Юлия Шилова - Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

— Чупа, — замялся Гарик.

— Ну говори, что еще случилось?

— Я даже не знаю, как сказать…

— Говори как есть.

— Знаешь, она после этой операции какая-то странная стала…

— В смысле?

— Я к ней в палату пришел, она попросила листок бумаги и карандаши. Лежит и какие-то гробы рисует.

— Какие еще гробы?

— Не знаю. Месяц освещает кладбище, а на могилах стоят гробы. Я ей говорю: мол, что — больше рисовать нечего? А она рисует одно и то же. Уже столько бумаги перевела! Я психанул и отобрал у нее карандаш к чертовой матери. Она чуть не разревелась. Врач сказал, что ей нервничать ни в коем случае нельзя, — пришлось отдать карандаш. Она взяла чистый лист и нарисовала человеческое сердце. Главное — хорошо так рисует, профессионально. На этом сердце каждый сосуд виден, словно его живым из груди вырвали. Сжимает его тонкая изящная женская ручка с острыми коготками, а из сердца капает кровь. Сжалось оно все, словно ему больно. Я такое сердце в учебнике по анатомии видел еще в школьные годы. Попробовал у нее эти рисунки забрать, а она сразу в слезы, прямо не знаю, что и делать.

— Не надо ничего забирать. Пусть рисует сколько ей влезет. Врач предупредил, что у нее могут проявиться какие-нибудь необычные таланты, которых раньше никогда не было. Вообще-то она раньше никогда не рисовала, по крайней мере при мне. А мне всегда казалось, что никто ее не знает лучше, чем я. Короче, ничего не забирай. И постарайся ее не расстраивать.

— Ладно, Чупа, я понял.

— Я думаю, что со временем это пройдет.

— Когда я ее в клинику привез, она на меня жалобно так посмотрела и говорит: «Гарик, ты не мог бы мне помочь. Узнай, пожалуйста, есть ли в нашем городе клуб для тех, кто побывал в состоянии клинической смерти». Я глаза вылупил от удивления и спрашиваю: «Зачем тебе?» А она в ответ: «Мне бы хотелось после своего выздоровления попасть в такой клуб и поделиться своими впечатлениями. Я многое могу рассказать».

— Ну а ты что ей ответил?

— Сказал, что обязательно узнаю.

— Правильно. Главное, во всем с ней соглашаться. Я думаю, что со временем нам придется или привыкнуть к ее странностям, или они пройдут сами по себе.

— К ней в больницу муж захотел зайти, так она закричала и закатила настоящую истерику. Мол, ее опять хотят убить, и вообще: кто пустил в отделение посторонних мужчин?

— А на свекра она как среагировала?

— Не лучше.

— Это радует. Хоть одна приятная новость за последнее время. Она что-нибудь просила?

— Да, привезти ей побольше бумаги и простых карандашей.

— А почему именно простых?

— Потому что она рисует только простыми карандашами.

— А ты ей предлагал цветные?

— Предлагал.

— И что?

— Она сказала, что видит жизнь в черно-белом свете, а чаще всего в сером, и еще: цветные карандаши для маленьких детей, а она уже взрослая девочка.

— Тогда купи ей простых. Пусть рисует простыми, если уж ей так хочется. — Я посмотрела на висящие на стене часы и спросила: — Гарик, а ты куда собрался?

— Да так, по своим делам…

— Я хочу знать — по каким.

— Ну хочу съездить в один неплохой бордельчик на сеанс эротического массажа.

— А что, там неплохо делают эротический массаж?

— Да, вроде нормально.

— Тогда поехали вместе.

Гарик покраснел:

— Чупа, ты и в самом деле хочешь поехать?

— А что, я, по-твоему, не человек, что ли?!

— Хорошо, поехали вместе. Знаешь, еще не известно, найдется ли Бульдог или нет, но тебе нужен новый телохранитель, а после всего случившегося сразу два.

— Я об этом уже думала. Такого, как Бульдог, найти будет очень тяжело, но тем не менее я предлагаю заняться этим вопросом тебе. Подбери на свое усмотрение.

— Хорошо. Завтра утром здесь будет парочка отлично подготовленных ребят.

— Вот и хорошо. Я на них посмотрю, и если меня все устроит, то прямо завтра они будут приняты на работу. А сегодня вечером я предлагаю тебе побыть моим телохранителем.

— Я буду только рад.

— Тогда давай погуляй во дворе, а я быстренько соберусь, и поедем развлекаться в твой бордель.

Гарик вышел, прикрыв за собой дверь. Я встала и посмотрела на свое отражение в зеркале. Что же, мне и в самом деле нужно развлечься, а то так крыша может поехать. Я вышла из ванной и принялась собираться.

Глава 8

Примерно через полчаса я вышла на улицу и подозвала Гарика.

— Ну что, едем на эротический массаж?

— Едем. А ты уверена, что он тебе необходим?

— Вполне.

— Тогда вперед.

Мы сели на заднее сиденье, водитель плавно нажал на газ, и машина тронулась с места. Я попыталась отвлечься от дурных мыслей и попросила включить музыку.

— Чупа, — перебил меня Гарик, — мы запросили этот джип с номером шестьсот шестьдесят шесть, который ты видела в лесу. Хотели узнать, кому он принадлежит.

— Ну и что? — вздрогнула я.

— Хороших вестей мало.

— Ну говори, не трави душу.

— Этот джип ровно сутки числится в угоне.

— Как?

— В принципе, этого стоило ожидать. Джип принадлежит какому-то корейскому предпринимателю, проще говоря, барыге, который приехал в Питер для того, чтобы заниматься поставками нижнего белья из Кореи. Он живет с семьей недалеко от Московского вокзала. Короче говоря, этот джип угнали прямо от его дома. Он подал заявление в милицию.

— И что дальше? Этот джип нашли?

— Нашли сегодня утром у метро. Он стоял совершенно пустой в целости и сохранности. Даже магнитофон не сняли.

— Странно. Но хоть следы крови там обнаружили?

— В том-то и дело, что нет. Чистенький, вымытый джип.

— Как это — вымытый?

— Сразу видно, что, перед тем как оставить его у метро, на нем заезжали на мойку.

— Ты уверен?

— Уверен. Это видно невооруженным глазом. Уж я-то умею отличать, когда была помыта машина.

— Получается, что ее специально помыли, чтобы смыть следы крови…

— Может, и так. В салоне чистота и порядок. Даже в боковом кармане не тронуто двести рублей. Кореец туда полез и глазам своим не мог поверить. Говорит, мол, какие у вас в России все-таки интеллигентные воры. Хорошо, что хоть эту машину кто-то из ментов сразу заметил, а то бы местная шпана ее быстро на запчасти разобрала.

— Ну а что милиция говорит?

— Чупа, сама подумай, что умного может сказать наша доблестная милиция?

— Ничего.

— Совершенно верно. Ты знаешь, это наводит на мысль, что Бульдог мертв, — грустно сказал Гарик.

— С чего ты взял? — всполошилась я. — Может, он ранен, может, что-то еще. Его могли пересадить в другую машину и увезти в неизвестное место…