Светлана Успенская - Посмертная маска любви

С предложением встретиться и поговорить о последних событиях я обзвонил всех, кроме, естественно, всемогущих близнецов Палей и нашего Антона Загорского — он в это время отдыхал на юге. Впрочем, вряд ли он мог заинтересовать убийц. Очень уж он был занят своими компьютерами…

Глава 9

Добросовестно намяв бока, меня бросили в полутемную камеру КПЗ, не позаботясь об адвокате или о соблюдении маломальской законности, хотя бы и формальной. Скучать в одиночестве мне не пришлось — на полу душной камеры валялся оборванный мужичонка, нестерпимо воняющий мочой, по виду типичный бомж, да еще мое пребывание в камере скрашивала пара подростков, звенящих металлическими цепями, и какой-то жуликоватого вида нацмен с тонкими усиками, попавшийся на незаконных валютных операциях. Пятым в этой разношерстной компании оказался я.

Нестерпимо болела вывернутая рука. Под глазом расплылся фиолетовый синяк, закрыв темной шторкой половину обозреваемого пространства, под носом, наверное, было черно от крови, рубашка висела на плечах клочьями, а брюки воняли машинным маслом — короче, своим обликом я удачно вписывался в теплую компанию обитателей КПЗ.

Ребята, которые меня обрабатывали, явно знали толк в подобных задержаниях. Они не столько спрашивали меня о чем-то, сколько добросовестно молотили кулаками мое обмякшее тело, хотя я, естественно, и не пытался оказывать сопротивление — не в моем вкусе бороться с ветряными мельницами. Не стоило им так стараться — укус гюрзы не мог придать мне больше смирения, чем их старательные побои. За что меня бьют — я не понял, но смутно догадывался, почему меня задержали…

Когда после долгого перерыва я появился в автосервисе, там работа шла полным ходом, как будто я и не исчезал на несколько дней. Теперь уже все трое моих подопечных добросовестно трудились на ниве перебивания номеров и перекрашивания угнанных машин. Заправлял всем тот самый ушлый тип, ангажированный братьями, а Толик и Колян ему с радостью подчинялись, подогретые перспективой непыльного приработка.

Надо ли говорить, что я не вмешивался в бурную деятельность своих подчиненных. Моей заботой было создать хоть какую-то видимость законной работы автосервиса. Кроме того, Юрик и Шурик не должны были обвинить меня в отлынивании от обязанностей директора. Этими-то обязанностями я и занялся.

Когда к вечеру после трудового дня с распухшей от бумаг головой я уже собирался сваливать домой, в гараж ворвалась бригада мускулистых молодчиков, одетых в штатское. Ни слова не говоря, они повалили меня на пол и принялись избивать. Я и пикнуть не успел, как оказался в машине, которая по непонятной прихоти автомобилестроителей была снабжена решетками на окнах. Что стало с моими подчиненными — я не знал.

Пролежав ночь в камере, тщетно ловя пересохшим ртом густой воздух, полный человеческих потовыделений, я выработал линию поведения. Итак, я решил прикинуться лохом, все отрицать и валить на механиков почем зря. Да я и на самом деле не слишком много знал…

Утром меня вызвали на допрос. Старлей, фамилию он пробормотал неразборчиво, предъявил мне обвинение в угоне и перепродаже машин, слегка поспрашивал и, видя, что я старательно валяю ваньку, отправил меня дальше отлеживаться в камеру. Не слишком-то он старался выведать у меня интригующие подробности моей преступной деятельности…

На следующий день повторилось то же самое… Ночью я лежал без сна на полу камеры (там было прохладнее) и соображал, старательно вспоминая Уголовно-процессуальный кодекс, особенно те его статьи, которые касались таких сторон преступной деятельности, как угон и перепродажа машин. По моим скромным расчетам, в самом благоприятном случае мне светило лет пять, а если им удастся повесить на меня организацию группы, то и больше. Чем не преступная организация — трое механиков и один индивидуум, ни фига не смыслящий в автомобилях! Единственное, что меня радовало, — вроде бы в убийстве они пока не могли меня обвинить. Хотя… если постараться…

Размышляя о перспективах на будущее, я старался быть оптимистом. Из тюрьмы я выйду, когда мне будет лет тридцать пять. Ну что ж… Напишу мемуары о своей жизни на зоне. Материала будет навалом! Хотя, кажется, подобное чтиво сейчас не пользуется особой популярностью… Как там говорят, это будет моя первая ходка!..

С такими жизнерадостными мыслями я заснул почти под утро. Количество народу в КПЗ все увеличивалось. Порой вспыхивали драки, что несколько разнообразило скуку камерной жизни.

На третий день меня с извинениями отпустили.

Теперь я уже совсем не понимал, что происходит.

— А, ты уже дома! — обрадованно прожурчал в трубку Юрка Палей и «попросил» приказным тоном: — Вечером ждем тебя в клубе, есть базар…

Вечером, как было приказано, я прибыл в клуб «Monkeys». Синяк под глазом у меня стал жовто-блакитным, словно украинский стяг, рука почти прошла, а так в целом я был ничего — прямо молоденький огурчик с грядки. Воздух свободы, пыльная московская гарь, казался мне самым прекрасным ароматом на свете. Правда, радость возвращения из КПЗ несколько искажала мысль о том, что, судя по последним событиям, свобода моя могла в любой момент внезапно закончиться, едва вернувшись в мои объятия.

Юрка и Шурка сидели в задней комнате клуба, мирно попивая коньячок.

— Садись, Серый, — приветливо прорычал Юрка, когда я заглянул в комнату.

Телохранители, в том числе Слава Толенков, грозно и молчаливо возвышавшиеся на заднем плане, изобразили на своих бульдожьих физиономиях некое подобие улыбки. Это выглядело так же нелепо, как будто пыталась улыбнуться каменная глыба.

— Сейчас подъедет Артур, и обсудим создавшееся положение, — вздохнул Юрка и придвинул мне коньяк. Я взял рюмку в ладони, понюхал ее, приложился губами к краю, но пить не стал — кто знает, не всыпали ли они туда чего.

Мое лицо, напоминавшее цветом палитру художника-абстракциониста, отдающего предпочтение оптимистичным милицейским тонам, вызвало всеобщий приступ жизнерадостности.

— Да-а, неплохо они тебя обработали, — весело бросил мне Толенков. — Если бы не Юрка, закатали бы они тебя лет на пять, не меньше!

— Юрка? — Я был удивлен.

— Ну да, это ж он тебя вытащил, — уважительно посматривая на младшего брата, произнес Толенков.

Я был поражен. Никак не ожидал от близнецов подобной любезности.

Юрка снисходительно похлопал меня по плечу:

— Не дрейфь, Серега, прорвемся! Ничего страшного, кто-то дознался, что у тебя стоят угнанные тачки, и капнул ментам. Они ребята быстрые, сначала делают, потом думают, вот и повязали всех. Но теперь все в полном ажуре, можешь завтра приступать к работе.