Последняя осень. Буря (СИ) - Пырх Дарья
Парень обернулся. Пристальный взгляд смущал, поэтому Маша юркнула за дверь и нырнула под одеяло, мучаясь вопросами: «Почему он сразу не ушел? Чего ждал? Намекал на разговор?» В попытках разгадать Марка она не заметила, как задремала.
* * *
Утро среды ознаменовалось ледяным дождем. Прозрачные шарики из замерзшей влаги стучали по крышам, били в окна, будто стремились их проломить. Пока в городе природная аномалия сковывала улицы инеем, парализовывала движение и превращала тротуары и дороги в огромный каток, в лесу непогода обрушивалась на деревья: пушистые лапы елей и сосен стекленели, а редкие березы склоняли ветви под тяжелой морозной коркой. Даже если бы здание загорелось, Маша не выскочила бы под колючий, сбивающий с ног ветер. О том, чтобы откидывать снег или пробираться к шоссе, не могло идти речи. «Вдруг потеплеет?» – искренне понадеялась она, натянув джемпер.
Настроение нещадно портилось. Соседки тоже не излучали веселья. Эмилия, заколов пряди в высокий пучок, сосредоточенно перебирала какие-то бумаги, Ангелина понуро надевала очередной цветастый свитер, Динара расчесывалась с таким видом, будто исполняла ненавистную обязанность. Черные густые волосы красиво блестели, добавляя выразительности слегка накрашенному лицу.
– Что читаешь? – с любопытством спросила Ангелина, протерев очки.
– Документы для Захара Владимировича, – устало вздохнула Эмилия. – Приснилось, будто я потеряла бланк и меня исключили.
Было глупо завидовать сновидению, но Маша не могла удержаться: «Нормальным людям везет, а у меня вечно какие-то ужасы». Конечно, она предполагала, что прошлое отразится на психике, хотя прежде сторонилась больной темы. Реальность не позволяла забыть, как все происходило. Дядя Витя, случайный исполнитель угрозы, поклялся, что не знал имя жертвы, перепугался, увидев Машу в злополучную ночь, однако принял равнодушный вид и закопал заказанную анонимом жертву, чтобы напарник ничего не заподозрил. Позже он вернулся, вытащил бедняжку из гроба, отвез к себе в квартиру, предоставил убежище. Дядя Витя был забавным, отчасти радушным соседом, и, если бы существовал выбор, Маша оставалась бы там. Судьба распорядилась иначе. Мать, приехавшая из деревни, написала в полицию заявление о пропаже дочери. Пришлось пойти домой. И без того натянутые отношения омрачились внезапным появлением отчима, которого Маша обвинила во всех грехах. Негласный конфликт то разгорался, то затихал. Обстановка в семье походила на затяжные военные действия, в которых противники несли колоссальные потери, но продолжали битву.
Отмахнувшись от грустных мыслей, Маша заправила кровать.
– У Игоря такой корявый почерк, – весело проговорила Эмилия.
Ангелина взяла листок и звонко усмехнулась:
– Непонятные закорючки. Буква «Т» как «Г», вместо «И» двойка с палочкой, большая «П» как девятка с хвостиком и единицей. Впервые такое вижу. Хотя каракули Жени не сильно лучше.
«Кто и зачем оглушил Игоря? – задумалась Маша, прокрутив в голове необычный инцидент. – На него напали из-за Глеба?» Для полноценной теории недоставало фактов. Дождавшись, пока соседки покинут комнату, она рассказала обо всем Динаре. Та, выслушав, проговорила:
– Игорь, конечно, неприятный, но не настолько. Что происходит? Все будто спятили и резко захотели мстить.
– Подходящее время для резни, – саркастически усмехнулась Маша.
Динара фыркнула, провозилась с кодовым замком на чемодане, вынула оттуда телефон Волгина и пояснила:
– Я буду хранить улики. Так надежнее.
Маша кивнула, села рядом с подругой. Файл, посвященный убийству Юрия Воробьева, насчитывал пятьдесят страниц. На некоторых пестрели сканы уголовного дела, газетные вырезки, рукописные отрывки. До того, как в дверь постучали, девушки успели изучить лишь начало. Получив разрешение, в спальню вошла Яна. В ее движениях читалась небывалая зажатость и тревога, шарфик лежал в руках, постоянно мявших ткань.
– Удачно, что вы здесь, – чересчур радостно сказала незваная гостья, осмотревшись. – Как дела?
