18

Джейни

Я слышала, как он роется в сумке. По неуверенности его шагов я догадалась, что он пытается сделать это тихо. Но, человек его роста никогда не мог бы быть по-настоящему тихим. Когда я заставила себя открыть глаза, он наклонился и завязывал шнурки на ботинках.

— Почему ты всегда убегаешь, когда я сплю? — спросила я, все еще полусонная, но всегда готовая к драке.

— Плохо спишь. Не хотел будить тебя.

Это было мило. Заботливо. Но все же.

— Почему бы тебе не оставлять записку?

— Тебе нужны записки?

— Это было бы неплохо. Спаси меня от всех этих мыслей о «мертвых в канаве», понимаешь?

Он улыбнулся и двинулся в сторону кухни, хватая ручку и блокнот, и что-то записывая.

— Я не имела в виду сейчас. Я уже проснулась. Ты можешь просто сказать мне. — Боже, иногда он был таким тупым.

— Хотела записки, получи записку, — сказал он, подходя к кровати и кладя записку на тумбочку.

Я была почти уверена, что он издевается надо мной в этот момент. Потакая ему, я взяла записку. — Ты идешь в прачечную?

— Так там написано. — Он неуклюже подошел к огромной сумке, сложенной у двери, и поднял ее.

Следующие слова слетели с моих губ прежде, чем я смогла сдержать то отчаяние, которое в них прозвучало. — Можно мне пойти?

— В этом? — спросил он и злая усмешка тронула его губы. Я поняла, что сижу на кровати, простыня обмотана вокруг тела, без рубашки.

Я закатила глаза, схватила простыню и прижала ее к груди. — Очень по-взрослому. Нет, не так. Я надену свою…

— Здесь, — сказал он, рывком поднимая сумку.

— Я что-нибудь придумаю, — сказала я, натягивая простыню и выбираясь из постели. Я не могла надеть его футболку на публике. Но, может быть, если я возьму его фланелевую рубашку и подпояшу так, чтобы она выглядела как платье? Это может сработать. Я двинулась к крючку у двери, срывая ее. — Что? — спросила я, когда Волк просто стоял и смотрел на меня, сдвинув брови.

— Простыня.

— А что с простыней? — спросила я, глядя на него снизу-вверх.

— Вчера вечером я был совершенно голый.

Он не ошибся. После того, как мы занялись сексом, мы оба остались лежать на одеялах, оба восхитительно голые, я болтала, он давал мне свои обычные короткие ответы. Время от времени его рука скользила по моему животу, вниз по бедру, по груди. И это было целомудренно, как будто он просто пытался узнать каждый дюйм.