Нора Робертс - Очищение смертью

– Библейских масштабов.

– Ха. Найди мне, сколько стоил Джимми-Джей и кто что получит. Спасибо. Офицер?

Они вышли со сцены за кулисы.

– Где гардеробная убитого? – спросила Ева.

– С другой стороны. – Патрульный показал пальцем. – У его хозяйки началась истерика, ее пришлось унести со сцены, вызвать к ней медиков. Сейчас с ней офицер-женщина. Врач дал ей легкое успокоительное, но… – Он замолк. Дальнейших разъяснений не требовалось: рыдания и вопли разносились по всему коридору, эхом отражаясь от стен. – Не помогло, – добавил патрульный.

– Похоже, что так. – Ева подошла к двери, из-за которой доносились рыдания, и нажала на ручку.

Открыв дверь, она чуть было не отшатнулась. Дело было не только в воплях – на нее обрушилось целое розовое море. Как будто взорвался грузовик клубничной карамели. Ева даже ощутила фантомную зубную боль.

Сама хозяйка гардеробной, наряженная в розовое платье с целой горой оборок на юбке, полулежала в кресле, и юбка стояла торчком, шевелясь как живая. Ослепительно-золотые волосы Джолин растрепались и вздымались в полном беспорядке вокруг лица, по которому черными, красными, розовыми и голубыми потеками ползли несколько фунтов косметики.

Сначала Еве показалось, что Джолин, обезумев от горя, рвала на себе волосы, но потом она догадалась, что пряди золотистых волос, разбросанные по полу, это все накладки и шиньон.

Женщина-офицер, стоявшая на дверях, бросила на Еву красноречивый взгляд, сумев вложить в него усталость, циничную усмешку и облегчение.

– Лейтенант? Офицер Макклинток. Я дежурю при миссис Дженкинс.

«Умоляю, – говорили при этом ее глаза, – снимите меня с дежурства».

– Возьмите перерыв, офицер. А я пока поговорю с миссис Дженкинс.

– Слушаюсь. – Офицер Макклинток двинулась к двери. На пороге она шепнула: – Удачи.

– Миссис Дженкинс, – начала Ева.

В ответ Джолин издала новый душераздирающий вопль и закрыла лицо рукой, согнутой в локте. Похоже, она проделала это уже не в первый раз: весь рукав был покрыт разводами косметики.

– Я лейтенант Даллас, – представилась Ева, заглушая крики и рыдания. – Я понимаю, как вам сейчас тяжело, и глубоко сочувствую вам в вашей скорби, но…

– Где мой Джимми-Джей? Где мой муж? Где мои дети? Где наши девочки?

– Вы должны это прекратить. – Ева подошла, наклонилась и схватила Джолин за трясущееся от рыданий плечо. – Вы должны немедленно это прекратить, а иначе я уйду. Если хотите, чтобы я вам помогла, помогла вашей семье, вы это прекратите. Сию же минуту.

– Чем вы можете помочь? Мой муж мертв. Теперь только Бог может ему помочь. – Голос Джолин, пронзительно-истеричный, гнусавый от слез и южного акцента, резал слух Евы точно пилой. – Ну почему, почему Господь отнял его у меня? Мне не хватает веры это понять. У меня нет сил жить!

– Прекрасно. Сидите здесь и упивайтесь своим горем.

Ева отвернулась и двинулась к двери. Она была уже на полпути, когда Джолин закричала:

– Погодите! Погодите! Не оставляйте меня одну. Мой муж, мой спутник по жизни и церкви Вечного света, отнят у меня. Сжальтесь надо мной!

– Жалости у меня сколько угодно, но, кроме того, у меня есть работа. Хотите, чтобы я узнала, кто, как и почему отнял его у вас?

Джолин закрыла лицо руками, размазывая краску по лицу.

– Сделайте так, чтобы этого не было.

