Анна Ольховская - Охота светской львицы

– Как-как? – Майоров закашлялся от смеха.

– Не «как-как», а Акакий.

– Ой, не могу, – вытирал слезы Алексей. – И кто же его так назвал?

– Я, – Виктор гордо выпятил грудь.

– А себя он назвал Викторией Эрнестовной, – мстительно глянув на обидчика, настучал Гриша, – арт-директором ночного клуба «Кокотка Клеманс»!

– Убью гада, – мрачно процедил Виктор, а Алексей рухнул обратно на кровать. – Кокотка? Клеманс? Эрнестовна? Ну, Витюша, ты попал!

– Догадываюсь, – взгляд Виктора, обращенный на Григория Бенедиктовича, предусмотрительно спрятавшегося за спину генерала, радужных перспектив не сулил.

– Все, посмеялись, и будет! – посмотрел на часы Левандовский. – Пора. Толя, приступай.

На этот раз мастеру потребовалось около часа, но, когда он закончил, оказалось, что ничего не изменилось. На кровати по-прежнему сидел Алексей Майоров, а у дверей стоял профессор медицины Акакий Полуэктович. Правда, присмотревшись, можно было заметить, что Майоров слегка усох, а профессор, наоборот, возмужал. Но для этого надо было очень долго приглядываться…

В общем, после консультации профессор, оставив рекомендации по лечению, отбыл в Москву вместе с генералом, а администратор Майорова остался рядом с шефом, чтобы следить за лечением.

ГЛАВА 22

Привязанный за поднятые руки к веревке, Михаил висел внутри гигантского колокола. Ему было очень неуютно, он не видел, что происходит вокруг. Послышались шаги, к колоколу кто-то подошел. Михаил в ужасе зажмурился, мысленно повторяя: «Уходи, пожалуйста, уходи, только не звони!» Не помогло. Колокол начал медленно раскачиваться. Звонарь должен приводить в движение язык колокола, но, очевидно, подошедшему совсем не хотелось прикасаться к Михаилу, и он предпочел заняться непосредственно колоколом. Амплитуда раскачиваний увеличивалась, Михаил в ужасе зажмурился, ожидая грохота, от которого лопнут барабанные перепонки, но… гора родила мышь. Раздалось лишь робкое «дилинь-дилинь». Снова. И еще раз.

Михаил открыл глаза и несколько секунд таращился на подпрыгивающий мобильник. Черт, приснится же такое! Карманов взял попрыгунчика и, протирая ладонью заспанные глаза, сипло выдавил:

– Кому там не терпится в такую рань?

– Мишенька, не сердись, – мурлыкнула Жанна, – у нас здесь уже день, и я спешу поздравить тебя с Рождеством!

– Да неужели? – усмехнулся Михаил. – Может, и рождественский гимн мне споешь? Откуда вдруг такая сентиментальность? И потом, сегодня канун Рождества, а само Рождество наступит завтра, 25 декабря, да и то не в России, а на гнилом Западе. Но ты-то, прелесть моя, сейчас на Востоке! Или в Таиланде тоже скачут вокруг елки и целуются под веточкой омелы?

– Не знаю, как в Таиланде в целом, а в «Золотой рыбке» готовятся с размахом. Все номера заняты, съехались самые богатые из клиентов, Матюша взвинтил цены, обещая новогодний сюрприз в виде свеженьких, чистеньких, испуганных и наивных русских девочек.

– Понятно, – на физиономии Карманова появилось довольное выражение, – наш процент, полагаю, остался прежним, Матвей не финтит?

– Еще чего! – хихикнула супруга. – Кто ж ему следующую партию малышек доставит? Кстати, следующая партия понадобится очень скоро.

– Почему?

– Да ты бы видел глаза этих клиентов! Здесь они масочки добропорядочных членов общества сбрасывают, а под масочками – такие рыла! Мы с тобой, Мишенька, просто ангелы во плоти по сравнению с этими уважаемыми бизнесменами и бизнес-леди!

– Что, и бабы там есть? – удивился ангел, почесывая карандашом под лопаткой, где, очевидно, прорезались крылья.

– А как же! – хмыкнула Жанна. – В общем, после завершения этого рождественско-новогоднего тура товар, скорее всего, придет в негодность. Так что нужно срочно подбирать новый. Пора Майорова забирать из клиники.

– Думаешь?

– Уверена. Надеюсь, проблем не будет? Медсестра этому уроду исправно пилюли дает?

– Да в том-то и дело, что до вчерашнего дня все было нормально, – Карманов досадливо поморщился, – а потом прилетел этот старый черт, генерал Левандовский, устроил своим медикам жуткий разнос за то, что они не справились с задачей и не поставили Майорова на ноги.

– Ну и? – встревожилась Жанна.

– Ну и повыгонял всех к… матери! А потом приволок из Москвы какого-то заросшего мхом профессора, тот проторчал больше часа, консультировал, видишь ли…! Не знаю, что он там наконсультировал, но через полчаса после того как профессор и генерал отбыли, в клинике уже суетилась новая бригада врачей из ведомства Левандовского. К ним, как ты понимаешь, подходов пока нет, на это понадобится время.

– А пока ты будешь рыть свои подкопы и подходы, – заорала женушка, – эта скотина придет в себя и все полетит на…!

– Не верещи, – холодно обронил Михаил, – много на себя берешь, милочка. Я сам разберусь, что мне делать. Конечно, все усложнилось, но за один день Майоров в себя не придет, а я постараюсь изъять его из клиники сегодня, в крайнем случае – завтра.

– Не сомневаюсь, Мишенька, – снова замурлыкала Жанна. – Не злись, я просто нервничаю, обидно будет, если успешно начатое дело вдруг провалится! А без Майорова мы лишимся прикрытия, не сможем без риска для себя поставлять товар в «Золотую рыбку», и бизнес заглохнет, едва начавшись.

– Но все равно легенды с Майоровым надолго не хватит, менты будут землю носом рыть, чтобы найти его.

– Ничего, думаю, годик эта сволочь поработает на нас, – безмятежно протянула Жанночка, – причем в здравом уме, так сказать. А я буду показывать ему фотографии того, что творили с его обожаемой Лощининой в «Золотой рыбке», а заодно и о девчонке Левандовских узнает подробности, и об остальных, которых будет похищать якобы он. И газетки будет читать, и по телевизору нужные программы смотреть, и окунется он у меня с головой в народную «любовь»! А когда мне это надоест, ты дашь ему препаратик, тот, стирающий личность, и запишем ему новую, которая будет абсолютно убеждена, что все эти мерзости сотворены лично им, Майоровым, и он – новый Чикатило. Только знаешь, Мишенька, – воодушевилась вдруг неясыть, – ты можешь отмерить такую дозу препарата, чтобы примерно через два-три месяца память вернулась к нашему другу Алексею, и уже после приговора он все вспомнил. Смертной казни у нас нет, получит Алешенька пожизненное, а там, за решеткой, ох, как не любят педофилов и извращенцев!

– Да-а-а-а, женушка, ты не перестаешь меня удивлять. Ладно, с этим разобрались. А теперь скажи-ка мне, как там товар? Девчонки очухались после успокоительного? А Лощинина твоя?

– Не совсем, – Жанна поскучнела. – Похоже, доза была великовата.