Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви

В голове Мустафы ускоренным темпом пошел какой-то процесс. Результатом стало озарение и раскаяние. Он упал на колени, стал целовать Тане руки и клясться немедленно начать всерьез учить русский язык, чтобы больше никогда не пугать самую лучшую в мире женщину.

– А что ты собирался мне подарить? – кокетливо опустив глаза, спросила Дронова после того, как возлюбленный в десятый раз получил прощение и наконец-то встал с колен.

– Я хотеть, чтоб ты поехать в Истанбул. Истанбул – столица три империя. Самый красивый женщин на всей земля должен видеть самый красивый город на всей земля. Я хотеть взять билет самолет из Анталья и из Истанбул. Ты там ходить день, ночь будешь опять отель.

– А ты? Ты тоже со мной полетишь?

– Нет, – он удрученно и даже скорбно покачал головой. – Я надо работать.

– Тогда я тоже не полечу. Что я там буду делать без тебя?

– Ты хотеть я обидеть?

– Нет, конечно.

– Тогда ты лететь в Истанбул. Я быть такой счастливый, что ты ходить улица Истанбул, смотреть мечеть, мост.

– Но я же совсем не знаю турецкого языка и английский – только чуть-чуть.

– Аэропорт тебя ждать мой брат. Он быть с тобой. Он мой старший брат, и я хотеть, чтоб он видеть девушка, который я люблю и который будет мой жена. Который войдет наша семья, наш дом. У нас так надо. Обязательно надо.

– Хорошо, я полечу. Спасибо тебе большое. Но ты меня встретишь в аэропорту, когда я вернусь?

– Да! Да, мое солнце! Я ждать тебя, как… – он замолчал, видимо подбирая одно из известных ему русских выражений… – «как соловей лета».

Билеты они взяли в тот же день. Самолет в Стамбул вылетал на следующее утро, и предложение Мустафы провести грядущую ночь порознь, чтобы путешественница смогла хорошенько выспаться, Таня сочла разумным, хотя сначала очень расстроилась.

Мустафа ждал ее в машине метрах в трехстах от ворот отеля. Он объяснил, что мог подъехать хоть к самому крыльцу ее корпуса, ему бы это позволили, Мустафу Арабула в Белеке все знают и уважают, но он не хочет, чтобы о его девушке думали плохо. Вот когда они объявят о помолвке, тогда можно будет не скрываться, тогда он будет приезжать за своей невестой хоть в отель, хоть в парикмахерскую, хоть в ресторан.

В аэропорту Антальи Мустафа припарковался вдалеке от других машин и автобусов. Привлек Таню к себе, долго и страстно ее целовал, уверяя, что будет считать часы до встречи.

– Наверное, пора, – вздохнула Татьяна. – До вылета час, а надо еще регистрацию пройти. Как ты думаешь, эту сумку сдавать в багаж не надо? – Она протянула назад руку и перетащила через спинку сиденья небольшой саквояжик.

– Нет! Багаж не надо! Скажи: «С собой!» Здесь много вор. Глаза закрыл, один момент – чемодан нет. Багаж не надо!

– Ну хорошо, хорошо! Возьму с собой.

– Я давно не видеть мой брат. Ты передать презент. – Мустафа вытащил из бардачка небольшой, величиной с ладонь, сверток. – Это книга, писать.

– Записная книжка, – догадалась Таня.

– Да, да! – закивал головой Мустафа. – Он любить. Я ему всегда писательный книга дарить. Вечер я здесь. Стоять, небо смотреть. – Он приложил ладонь козырьком ко лбу и показал, как пристально станет всматриваться в небо, которое должно возвратить ему любимую.

Внутрь здания аэропорта Мустафа не пошел, объяснив жестами, что боится расплакаться при расставании.

Встретивший Таню в Стамбуле Мурат оказался мрачным мужчиной лет тридцати пяти с залысинами на лбу, забранными в хвостик жидкими сальными волосами и неряшливо постриженной бородой. По-русски он совсем не говорил – приходилось общаться на английском, с которым у Мурата было еще хуже, чем у Дроновой. В зале прилета он молниеносно вычислил ее в толпе и первым делом спросил, где презент от Мустафы.

«Ну и манеры! – огорчилась она, однако виду не подала. Хотела тут же поставить сумку на пол и достать сверток, но Мурат выхватил у нее багаж и, взяв под локоть, повел к выходу. – Вот питекантроп-то! – вконец расстроилась Таня и принялась исподволь рассматривать будущего деверя, утешая себя тем, что братья совсем не похожи, даже внешне: – Может, они вообще двоюродные или троюродные. Говорят, мусульмане всех родственников близкими считают. Все-таки хорошо, что этот Мурат так далеко от Мармариса живет. Ну увидимся с ним на свадьбе, раз в год в гости приедет, мы к нему, может, съездим. Главное, что не под одной крышей».

Осмотр достопримечательностей Стамбула происходил довольно странно. Мурат подруливал к очередной мечети, базару, висячему мосту, тыкал пальцем в памятник архитектуры или истории, бормотал: «Тиз из…» (дальше шло название на турецком), ждал, когда Татьяна выйдет из машины, вываливался из авто сам и с мрачным видом тащился за ней.

К полудню зной стал просто нестерпимым. Если на берегу моря плюс сорок Таня переносила довольно легко, то в городе из камня и стекла спасала только большая бутылка минералки, из которой она поливала голову и смачивала шляпу. Этого хватало на четверть часа, потом процедуру приходилось повторять.

А у парадных ворот султанского дворца Топ Капу ей стало дурно. Наверное, все-таки от перегрева, хотя и богатая Танина фантазия тоже свою роль сыграла. Они проходили мимо большой туристической группы, когда Дронова услышала, что экскурсовод говорит по-русски, и жестом попросила Мурата остановиться. Дама-гид вдохновенно рассказывала о нравах средневековой Турции:

– Жители Стамбула стекались к этим воротам, чтобы посмотреть на останки казненных царедворцев, и еще издали угадывали, к какому рангу принадлежал попавший в немилость. Ведь голову казненного визиря клали на серебряное блюдо и ставили его на верх самой высокой мраморной колонны, голову крупного сановника – на деревянное блюдо и колонна была пониже, а головы рядовых чиновников просто бросали на землю. Они быстро покрывались пылью, и уже к вечеру лица казненного было не рассмотреть…

Вот на этом месте Дронова и поплыла. Очнулась от того, что кто-то плеснул на нее холодной водой. Открыла глаза и увидела, что лежит на траве, а над ней склонились люди. Тетечка-гид, какие-то парни и Мурат. Лицо у брата Мустафы встревоженное, голос звенит от напряжения:

– Are you OK? Are you OK?

– Все в порядке, – по-русски ответила Таня и, смущенно улыбаясь, стала подниматься с газона. – Это от жары.

– Вам лучше еще немного полежать, – посоветовала женщина-гид. – Впрочем… Давайте-ка, присоединяйтесь к моей группе! Мы сейчас идем в Йеребатан – это подземное водохранилище. Вы там немного придете в себя, а заодно и достопримечательность посмотрите. Меня зовут Римма Петровна, я буду рядом, так что не бойтесь.

Мурат идти в Затонувший дворец (оказалось, что именно так с турецкого переводится Йеребатан) отказался. Жестом показал, что подождет ее наверху.