Птица у твоего окна - Гребёнкин Александр Тарасович
Никогда еще Таня не видела такого сосредоточения человеческой грусти. И непонятно было, почему эти люди были вынуждены мучиться, почему должны были выносить такое унижение?
Миновав группу цыганок у входа, Таня поспешила уйти.
На автовокзале уже собирался отъезжать автобус. В нем было немного пассажиров, приятно и тепло. Автобус выкатился на яркие белые улицы и понесся за город. На одной из остановок, посреди необозримых полей, Таня сошла.
Миновав нагие и печальные деревья у обочины, с выглядывающей из редкого снега озябшей травой, Таня вышла к полю. Она сама не могла объяснить, зачем приехала сюда. Просто захотелось побыть одной, вдали от города.
Дул ветер и слегка морозил щеки. На деревьях кричали галки. Видно было далеко: торжественно плывущие, меняющие окраску облака, блистающие серебром островки снега.
Таня присела на полусломанный ящик, брошенный под деревом. Спутанные мысли постепенно приходили в порядок, чувства утихали, вспыхивая лишь в унисон печальным думам.
Таня только теперь осознала, как последние события многое изменили в ней самой, перевернули и встряхнули ее. Пережив два жизненных удара (несчастную любовь и встречу с необычным человеком), она, тем не менее, приобрела что-то ценное, высокое, что укрепляло ее внутри. Она старалась не расплескать, сохранить в себе это.
Да жизнь прозаична и тяжела. Но если она разучится находить прекрасное, поэтичное даже в этой убогой жизни, если не сохранить своих маленьких праздников, если огрубеет, очерствеет душой, то скатится на самое дно и погибнет. А значит надо укреплять себя и жить.
Уходя с поля к автобусной остановке, она чувствовала себя уже совсем взрослой.
***
С неумолимой скоростью бежало время. Антон прислал короткое сдержанное письмо, в котором мало писал о себе, но советовал не унывать, учиться и поступать в вуз. Таня написала ему достаточно обстоятельный ответ, в котором делилась радостями и горестями жизни.
Она понемногу отходила от происшедшего. Стала очень много читать, причем больше книг по искусству, философии, литературоведению, чем именно художественной литературы. И хотя не все было понятно, все же она постепенно приоткрывала дверь в сторону понимания жизни, познания окружающего мира.
С первыми яркими запахами весны ее угрюмость постепенно исчезла, она стала возрождаться духом и телом. Мир стал больше радовать, по ее собственным словам – она «воспрянула ввысь».
Яркая, праздничная атмосфера весны втягивала Таню в свой водоворот. Все чаще Таня и Роза, с наступлением теплых майских зеленых деньков, стали выходить на прогулку. Нарядные, легкие, пахнущие духами, они шли в парк, или в кино.
Вокруг танцплощадки, задолго до начала, собиралось много щебечущих девушек и гогочущих парней. Настроившись, музыканты начинали играть программу, составленной из собственной интерпретации песен «Иглз», «Аббы», «Бони М.», А.Челентано. Д.Дассена, «Веселых ребят», «Цветов» и «Машины Времени». Также в почете тогда были модные, заводные «Чингиз-хан» и «Оттован».
Таня любила танцы. Стоило ударнику начать отбивать ритм – ноги сами просились в пляс. Таня гордилась, что танцевала лучше и разнообразнее некоторых девчонок, но, немного огорчалась, что на медленный танец ее почти никто не приглашал. Вокруг было море девушек, многие были вполне красивы и одеты гораздо лучше, моднее. Менее симпатичные девушки густо красились, вели себя более вызывающе и, потому, выглядели более броско, затмевая более скромных Таню и Розу. К стенам жалось множество простовато одетых парней, многие из них были совсем еще мальчишками, неловкими и нерешительными.
В один из теплых вечеров, когда Таня и Роза стояли у скамейки, вслушиваясь в звуки начинающегося рок-н-ролла, к ним подошел симпатичный рыжий парень, невысокий, в мешковатом пиджаке, свисавшем с худых плеч. Он был совершенно очарователен в своих ловких движениях, чем неизменно вызывал улыбку. Остановившись напротив Тани и Розы, он оглядел их пристально и внезапно улыбнулся до ушей заразительной улыбкой, весело подмигнул, чуть пританцовывая на месте, спросил:
– Девочки, танцуете?