– Этого я не могу, – вздохнула Ева. – Хотите помочь мне найти того, кто это сделал?

– Только Бог дарует жизнь, только Он может ее отнять.

– Скажите это людям, убитым другими людьми. Их убивают каждую неделю. Вы можете верить во что угодно, миссис Дженкинс, но не Бог насыпал яду в бутылку воды.

– Яду? Яду! – Джолин одной рукой схватилась за сердце, а другую вскинула вверх.

– Нам нужно подтверждение судмедэксперта, но я и сейчас убеждена, что ваш муж был отравлен, – упрямо продолжала Ева. – Хотите, чтоб я узнала, кто это сделал, или предпочитаете рыдать и молиться?

– Не богохульствуйте в такой-то час! – Содрогаясь всем телом, Джолин закрыла глаза. – Да, я хочу, чтобы вы узнали. Если кто-то отравил моего Джимми, я хочу знать, кто это сделал. Вы христианка, мисс?

– Лейтенант. Я полицейский, и это важнее всего. А теперь расскажите, что случилось. Что вы видели?

Икая и давясь слезами, Джолин фактически повторила то, что уже рассказал Еве Аткинс.

– Я выбежала на сцену. Я подумала: «О, милосердный Иисус, помоги моему Джимми». Но я увидела… когда взглянула на него, я увидела… Его глаза… Он меня не видел, его глаза смотрели прямо на меня, но он меня не видел, и на шее у него была кровь. Говорят, я в обморок упала, но я не помню. Помню, мне стало нехорошо, голова закружилась, кто-то пытался меня поднять, а я… наверное, у меня в голове помутилось. Они… кто-то из полицейских и Билли, как мне кажется, привели меня сюда и кто-то пришел и дал мне что-то, чтоб я успокоилась. Но это не помогло. Да и не могло помочь.

– У вашего мужа были враги?

– У любого влиятельного человека есть враги. А такой человек, как мой Джимми-Джей… Он несет слово Божье. Не все хотят его слышать. У него есть телохранитель, у него есть Клайд.

– Можете припомнить особенно ярых врагов?

– Я не знаю. Не знаю.

– Человек в его положении наживает большое состояние.

– Он построил церковь и служит ей. Он отдает больше, гораздо больше, чем собирает для себя. Но вы правы, – сухо добавила Джолин, – мы живем в достатке.

– Что теперь станется с церковью и с ее активами?

– Я… я… – Джолин прижала пальцы к задрожавшим губам. – Он принял меры, чтобы церковь не умерла вместе с ним, чтобы она продолжала работать. Чтобы я ни в чем не нуждалась, если Господь призовет его первым, и наши дети, и наши внуки. Я всех деталей не знаю. Стараюсь об этом не думать.

– Кто сегодня ставил для него воду на сцене?

– Одна из девочек, я думаю. – Вспухшие от плача глаза Джолин закрылись, и Ева предположила, что успокоительное наконец-то подействовало, пробилось сквозь истерику. – Или Билли. А может, Клайд.

– Вам известно, что ваш муж постоянно сдабривал эту воду водкой?

Заплаканные глаза открылись. Джолин тяжело и прерывисто вздохнула, покачала головой.

– Ох, Джимми-Джей! Он знал, что я этого не одобряю. Бокал вина время от времени – это нормально. Но разве Господь наш и Спаситель пил водку на Тайной Вечере? Разве Он превратил воду в водку в Кане Галилейской?

– Полагаю, ответ «нет».

Джолин улыбнулась.

– Он к ней пристрастился, мой Джимми. Много не пил, этого я бы не потерпела. Но я не знала, что он до сих пор подговаривает девочек сдабривать водкой ту воду, что пьет на сцене. Но это же маленькая слабость, не правда ли? Это пустяк. – Джолин расправила пышные оборки своей юбки, а на глазах у нее опять выступили слезы. – Теперь жалею, что я его за это ругала.