Мария Ветрова - Обретенный май

— Господи, — молила Нюся прерывающимся от волнения шепотом, — молю тебя, сохрани ее, спаси и помилуй, Господи… Ты же знаешь, что никого, кроме них, у меня нет! Господи, сохрани, спаси и помилуй…

Смущение, охватившее генеральшу, было непередаваемым. Давно уже она не испытывала столь жгучего стыда, хотя подслушала Нюсину молитву почти невольно… Нина Владимировна ни минуты не сомневалась в том, что молится ее преданная Нюся о них: о ней и ее сыновьях… Начисто позабыв о том, зачем она сюда пришла, генеральша, ощущая себя чуть ли не преступницей, устремилась назад в свою комнату, стараясь ступать как можно бесшумнее.

— Невероятно, но факт! — Павел Ребров посмотрел на свою начальницу Анну Алексеевну Калинкину и бросил на стол перед ней здоровенный спортивный хронометр. — Совпадает с разницей в 2–3 минуты от силы…

— Зазор наверняка больше, — хмуро ответила Аня, глянув на лежащую перед ней распечатку. — Не забывай, что время преступления и все остальные временные периоды определены примерно, в основном с их слов… Тем не менее…

— Вот именно — тем не менее! — сердито произнес Паша и с размаху хлопнулся на стул напротив Калинкиной. — Похоже, никто из них не лжет. И все вели себя именно так, как описывали… Что дальше, Анна Алексеевна?

Ответа на этот вопрос у Ани пока не было. На следственный эксперимент она возлагала определенную надежду, в этом странном деле он не был просто необходимой формальностью. И вот результат: ни у одного из подозреваемых практически не имелось возможности застрелить Леонида Любомира. Только теоретически это могли сделать либо один из братьев Паниных, либо одна из невесток, скорее младшая, чем старшая. Со стороны Эльвиры Сергеевны Калинкина при всем желании не могла разглядеть ни единого мотива. Впрочем, и Машу она могла только подозревать в том, что с убитым та была знакома раньше. Причем исключительно из-за ее внешности и манер… Разве мало нынешних новых русских женятся на бывших проститутках?.. Но и тут у Калинкиной не было ни единого доказательства. Хотя основные моменты Машиной биографии она успела выяснить: девушка выросла в детдоме, затем с шестнадцати лет и вплоть до замужества работала на кондитерской фабрике…

Собственно говоря, ничего нового по сравнению с тем, что сообщила во время опроса сама Маша.

— Ну так что дальше, Анна Алексеевна?

Голос коллеги вернул Калинкину к реальности.

— Дальше, Павел, — мотив, — сухо произнесла она. — Будем искать, причем абсолютно по всем подозреваемым… Вот что, я вчера просматривала документы по тому судебному процессу, где Любомир проходил свидетелем. Ну и обнаружила кое-что. Во-первых, дело слушалось в том самом суде, где трудится наша уважаемая Эльвира Сергеевна. Во-вторых, следователь, который его вел и с которым мне повезло пообщаться тоже вчера, до сих пор скрипит зубами по части того, что наш убиенный тогда исхитрился выкрутиться. И считает, что лично он собрал достаточно улик и прочих доказательств, дабы господин Любомир фигурировал на процессе в качестве обвиняемого, а не свидетеля… Суд же с ним почему-то не согласился…

— Кто именно вел дело в суде? Я имею в виду судью…

— Возможно, ты удивишься, но небезызвестный тебе Владимир Павлович Лоскин, помощником которого ныне является Эльвира Сергеевна. Правда, в тот момент она была всего лишь секретарем суда, но работала уже только с Лоскиным.

Ответить Павел не успел — на столе перед Калинкиной зазвонил телефон. Взяв трубку, Аня некоторое время слушала молча, потом слегка поморщилась:

— Я же говорила тебе, что обыск здесь, в особняке не дал ничего. В сторожке — то же самое… Да… Что?!

Паша заинтересованно уставился на нее, увидев, как переменилось выражение лица Калинкиной. Теперь она слушала заинтересованно и оживленно.

— Ну, Соколов, — Калинкина широко улыбнулась, что для нее было большой редкостью, — молодец! Ставлю тебе пять с плюсом… Да! Конечно, мы привезем ее с собой, можешь не сомневаться… Пока!

Ребров от нетерпения заерзал на стуле: он знал, что сегодня прямо с утра Соколов со своими операми должны были произвести обыск на городской квартире Любомира…

— Что? — он заглянул Калинкиной в лицо и еще раз убедился, что обнаружено нечто существенное.

— Рано радуешься, — усмехнулась она, — но вообще-то, хотя и возможный, пусть и абсолютно непонятный, но действительно мотив… Возможный, возможный, возможный… Где наши аристократки?

— Панины поплелись домой, а этот Александр все-таки уговорил жену с ним пообщаться… Если вы, Анна Алексеевна, соизволите обернуться и выглянуть в окошечко, как раз пронаблюдаете процесс… Стоят возле машины и, судя по всему, ругаются…

— Черт с ними! — Калинкина решительно поднялась из-за стола. — Одна из возможных подозреваемых у нас, кажется, сделала три шага вперед из общего строя… Панина Мария Александровна, «кондитерская красотка» в прошлом, супруга вполне состоятельного новорусского в настоящем… Соколов обнаружил на квартире Любомира маленький, нехитро упрятанный сейфик, а в нем, помимо аккуратных пачечек американских «рублей», кое-какие документы… Всех он еще не просмотрел, но лежавший сверху его настолько удивил, что он позвонил сюда, не дожидаясь конца обыска… Едем в город, Паша, только сначала на секундочку заглянем к соседям…

Следственный эксперимент, о котором накануне предупредила Ольга, оказался мероприятием куда более выматывающим, чем Нина Владимировна могла себе предположить. Главное, совершенно не ясно, какие результаты он дал: следователи своими выводами делиться с подозреваемыми не спешили. И на вопросы категорически не отвечали.

Так или иначе, но вся первая половина дня оказалась потерянной. Все настолько устали, что, казалось, даже есть вкусный Нюсин обед ни у кого не было сил. Не было сил даже для того, чтобы разойтись по своим комнатам… А может быть, общая беда заставила их, вопреки обыкновению, держаться поближе друг к другу?

Нина Владимировна заметила, что Женя с Машей помирились, зато Эльвира была вся напряжена, думала о чем-то своем и не слышала обращенных к ней вопросов. Кажется, одна только Нюся, поспешно убравшая со стола посуду и теперь собиравшаяся-таки съездить в город за доктором, чувствовала себя неплохо: была собрана, деловита, двигалась легко и быстро.

— Нина Владимировна, — она появилась в холле уже одетая, в своем чуть ли не единственном выходном костюме, носила который зимой со свитерами, летом со слегка пожелтевшей от времени белой польской блузкой. — Я поехала, постараюсь вернуться как можно скорее. Эльвира Сергеевна, очень вас прошу, последите, чтобы Ниночка Владимировна через полчаса выпила таблетки… Она обязательно забудет!..