Таня смутилась, решив ответить отрицательно, но удивилась вдруг смелости Розы:
– Конечно! А зачем же сюда пришли?
Парень обрадовался:
– Превосходно! Тогда полный вперед!
И он, подхватив их под руки, вывел на площадку и, улыбаясь, начал извиваться всем телом, ловко шаркая ногами в такт заводной музыке.
Девушки сначала неловко переступали с ноги на ногу, а парень подбадривал их:
– Смелее, красавицы! Опля! Энергичнее в движениях! Представьте, что вы в лучших заведениях Монте-Карло!
– А вы знаете, что такое Монте-Карло? – иронично спросила Роза, пританцовывая и поправляя очки.
– Конечно, – ответил, не моргнув глазом, рыжий паренек. – Я там проиграл в рулетку миллион. И лишь поэтому, страдаю здесь, в этой дыре. Но, как говорил Дюма-отец Дюма-сыну – если тело прозябает, то дух всегда бурлит!
– Так вы, оказывается, были миллионером?
– Конечно, – ответил парень, делая изящные движения ногами.
– По внешнему виду этого не скажешь.
– А по внешнему виду, красавицы, и не судят, – не потерялся парень. – Принимай не по одежке, а по уму ложке.
– Вы себя считаете таким умным, а так и не догадались представиться дамам, – сказала Роза.
Парень обрадовался.
– Вот это замечательно, что вы решились перейти к более близкому знакомству.
Он галантно поклонился.
– Николас, француз. Из старинной знатной семьи, чьи корни уходят во времена Карла Великого. Можно называть Николя или просто Коля. Получил приличное образование. Подчеркнуто одинок! Участвовал в Столетней войне, был ранен.
– Бог, ты мой, как же долго он живет, – сказала Роза улыбающейся Тане, ведь эта война была столетий пять назад, еще в средневековье!
– Совершенно точно. Я принял эликсир жизни, приготовленный для меня знаменитым медиком Нострадамусом, настоянный на ароматах, безнадежно влюбленных в меня дам. Поэтому, живу долго, как черепаха.
– Или, как попугай, – сказала Роза, и девушки дружно рассмеялись. Николя смеялся вместе с ними и вовсе не обиделся. Они отошли к ограде, пережидая танец.
– Позвольте все же узнать и ваши имена, дорогие дамы.
Таня и Роза назвали себя.
– О, пушкинская героиня. О дикий цветок любви, – откликался парень на каждое произнесенное имя.
– И за что же ты мучил этих несчастных влюбленных дам? – спросила Таня.
– Я их не мучил, они сами умирали от любви ко мне. Ведь жениться – то я мог только на одной из них.
– А, так ты уже и женатым был?
– Увы. Был. А сейчас я одинок, – сделал печальное лицо Николя. – Моя жена принесена в жертву дикарями острова Мумба-Юмба во время нашего свадебного путешествия.
– Несчастная!
– В знак траура и скорби я дал обет безбрачия на много лет!
– А сам ухаживаешь за другими! – сказала Роза.
– Срок истекает, – заявил Николя, подняв палец вверх.
В это время начался медленный танец, и Николя взяв Таню за руку, пригласил ее танцевать.
Таня не ожидая этого, чуть смутилась, но все же пошла. Ей давно хотелось покружиться с парнем на глазах у всех. Роза уселась на свободной скамейке и принялась усиленно протирать платочком очки.
Николя уверенно ввел Таню в водоворот музыки.
– Какой чудесный блюз, – говорил он. – Я знал одного негра, превосходно играющего блюз на саксофоне. Так выдувал такие чарующие звуки, что за каждый я бросал ему золотой.
Таня смеялась.
– И много же у тебя было золотых – так по пустякам разбрасываться.
– Это не пустяки, это искусство, – притворно обиделся Николя и, слегка прижав Таню к себе, прошептал:
– Ничего, я тебя разбираться научу.
– Буду очень рада, занятный мой учитель, – улыбалась Таня. – Только почему ты все время шутишь?
– Так жить интереснее.
Таня чувствовала себя уверенно и легко. Майский вечер пах дождем и сиренью. Ночное небо было усыпано звездной россыпью бриллиантов. Мигая, переливались огни дискотеки, покачивались в танце сплетенные пары, люди были веселы, раскованы и свободны. Таня будто была в другом мире. Она сливалась с музыкой, послушная ее волнам.