– Сойдет, – скупо ответила Динара, отложив смартфон.
– У меня тоже неплохо, – криво улыбнулась Яна, но, уловив неодобрение, поникла. – Ненавижу унылую погоду.
– Ты что-то хотела? – прямо спросила Динара.
Маша внимательно наблюдала за блондинкой, поэтому подметила слишком медленную, почти вялую речь, длинные паузы между словами, тяжелое дыхание, бегающий взгляд. «Похоже, Яна сильно нервничает», – подытожила она, ощутив себя киношным детективом.
– Ну как бы, – слабо произнесла Яна. – Куда мне сесть?
– Никуда, – поспешно возразила Динара. – Мы ипохондрики, боимся микробов. Если тебе неудобно, можем пойти в холл.
Маша мысленно сделала пометку никогда не злить подругу, которая добилась бы огромных успехов в ведении допросов, если бы выбрала своим профилем криминалистику, а не предпринимательское право. Яна пискнула, но спохватилась и пролепетала:
– Ой, там всегда шум. Постою, мне удобно.
Она замолчала, а затем, впервые посмотрев на девушек, выпалила:
– Вчера Женя похвастался, что вы нашли серьезную улику. Это связано с телефоном Глеба, да?
– Зачем интересуешься? – уклонилась от ответа Динара.
– Вы уже проверили список звонков?
Голос Яны дрожал. Подруги молчали.
– Ладно, признаюсь, – она шумно сглотнула, – мне надоело сидеть на шее у родителей. В нормальное место не брали, предлагали бесплатные стажировки или копейки. Я почти отчаялась, а потом выяснила, что есть беседа, где публикуют разные задания и цены. Например, написать эссе, курсовую или реферат, решить задачи, отметиться на паре. Ну я попробовала, получила деньги. Через месяц ко мне подошел Глеб, предложил крупную сумму за домашку. По сути, я слегка меняла свою, но преподы ничего не замечали. Волгин перевел половину стоимости, но резко перестал отвечать на сообщения, потом и вовсе заблокировал в соцсетях. Я не выдержала, подошла к нему после лекции, велела объяснить, что происходит. Он понес какую-то чушь про ревнивую Настю, которая удалила девушек из его мессенджеров, пообещал заплатить через две недели, но снова обманул. Я начала звонить, думала, что надоем ему и получу честно заработанное. Не вышло.
– Поэтому ты приходила к Волгину днем? Требовала денег? – быстро сообразила Маша.
– Ага, – погрустнела блондинка. – Он наорал на меня, выставил вон как воровку.
– Зачем ты соврала Маше? – удивилась Динара.
– Испугалась, что Лебедева услышит. Помните, как во время «Правды или действия» она спросила меня про стыдный поступок? Ей Глеб подсказал, чтобы унизить. Я разозлилась, выпила лишнего, решила забрать причитающееся – по сути, даже не украсть, а восстановить справедливость, – но не успела из-за мелкой сучки. Наверное, вы считаете меня подозрительной. Поверьте, это не так. Я не хотела, чтобы Настька узнала и распустила сплетни. Пожалуйста, сохраните все в тайне.
– Мы должны сообщить коллегам, – пафосно заверила Динара.
– Деревенщине, должнику всех букмекеров и лицемеру? – саркастически усмехнулась Яна. – Им плевать на женские чувства, посчитают мою историю глупостью, растреплют всем вокруг. Я не вынесу позора.
– Они не… – начала Маша, но ее перебили.
– Ладно, – неожиданно сжалилась Динара. – Взамен ты убедишь Вику честно поговорить с нами. Если понадобится, намекнешь, что о ней расспрашивали.
Яна расцвела, пообещала все устроить в наилучшем виде, упорхнула восвояси. Девушки, обсудив блондинку и ее историю, вновь открыли файл, созданный Волгиным. Продираться через текст было совсем не просто. На ум невольно приходили лекции по криминологии и криминалистике, а также аналогичные случаи из судебной практики. Вскоре у Маши заурчал живот, и они направились в холл, чтобы перекусить.
Помещение посерело, будто невидимому художнику не понравилось полотно и он стер все краски, заново загрунтовал холст, нарисовал основные линии, но еще не подобрал цветовую гамму. Подруги расположились возле обогревателей. Остывшая рисовая каша была на редкость вкусной и в меру соленой. Доев, Маша поводила куском пластмассы, по ошибке названным ложкой, по такой же нелепой тарелке, постаралась не глазеть на Марка.
