Ингрид Юхансен - Фьорды. Ледяное сердце

Буду я до суда сидеть под стражей, потом начнутся годы рассмотрения апелляций и ожидание королевского помилования. Конечно, однажды все разъяснится. Но сколько времени пройдет до этого, не сможет ответить даже могущественный король троллей.

Меня не устраивает подобный сценарий от начала и до конца, поэтому по приезде я постучалась совсем в другую дверь.

На двери помещалась вывеска салона красоты. Когда она открылась, зазвенели китайские колокольчики, чернокожая дама величественных габаритов оглянулась, всплеснула руками, передала утюжок для выпрямления волос своей помощнице и бросилась ко мне:

– Лени! Святые заступники, где ж ты пропадала? Не дозвониться, на письма не отвечаешь, в газетах сплошной ужас, разложила таро – опасность от воды! Утопление. Уже не знала, что думать и куда бежать!

Хозяйку салона зовут Биа, она приехала в Осло из Нигерии еще раньше, чем я из Бергена, но так и не удосужилась привести в порядок свои миграционные «бумаги». Так что Биа избегает лишний раз контактировать с ЗАКОНОМ и заявлять на меня в полицию точно не побежит.

Мы подружились, когда гуляли с детьми на площадке. Иногда присматривали за малышней друг друга и вообще помогали со всякими домашними делами, а когда выпадало свободное время, сидели и трепались просто так. Биа – матушка-аббатиса в своих негритянских обрядах, и просто хорошая тетка. Я свела ее с одной знакомой художницей – у графиков сейчас туго с заказами, и еще хуже с деньгами, – зато она имеет гражданство и может арендовать на себя недвижимость. Так, общими усилиями, они открыли креативный парикмахерский салон: плетут косицы в стиле «афро», громоздят суровые панковские гребешки и красят волосы в цвета вырви-глаз.

– Олафа, правда, забрали в психиатричку?

– Правда. Что взять с такого человека? Пьет и краев не видит, сама знаешь, – мы сидели в уютной кухоньке под плетеным абажуром. Перед этим я медитировала в ванне, долго, пока не почувствовала себя цивилизованным человеком, а теперь Биа вливает в меня адское зелье – смесь водки, крепкого говяжьего бульона и каких-то кореньев. Но в мозгах от пойла действительно проясняется. Я сразу ощутила решимость: никто не позаботится обо мне лучше, чем я сделаю это сама!

– Мне звонила дилерша Олафа, – продолжает Биа, – знаешь, такая длинная?

– Ага, ее зовут Делия.

– Тоже ищет тебя, вся в мыле. Что-то там Олаф ей задолжал или не подписал…

Вздыхаю. Мне очень надо встретиться с Делией, но наличных денег у меня нет совсем. Если меня подали в розыск – сразу засекут попытку снять со счета хоть пару медяков. Значит, надо где-то занять… Хотя зачем занимать, когда у меня есть такие замечательные швейцарские часы – практически настоящие!

Ведь глупо цепляться за память о человеке, из-за которого ты угодил в беду. Такого нужно выбросить из своей жизни как можно быстрее. Я принесла часы и показала Биа:

– Интересно, что говорит магия? Если избавиться от чужой вещи, ее хозяин тоже исчезнет из моей жизни?

– Ух ты! Корпус – чистое золото! Откуда у тебя такая роскошь?

– Олаф выиграл в карты по пьянке, – вдохновенно соврала я. – Дело давнее, вот хочу их продать, очень деньги нужны. Нельзя ехать к тетушке за Малышом без гроша в карманах. Как думаешь, кому-то из ваших могут приглянуться?

Биа внимательно рассмотрела объект торга и прицыкнула языком:

– Зачем продавать хорошую вещь, о которой будешь жалеть? Заложи в ломбард.

– Как? У меня нету документов, а если бы и были, меня арестуют прямо там.

– Смотря какой ломбард. Я тебе такой подыщу, где документов не потребуется, он такой… не совсем… официальный. Типа клуб по интересам, где делают ставки на лошадей, на бокс или футбол, во что там еще играют, я не знаю. Когда проигрываются, но денег нет, приносят в залог всякое барахло. Поняла? Это безобразие содержит один мой братец.

– У тебя объявился братец? – поразилась я.

– Все мы люди йоруба [32] , родня в третьем колене, – фыркнула Биа. – Сейчас отправлю старшего сынишку сбегать и привести парня сюда…

– Разреши, я возьму твой мак-бук – проверить почту?

– Без вопросов, только у меня не мак-бук, а какое-то дерьмо, – махнула рукой Биа.

Никаких важных писем я не жду и вообще собираюсь заглянуть в почтовый ящик Андреса – никак не могу успокоиться. Где он? Почему о нем молчат газеты? Если он жив, благополучен и вернулся на лайнер, он обязательно будет переписываться с другими судовыми службами. Но новых писем не было. Я не удержалась и одну за другой стала открывать его фотографии. Какой у него античный профиль, этот торс под соскальзывающим с плеч кителем, мой палец невольно потянулся и погладил блестящую поверхность дисплея, так мало похожую на живую человеческую кожу.

Где он сейчас? Где он вообще может быть?

Что, если его смерть скрывают? Или ему нужна срочная помощь?

Нет, если я хочу выпутаться из этой истории, то должна начать с самого начала, понять, что стряслось на лайнере. Даже еще раньше – выяснить, что это за писательница такая, у которой образовался настолько своеобразный фан-клуб?

Открываю раздел с ее книгами на «Амазоне» – все они вышли в одном издательстве «Блэквуд Паблишинг, Инкорпорейшен», Лондон. По ссылке я проследовала на сайт издательства, открыла раздел «Контакты» – скопировала адрес редактора, некоего мистера Веджвуда. Затем заглянула в раздел «Партнеры издательства», но никаких литературных агентств там указано не было, только магазины. Привычно запускаю руку в волосы и размышляю, как пронять этого джентльмена, чтобы он немедленно разыскал свою авторшу и заставил связаться со мною, даже если мадам Дюваль успела сбежать с корабля?

Пойду ва-банк: человеку, который научился умирать, бояться больше нечего.

Уважаемый мистер Веджвуд!

Меня зовут Лени Бригитта Ольсен, я являюсь давней поклонницей книг вашего издательства, в особенности романов мадам Дюваль, и состою в фан-клубе ее читателей. В силу этого обстоятельства ко мне попал айпад, принадлежащий мадам Дюваль, забытый ею в клубе.

Я хотела бы вернуть устройство его владелице, тем более что он содержит информацию о происшествиях с трагическим исходом, случившихся на борту круизного лайнера «Контесса Анна», вероятно, необходимую ей для новых творческих проектов.

С признательностью за понимание и сотрудничество, Лени Бригитта Ольсен .

Я с силой выдохнула, как будто от этого действенность письма могла увеличиться, и только потом нажала «отправить». Обменялась парой коротеньких записочек с Делией, согласовав время встречи, и возвратилась на кухню, где Биа живо болтала со своим «братцем». На шее парня блестела золотая цепь, толщине которой могли позавидовать и самый злобный бультерьер, и поклонница бренда Шанель. Хотя на его бычьей шее она выглядела вполне соразмерно, такому дюжему типу только в регби играть.

– Что скажешь, братец Дада? – Биа протянула ему часы.