Медвежий Яр. Часть 2 - Алёна Берндт
Может быть потому, что ждал от этой Александры обычной реакции, как у всех – когда падают ниц перед оврагом, кричат и обещают отдать всё, что нужно. Эта же стояла молча, только глаза… выдавали то, что у неё было внутри.
– Ладно, посмотрим, – Павел тряхнул головой, от чего водитель покосился на него, таким странным ему показалось сегодня поведение Павла, – В конце концов, не она первая!
И машина полетела дальше по дороге, оставляя за собой рой встревоженных снежинок.
Глава 55.
На негнущихся ногах Шура поднялась на крыльцо дома и отперла висевший на двери замок. Мать молча шла за ней, так же еле передвигая ноги и опираясь на старенькие перила. Только беззаботный Алёшка влетел в дом, скинул с себя курточку, валенки и штаны, всё аккуратно развесил, как учила бабушка, и убежал раскладывать на столе подаренную коробку с сюрпризами.
Сняв с себя верхнюю одежду, Наталья прошла в кухню и поставила на газ чайник. Как бы там ни было, что бы ни произошло, а мать в первую очередь думает о том, что её ребёнок болеет и ему нужна помощь… вот и сейчас Наталья думала о том, что Шура провела весь день на ногах, да еще и в таких страшных потрясениях, а у неё температура, это было видно и без всякого градусника.
– Шур, раздевайся и ложись, – сказала она, стараясь, чтоб голос её не дрожал и звучал обыденно, – Сейчас чаю согрею и таблетки тебе дам. Есть хочешь?
– Нет, есть не хочется, – ответила Шура, – Мам… прости меня, это всё моя вина… я ведь и подумать не могла о таком!
– Давай после обсудим, что уж теперь! Всё обошлось, и ладно! Кто знает, что в жизни тебе уготовлено, то и пройдёшь. Ни обойти, не объехать! Мы же с тобой крепкие ребята, нас уже жизнь била!
Наталья рассмеялась, и от этого смеха Шуркино сердце дрогнуло, глаза налились слезами. Она пошла к умывальнику, по пути стаскивая с себя промокший от пота свитер, слабость разливалась по всему телу, оно покрывалось болезненными мурашками. Хотелось поскорее лечь, но она понимала – сейчас ей нужно всё обдумать!
Завернувшись в тёплый халат, Шура накинула сверху старую бабушкину шаль, ноги сунула в шерстяные носки и подошла к Алёшке, который с увлечением занимался подарком.
– Сынок, ты не замерз сегодня? – она погладила сына дрожавшей рукой, – Дяденьки тебя не обижали?
– Нет, мам, ты что! Мне показали настоящий пистолет даже, только подержать не дали… и вон что подарили! Целую коробку! Кирюшка в садике мне не поверит, когда я ему расскажу!
– Сынок… а можно я тебя попрошу? Только это очень серьёзная просьба, с такими только к взрослым обращаются… Но ведь ты у меня уже такой большой, и я думаю, что могу тебе сказать…
– Мам! Ну я ведь и правда уже большой! Мне в садике даже поручают одному в столовую утром ходить, чтобы отнести записку, на сколько человек накрывать завтрак!
– Я хочу тебя попросить: никому не говори о том, что сегодня произошло, хорошо? Ну, вот просто так нужно! Это будет наш с тобой секрет, как у взрослых…
– И что, про коробку тоже не говорить? – с сожалением спросил Алёшка, глянув на разложенный по столу подарок, – Ладно не скажу… А что, даже Кирюшке нельзя говорить?
– Про коробку можешь и сказать, если очень хочется! Только скажи, что просто подарили мамины коллеги и всё, хорошо? А про поездку и остальное рассказывать не нужно. Договорились?
– А, ну тогда ладно! Никому не скажу! – повеселел Алёшка, и Шура поняла, что если про коробку ему разрешили рассказывать, то всё остальное ребёнку вообще уже и не важно.
– Шур, иди пей лекарство и ложись, – позвала дочку Наталья.
Шура вошла в кухню, где пахло успокоительными каплями, которые пила сама Наталья, держа стакан в чуть подрагивающей руке.
Не было в этот вечер ни обсуждений случившегося, ни прочих разговоров. Накормив Алёшку ужином и чуть перекусив, сколько принял организм, Наталья поскорее уложила дочь в кровать, укрыла потеплее и приказала спать, выкинув всё из головы!
– Алёшку я сейчас уложу, и сама улягусь, нужно отдохнуть, – говорила она Шуре, – Ты себя не терзай ни за что! Всё пройдёт…
Как ни хотелось бы Шуре, а только перестать думать она не могла. После выпитого лекарства жар немного спал, сама она чуть успокоилась и мысли перестали метаться в голове подобно перепуганным кроликам.
Она тихонько встала, завернулась в одеяло и уселась возле окна, глядя на чуть осевшие сугробы во дворе. Как странно всё в её жизни происходит, будто катается она на аттракционе, на который водил её в детстве отец, «американские горки» называется. Месяц показался из-за лёгкого облачка и осветил тёмный двор, и дорогу, и стоявший вдалеке на холме старый храм, чьи купола блестели при холодном свете хозяина ночи.
Всё случившееся за этот долгий день медленно оседало, как осадок в стакане, осмысливалось и воспринималось более спокойно. Шура думала, что же ей делать дальше. Понятно было, что работать на предложенных ей условиях она не будет, потому что эта дорожка ведёт в очень неприятные места. Это если удастся выжить, конечно, при таких-то «друзьях»! А получать наказание за чужие делишки ей вовсе не хотелось. Но и как отказаться, так, чтобы не подвергнуть опасности ни семью, ни саму себя… Нужно было думать! Шура попила воды из заботливо приготовленного мамой стакана, взяла листок бумаги и огрызок карандаша.
Так и провела она почти половину ночи, рисуя какие-то кружочки и чёрточки, понятные только ей. Рисовала и зачёркивала, рисовала снова… Ничего хорошего, судя по количеству зачёркнутых рисунков, у неё не выходило…
Проснулась Шура рано, будто кто-то в бок толкнул. Голова болела меньше, но от недосыпа была тяжёлой. Зато температура не ощущалась, хотя тело еще немного ломило. Она услышала тихие разговоры в кухне – мама и Алёшка уже проснулись, и судя по доносившемуся до неё аромату, готовили кашу на завтрак.
– Доброе утро, – Шура внимательно оглядела домашних, но те после вчерашнего приключения выглядели более чем нормально, только мама была немного бледна.
После завтрака Алёшка убежал играть в комнату, разочарованно фыркнув на слова Шуры,
