Джеки Коллинз - Приговор Лаки

— Моя мать всегда была сама по себе, — ответила наконец Лин. — Она никогда не стремилась к серьезным отношениям с мужчинами, однако чувствовала себя прекрасно. Ведь она вырастила меня, не так ли?

Я думаю, это удалось ей лишь благодаря тому, что никакой муж-дармоед не висел у мамы на шее, как мельничный жернов, и не указывал ей, что и как делать.

Стивен улыбнулся.

— Серьезные отношения, Лин, не имеют ничего общего с картиной, которую ты нарисовала, — сказал он. — Серьезные отношения — это значит быть с кем-то, кого ты любишь, это значит вместе переживать трудности, вместе огорчаться и вместе радоваться. Ты понимаешь?

— О!.. — только и сказала Лин, потому что чем больше он говорил, тем сильнее ей хотелось лечь с ним в постель. А «хотеть» для нее значило «получить» — в этом было одно из преимуществ профессии супермодели.

— Клаудия, что ты здесь делаешь?! — воскликнул Ленни, обескураженный и потрясенный до глубины души.

Клаудия улыбнулась в ответ, и ее улыбка источала радость, тепло и любовь.

— Ты сказать… — От волнения в ее речи появилась легкая не правильность. — Тогда ты говорить, что, если мне что-то понадобится, я буду отыскать тебя и…

Она не договорила, перехватив устремленный на Ленни вопросительный взгляд Лаки, которая стояла рядом.

— Познакомься, дорогая, — пробормотал Ленни торопливо. — Это… гм-м… Клаудия. Та самая женщина, которая помогла мне бежать, когда меня похитили. Похоже, я обязан ей своей жизнью.

— Похоже, похоже… — Лаки кивнула, внимательно рассматривая стоявшую перед ней молодую итальянку, похожую на молодую Софи Лорен своей вызывающей красотой. Когда Ленни рассказывал ей о Клаудии, он «забыл» упомянуть о том, насколько хороша собой была его спасительница.

— А это моя жена, — представил он Лаки, выделив голосом последнее слово.

— О-о! — На лице Клаудии отразилось разочарование, которое Лаки не могла не заметить. Не укрылось оно и от Алекса, который заинтересованно наблюдал за происходящим, хотя и ни во что не вмешивался.

— Откуда ты приехала? — В голосе Ленни звучали напряженные интонации.

— Из Италии, конечно, — ответила молодая женщина.

— Из Италии? — переспросила Лаки. — Вы хотите сказать, что прилетели сегодня?

Клаудия кивнула:

— Да. Мы прилететь из Рима, и один человек довез нас до места, где можно сесть автобус. Ведь у меня не было ничего, кроме твоего адреса, Ленни, я даже не знала, живешь ли ты там по-прежнему или нет, ведь прошло уже почти пять лет…

— Да-да, я помню, — кивнул Ленни. — Значит, ты села на самолет и прилетела сюда, чтобы найти меня?

Клаудия кивнула.

— Ну да, — сказала она простодушно. — Ведь ты говорил, что, если мне что-нибудь понадобится, я должна найти тебя…

— Да, конечно, — перебил ее Ленни в панике. — Но тебе надо было предварительно позвонить…

— А это ваш сын? — вдруг спросила Лаки, указывая на мальчугана, который продолжал держаться за материнскую юбку. — Он, похоже, еле на ногах держится от усталости.

— Да, — подтвердила Клаудия. — Он очень голоден и хочет спать.

— А как его зовут? — спросила Лаки.

Клаудия бросила быстрый взгляд на Ленни, потом опустила глаза и ответила чуть слышно:

— Леонардо.

— Леонардо, значит… — повторила Лаки, внимательно рассматривая малыша. — А кто его отец? — задала она новый вопрос, хотя уже знала ответ на него.

Клаудия вскинула голову и встретилась взглядом с Ленни.

— Это наш сын, Ленни, — сказала она твердо. — Я приехала из-за него.

— Вот как! — произнесла Лаки, резко поворачиваясь к Ленни. — Значит, это твой сын?!

— Я… я ничего не знал, — пробормотал Ленни в смятении. — Клянусь!

Лаки смерила мужа убийственным взглядом.

— Почему бы нам всем не пройти в библиотеку, где Клаудия могла бы рассказать нам все подробно? — предложила Лаки, бросив быстрый взгляд на Алекса. — Вовсе не обязательно, чтобы все гости были в курсе… гм-м… наших семейных проблем. — Спокойной ночи, Алекс, — закончила она, кивнув на прощание Алексу.

— Я здесь совершенно ни при чем! — ответил тот, пожимая плечами. — Я увидел Клаудию на стоянке.

Она попросила меня позвать Ленни Голдена, я был рад помочь бедной женщине, ведь я сегодня еще не сделал ни одного доброго дела.

Но Лаки, не дослушав, повернулась к нему спиной. Надо же было так случиться, подумала она с досадой, что на Клаудию наткнулся именно Алекс! Теперь он стал свидетелем ее унижения-, и Лаки ни минуты не сомневалась, что он еще не раз напомнит ей об этом.

— Проводи Клаудию в библиотеку, — сухо сказала она Ленни. — И скажи, пусть накормят ребенка, — добавила она, бросив на мальчугана внимательный взгляд.

В библиотеке Клаудия начала свой рассказ, обращаясь, впрочем, исключительно к Ленни.

— В тот день, когда мы занимались любовью, я забеременела, — сказала она и потупилась. — Когда ты убежал, мой отец и братья очень рассердились. Узнав о том, что это я помогла тебе бежать, они меня побили. Потом, когда я больше не могла скрывать свою беременность, они снова избили меня и отправили в одну горную деревушку к дальним родственникам.

Они… — Клаудия ненадолго замолчала, но, преодолев смущение и стыд, продолжила, тщательно выговаривая слова:

— Они сказали, что я — позор всей семьи, и отец проклял меня. Даже в той далекой деревне, куда меня услали, никто не хотел со мной разговаривать.

Потом… потом родился Леонардо, и я бежала в Рим, где мне удалось найти работу в ресторане, но того, что я зарабатывала, нам с сыном не хватало. Мы едва сводили концы с концами, и я поняла, что в одиночку мне сына не поднять. Вот почему я привезла Леонардо к тебе, в Америку… Я уверена, ты сумеешь хорошо о нем позаботиться… И обо мне тоже.

Ленни с трудом сглотнул, чувствуя как рушится весь его, казалось бы, такой прочный и удобный мир.

У него был ребенок — пятилетний сын, о котором он ничего не знал. И вот теперь, когда все открылось, жизнь его вряд ли может остаться прежней.

Нет, Ленни не собирался отпираться. Он действительно переспал с Клаудией, и этот ребенок наверняка был его. Ленни не мог себе простить одного: того, что по возвращении домой не рассказал Лаки обо всем и не попросил прощения за свою слабость.

Если бы он сделал это, сейчас все было бы иначе, но он промолчал, понадеявшись на то, что правда никогда не выплывет наружу.

Что ж, он ошибся вдвойне. Насколько он знал Лаки, она не могла простить двух вещей: предательства и обмана. А он сначала изменил, а потом на протяжении пяти лет лгал ей, пока живые свидетели его падения не явились к самому порогу его дома.

И теперь Лаки никогда его не простит.