Дениза Уайт - Между Севером и Югом

Почему в жарких странах нет места для лирической поэзии, зато такой простор для чувственности? Да потому, что там нет осени!

Итак, шеф одобрил его выбор. То же самое сделала и мать Джорджа.

— Это замечательная девушка, сынок, — сказала ему миссис Буффон после знакомства с Синтией. — Она очень милая и домашняя и так тебя любит! Из нее получится прекрасная жена, уж поверь моему материнскому сердцу!

— Чем же она тебе так пришлась по душе и почему не понравилась Долорес? — заинтересовался Джордж и получил на это удивительный ответ:

— Всякая мать оценивает невесту своего сына с одной-единственной точки зрения: будет ли она счастлива назвать ее своей дочерью или нет. Лучшего выбора нельзя было сделать, и я очень счастлива, что ты наконец-то женишься!

Услышав долгожданную фразу, Джордж пришел в восторг и при первом же подходящем случае рассказал обо всем Синтии. Ей, кстати, настолько понравилась мать Джорджа, что они мгновенно подружились и она даже стала называть ее мамой, хотя по возрасту миссис Буффон в свои шестьдесят пять лет вполне годилась ей в бабушки.

Было решено не тянуть со свадьбой. И в самом скором времени настал важный для молодых людей день.

Найджел подарил новобрачным недельный тур на Багамские острова.

— К сожалению, на больший срок отпустить его не могу, поскольку у нашего агентства скопилось много заказов, — извинился он перед Синтией.

— Ничего страшного, засмеялась она, влюбленно глядя на Джорджа, — я очень надеюсь, что наш брак продлится несколько дольше…

Мисс Элизабет Эванс радовалась свадьбе чуть ли не больше всех, моментально поладила с матерью Джорджа и вообще вела себя так, словно Синтия была ее родной дочерью.

Джордж очень опасался получить в качестве свадебного подарка полное собрание сочинений мисс Эванс. И чтобы не быть застигнутым врасплох, даже приготовил для книг место на чердаке своего нового дома. Однако он был приятно удивлен, вынув из красиво оформленной коробки изящный китайский светильник.

— Знаете, Джордж, он навевает такие эротические грезы, — многозначительно понизив голос, пояснила свой подарок писательница.

— Догадываюсь, — кивнул Джордж, мысленно добавив — «фантазмы», после чего с трудом удержался от смеха.

Сидней явился с пустыми руками. Однако сразу же после того, как поцеловал сестру и пожал руку Джорджу, предупредил их о том, что приготовил не подарок, а потрясающий сюрприз.

— Уверен, вы будете довольны, — заключил он.

— Что ты опять выдумал? — тут же переполошилась Синтия, слишком хорошо знавшая своего брата, но тот поспешил затеряться в толпе гостей.

Впрочем, ждать пришлось недолго, и обещанный сюрприз действительно оказался потрясающим. Последним из приглашенных гостей прибыл отец Синтии мистер Джоффруа Блоссом под руку… с сеньоритой Долорес!

Председатель правления банка «Симпозиум» оказался далеко не старым мужчиной, с едва начавшими седеть, тщательно зачесанными назад волосами и строгими серыми глазами за стеклами дымчатых очков в тонкой золотой оправе. Он нежно поцеловал дочь и по-отечески обнял и похлопал по спине Джорджа.

Какое-то время молодой человек неотрывно смотрел на него, пытаясь что-то припомнить.

А, ну конечно!

Мистер Блоссом напомнил ему главу аргентинской наркомафии сеньора Доменико, из лап которого он в свое время вырвал Долорес. После этого Джордж не смог удержаться от улыбки и именно так, сдержанно улыбаясь, поздоровался со своей бывшей возлюбленной.

Они не виделись после той, роковой для их отношений ночи в клубе «Казанова». Вернувшись из отеля, Джордж заехал домой за своими вещами. Он оставил Долорес записку с извинениями и предложением пожить у него столько, сколько ей захочется, а сам вместе с Синтией отправился искать себе временное пристанище.

С тех пор они даже не созванивались, поэтому он никак не ожидал увидеть Долорес на собственной свадьбе. Более того, он слегка насторожился: кто знает, с какой целью она сюда заявилась?

— Это все фокусы моего чертового братца, — тихо прошептала ему на ухо Синтия, внимательно наблюдая за бывшей соперницей. — Ну, я ему еще покажу!

Однако они напрасно опасались скандала.

Долорес вела себя совершенно спокойно и лишь однажды, случайно столкнувшись с Джорджем, сердито взглянула на него и сказала:

— Какой же ты все-таки негодяй! И это еще очень мягко сказано!

Он открыл уже рот, но она тут же продолжила:

— Впрочем, все к лучшему. Этот банкир уже сделал мне предложение, так что я, возможно, еще стану мачехой твоей жены! — И, лукаво подмигнув Джорджу, прошла мимо, так и оставив его стоять с открытым от удивления ртом.

Райское блаженство, уготованное на небесах, иногда кажется бледной химерой лишь потому, что блаженство земное способно достигать невероятных высот, лишая возможности представить себе какое-то иное, высшее счастье.

Проснуться утром после первой брачной ночи и ощутить на своем лице мягкие пряди волос любимой женщины, почувствовать волнующе-обнаженную теплоту той, которую ты страстно ласкал до рассвета, и снова захотеть этих ласк… Осознать, что теперь это твоя жена, с которой ты будешь вместе долго-долго, всегда… Разве можно вообразить нечто желаннее этого?

Джордж так растрогался от этих мыслей, что почувствовал, как глаза его увлажнились. Неужели это и есть начало новой жизни, полной любви, доверия и нежности?

Он осторожно повернулся на бок и, затаив дыхание, чуть коснулся губами мягких губ Синтии. Потом медленно и плавно провел кончиком языка по ее подбородку, шее, плечам, груди, остановившись на бледно-розовом соске восхитительно круглой формы.

Даже не поднимая глаз, по одному только легкому трепету ее груди он понял, что Синтия проснулась и теперь следит за ним сквозь неплотно сомкнутые веки.

Делая вид, что не замечает этого, Джордж продолжал ласкать языком ее груди до тех пор, пока Синтия не стала поглаживать его по волосам.

Только тогда он приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

— Доброе утро, сладкая моя.

— Доброе утро, Джордж.

— Ты хорошо спала?

— Да. А ты?

— Не знаю и даже не помню, что мне снилось, зато когда проснулся, то почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Ведь ты здесь, рядом, такая нежная, красивая, любимая…

— Я всегда буду такой для тебя, Джордж.

— Благодарю.

Откинув покрывало, он лег на нее сверху, чувствуя, как эластично вжимаются ее груди в его грудь, и надолго приник к ее губам жадным, будоражащим кровь поцелуем.

Однако именно в тот момент, когда его желание, казалось, достигло наивысшей точки, Синтия вдруг тихо засмеялась.