Наталья Андреева - Дети белой богини

Она попятилась. Вошли. В небольшой двух­комнатной квартирке сразу стало тесно. Из кух­ни вышел Павел, удивленно глянул на непроше­ных гостей.

- Павнов Павел Михайлович? - спросил Го­ранин.            

- Да, - ответил он и с ненавистью глянул на старшего следователя.

- Вот постановление, подписанное прокуро­ром. Ознакомьтесь.

И тут Павел уставился на него, Александра Завьялова:

-  Так вот что вы вчера имели в виду! Вы знали!

- Начнем с большой комнаты, пожалуй, - каш­лянув, сказал участковый.

Как только все прошли в комнату, из малень­кой выполз заспанный Василий:

- Мать? Что такое?

- Обыск у нас, Вася, — растерянно взглянула на него Ирина Михайловна.

- Как это?

- Гражданин, документы у вас есть? - обра­тился к нему Герман.

Василий явно перетрусил. Когда вынимал из буфета барсетку, руки у него дрожали. Вскоре уча­стковый привел старушку-соседку, и обыск начал­ся. Прошло около часа. Как и ожидал Завьялов это ничего не дало. Павел держался очень уве­ренно. А Герман, казалось, ничуть не расстроил­ся. По окончании процедуры спросил:

- Гражданка Павнова, у вас имеется сарай?

- Да, имеется, - кивнула та. - Вы скажите, что ищете. Может, я сама отдам?

- Что у вас хранится в сарае?

-  Картошка хранится. Огурцы соленые. По­мидоры. Тушенка в банках. Рыбацкие снасти.

- И больше ничего? Может, из одежды что-нибудь?

- Пара старых телогреек, - пожала плечами Ирина Михайловна.

- Давайте пройдем в сарай.

Участочек Павновых располагался по само­му краю оврага. Сараюшка норовила туда уполз­ти. Нагнувшись над замком, Герман вниматель­но его осмотрел.

- Следов взлома не наблюдается. Так?

- Да его ногтем можно открыть! - не выдер­жал Павел.

- Что ж вы, воров не опасаетесь?

- Воруют в основном на дачах, - хмуро ска­зал Павел. - А у нас здесь тихо. И Мамоново на­против. Там собаки злые.

-  Открывайте сарай, - сказал Герман Ирине Михайловне.

Та послушно нагнулась над замком. Он же от­метил машинально: Павел прав. Такой замок лег­ко можно открыть. Мало того, что стандартный -для человека, обладающего определенными на­выками, пара пустяков.

- Граждане понятые, попрошу быть внима­тельными, - напомнил Герман.

Ломик стоял на самом виду. Был прислонен к стенке сарая и сразу же бросался в глаза. Указав на него, Герман спросил:

- Это ваше?

- Да вроде был такой, - снова пожала плеча­ми Ирина Михайловна.

- Наш я прошлой зимой потерял, — напомнил ей Павел. - Забыл на рыбалке, я же тебе говорил.

- Значит, прошлой зимой ломик у вас был? — спросил Горанин у Ирины Михайловны.

- Да, - кивнула она.

- Попрошу изъять, — обернулся Герман к опе­ративникам. - Аккуратнее.

Когда ломик вынесли на свет, все увидели на нем следы запекшейся крови. Завьялов, обладал идеальным зрением. Немного пригнувшись, отметил прилипший волос. И содрогнулся. Кашта­новый. Машин. Ему стало нехорошо.

Ирина Михайловна ахнула:   

- Паша! Что это?

- Ма, ну откуда же я знаю? - равнодушно от­кликнулся Павел.

- Это орудие убийства, - сказал Герман. - Ко­нечно, будет экспертиза, но я почти уверен... Прот должаем обыск.

Через несколько минут из сарая вынесли чер­ную куртку из плащевки. На ней также видны были бурые пятна, похожие на засохшую кровь.

- Это ваше? - спросил Герман.

- Да, мы торгуем такими куртками,' - упав­шим голосом сказала Ирина Михайловна.

Павел угрюмо молчал.

- Так и запишем. На куртке видны бурые пят­на. Предположительно, кровь. Вещь так же будет направлена на экспертизу. Ну, я думаю, основа­ний для задержания достаточно?

И тут нервы у Павла сдали. Он побежал. Ска­тился в овраг и рванул в сторону Мамонова.

- Стой! - закричал Герман и выхватил пистолет.

- А-а-а! - разнесся над оврагом отчаянный крик Ирины Михайловны. - Пашенька, не надо! Не надо, Пашенька!

И тот остановился. В овраг уже спускались оперативники и участковый. Герман стоял, наце­лив оружие на Павла. Лицо у него был страшное.

- Герман! - твердо сказал Завьялов. - Опусти пистолет!

- Это же твоя жена! Он убил твою жену!

- Не твою же. Опусти.

Горанин нехотя опустил пистолет. Из оврага, сопровождаемый милицией, вылезал перепачкан­ный грязью Павел.

- Попытка совершить побег также будет от­мечена в протоколе, — сквозь зубы процедил Го­ранин.

- Что, свел со мной счеты?! Да?! Свел?! -зак­ричал Павел. - Сволочь!

Пистолет в руке Германа дрогнул. Но он сдер­жался. Так же сквозь зубы процедил:

- Щенок. Надо было тебя пристрелить. При попытке побега. - И нехотя засунул оружие во внутренний карман черной кожаной куртки.

Когда Павла сажали в милицейский «уазик», тот, обращаясь только к матери и ни к кому боль­ше, несколько раз повторил:

- Я не убивал. Неужели непонятно? Я не уби­вал...

...В прокуратуру Завьялов ехал снова в маши­не Германа. Тот постепенно успокаивался, обре­тал свой нормальный вид. Но забыть, какое лицо было у него, когда он поднял пистолет, Александр уже не сможет никогда.

- Что молчишь, Зява? - наконец заговорил Горанин. - Ну вот, все и кончилось.

- Ничего еще не кончилось, - покачал голо­вой Завьялов.

- А ломик? Или ты не веришь, что именно им убили Машу? Ну так экспертиза...

- Верю. Им.

- Так в чем дело?

- Сам не знаю.

- В прокуратуре нас Федор дожидается. Сей­час проведем процедуру опознания и начнем допрос.

Возразить было нечего. Когда приехали в про­куратуру, Павла одели в ту самую черную курт­ку. Она пришлась впору. И тут Завьялов засомне­вался: действительно ли не виноват Павнов? Ломик могли и подбросить. Но куртка! Его ведь размер!

Сторож, которому предъявили для опознания трех мужчин примерно одинакового роста и те­лосложения, без малейших колебаний указал на Павла:

- Вот он. Он пробегал под окнами. Точно.

- Вы врете, - сказал Павел.

- Задержанный, попрошу без комментариев -оборвал его Герман. - Понятые, подпишите про­токол опознания.

Отозвав Горанина в сторонку, Завьялов ска­зал:

- Ты не имел права надевать на него эту куртку. На ней кровь. Разумеется, любой в этом слу­чае укажет на испачканную куртку, не обращая внимания на то, кто в нее одет.

- Не учи меня, - хмуро сказал Герман. - При Допросе будешь присутствовать?

- А разве мне можно?

- Хочешь сказать, что я нарушаю закон?

- Слишком уж часто, Герман. Есть такая по­говорка: закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло. Так вот, ты, по-моему, в это самое дышло просто-таки впрягся. А закон за тобой, как телега тащится. Только чтобы тебе было удобно.