Филлис Уитни - Лунный цветок

— Что это было? Что ты выбросила? — спросила Марсия, подавляя собственное чувство тревоги.

— Ничего, — сказала Лори, избегая глаз матери.

Марсия протянула дочери руку.

— Это неважно, что ты не хочешь мне сказать. Но я не смогу тебе помочь, если ты мне не расскажешь.

Лори так резко покачала головой, что косички взметнулись над ее плечами.

— Ничего особенного, — ответила она и выскользнула, чтобы первой сбежать вниз.

Лори избегала ее, чего никогда не делала прежде, и Марсия пыталась убедить себя в том, что это просто признак взросления, что у всех матерей те же проблемы, но тем же вечером, когда Лори пошла с отцом на прогулку, Марсия поспешила в сад. Но кустарник был густым, и она не нашла ничего такого, что могла выбросить Лори.

С приходом весны изящество и красота сада раскрывались все больше и больше, дни становились все теплее.

Марсия начала получать особое удовольствие от чтения в саду. При этом она не чувствовала одиночества: как бы она ни была обеспокоена, сад всегда улучшал ее настроение и доставлял ей тихую радость.

Там не было цветочных клумб.

В соответствии со временем года цветы появлялись то на кустах, то на деревьях. Маленьким сосенкам возле каменного фонаря специально придавали форму, чтобы они смогли стать завершением картины. От дома до пруда с рыбками вилась тропинка из отдельных неплотно уложенных камней, и форма этой тропинки когда-то была выбрана с любовью. Арка красного лакированного мостика над прудом усиливала приятное ощущение равновесия во всей картине. Повсюду зеленая трава и коричневая земля контрастировали самым эффектным образом. Только бамбуковый забор грубо нарушал гармонию сада. Но Марсия могла отвернуться от него и наслаждаться остальной частью картины.

Американцы многому могли поучиться в Японии. Возможно, западные методы помогали Японии встать на ноги, но и Япония многое дает иностранцам.

И Суми-сан, и Ясуко-сан было приятно, что Марсии нравится сад и то, что она стремится воспринять его красоту. По мере того, как весна набирала силу, они выходили, чтобы показать ей ту или иную очаровательную деталь, и Марсия было приятно их внимание к ней. Она узнала, что японские слуги не просто повариха и горничная. Следовало благодарить их каждый раз после еды и показывать, что вы особо цените их усилия. Казалось, что они искренне рады тому, что она является членом семьи, особенно с тех пор, как они убедились, что она не встанет между ними и Джеромом и не будет вмешиваться в те небольшие услуги, которые они ему оказывают. Присутствие Лори доставляло им удовольствие, и частенько Ясуко-сан или Суми-сан брали ее с собой за покупками. Лори быстро запоминала японские слова и фразы, обгоняя в этом отношении свою мать. Теперь, когда Томико приходила поиграть, ей удавалось немного с нею поговорить.

Вопросы Марсии о Минато оставались без ответа, и она больше не видела женщину в белом. Даже Чийо, казалось, старалась не попадаться ей на глаза, так что у Марсии не было возможности сломать мучительный барьер между двумя домами.

Потом в один из дней в начале апреля случилось нечто, представившее соседскую семью в новом, удивительном свете. Минато-сан принес домой несколько маленьких черепашек для своих детей, и одну из них маленькая Томико отдала Лори. Этим же самым утром две девочки весело играли у края пруда, в то время как Марсия сидела на ступеньках веранды и наблюдала за ними.

Через ворота из другой части дома с важным видом вошел мальчик, Таро. Он был несколько крупнее и старше, чем Лори, и в нем чувствовалось высокомерие юного японца по отношению к женщинам. Несколько минут он стоял, наблюдая за девочками, сделал им несколько поддразнивающих замечаний по-японски. Лори взглянула, неуверенно улыбнулась, он состроил ей гримасу. Потом со спокойной уверенностью он наклонился над младшей сестрой, взял черепах и покидал их в пруд. Лицо Томико сморщилось, к глазам подступили слезы. Но когда она потянула его за рукав, умоляя достать ее любимиц, Таро грубо толкнул ее на траву.

Томико залилась слезами, но Лори, всегда ненавидевшая несправедливость, устремилась в бой. Таро повернулся к девочкам спиной и важно шествовал к воротам, когда Лори бросилась вслед за ним. Она как снаряд из катапульты ударилась об него, попав в середину спины с такой силой, что у него захватило дух. Он споткнулся, и вот она была уже на нем, как фурия, молотя по нему кулаками, пока он, напуганный, не упал на землю. Когда он упал лицом вниз, Лори уселась на него верхом и стала колотить головой о землю.

— Ты злой! — кричала Лори. — Ты просто большой злой японский мальчишка!

Марсия наблюдала эту сцену со смешанными чувствами отвращения и изумления. Таро получил по заслугам. Но когда он завопил от боли, Марсия решила, что должна прийти ему на помощь.

Она встала, собираясь идти к нему, но на крики Таро подоспела помощь из соседнего дома. Чийо Минато промчалась в ворота в развевающемся кимоно, взметнувшемся выше колен, совершенно не похожая на японку и на леди. Она подбежала к детям и стащила Лори с Таро.

— Что ты делаешь? — закричала она по-английски, взволнованно тряся девочку. — Что ты делаешь с моим сыном?

На мгновение Марсия была так удивлена, что не могла сдвинуться с места. Изящная японка Чийо неожиданно на западный манер несется через сад в развевающемся кимоно и разражается потоком слов с совершенно американским акцентом — было отчего удивиться!

Но теперь Лори тоже плакала, в основном от отвращения. Марсия быстро подошла к ним.

XI

— Я прошу прощения, если Лори обидела Таро, — сказала Марсия Чийо, — но, боюсь, что ваш сын был неправ. Он был груб со своей маленькой сестренкой и побросал ее черепах в пруд.

Казалось, что при виде Марсии Чийо опять застыла, и лицо ее приняло свое обычное выражение. Она непонимающе смотрела на нее, но маска была надета слишком поздно, сказанного не воротишь.

— Вы знаете английский, не так ли, миссис Минато? — с любопытством спросила Марсия. — И вы говорите на нем без того акцента, который бывает у людей, которые учат его как иностранный язык. Вы американка японского происхождения?

Чийо отвернулась от нее и не сразу ответила. Она вытерла слезы Таро и успокоила плачущую Томико. Лори с отвращением отряхивалась, все еще ворча. Нелегко было разозлить мягкую Лори, но раз уж ее вывели из себя, то она разошлась вовсю.

— Он думает, что из-за того, что он мальчик, он может делать все, что хочет, а мы, девочки, все стерпим, — кричала она. — Но в Америке мы так не делаем. Я не люблю мальчишек, которые дразнятся.