Татьяна Устинова - От первого до последнего слова

Случайность?.. Ошибка?.. Или за всем этим стоял некий невидимый режиссер, о существовании которого Глебов не подозревал?

Он еще походил по кабинету.

В конце концов, он мужик, нормальный мужик тридцати пяти лет от роду, и он терпеть не может неопределенных положений! Он даже развелся за три дня – именно потому, что неопределенность положения, в котором он жил последний год перед разводом, замучила его, и он был счастлив, когда все наконец-то закончилось! Жена с восторгом объявила ему, что «уже давно любит другого», и все.

Глебов покосился на бумаги, валявшиеся на полу за креслом.

Это дело посложнее развода. Пожалуй, сложнее всего, с чем ему приходилось сталкиваться.

Он вернулся к столу, переложил на нем папки, потрогал ручки и еще раз напомнил себе, что терпеть не может неопределенных положений.

И позвонил Чермаку. Тот ответил сразу:

– Миш, я тебе звонил, спасибо, что перезваниваешь! Нам бы с тобой поговорить надо про авторские права на…

– Подожди, – перебил его Глебов. – У меня к тебе вопрос. Только я не хочу задавать его по телефону.

– Та-акой секретный?! – весело удивился Чермак, но Глебов его тона не принял.

– Ничего особо секретного, но я бы лучше куда-нибудь подъехал.

– В издательство хочешь? Я как раз собирался допоздна работать!

Глебов подумал немного.

– В принципе, можно и в издательство.

– Ну, тогда я тебя жду.

Он ехал долго, пробираясь по пятничным московским пробкам и проклиная движение, гаишников, мэрию, самого мэра, с которым дружил, и отлично понимал, что ни один мэр на свете, как бы он ни был хорош, не может по мановению волшебной палочки навести порядок в таком громадном, бестолковом и перенаселенном городе!.. Помнится, еще Петр Первый переживал, что город этот устроен так скверно, и все его тянуло в Немецкую слободу, которая была устроена хорошо! Но даже великий император не справился с этим городом, с его азиатским духом, Богородицей Троеручицей, с его вялым и упорным сопротивлением любой упорядоченности!.. Император не справился, плюнул и решил, что он построит себе новый город, который сразу будет похож на Немецкую слободу, и перенес туда столицу, и жил там, и умер в страшных мучениях, презираемый и ненавидимый народом, не умеющим и не могущим жить по каким-то глупым иноземным правилам!

В приемной Чермака была только охрана. Света – адвокат заглянул в ее закуток – отсутствовала. Глебов не знал, хорошо это или плохо. В его нынешнем неопределенном положении он ничего не знал.

Чермак без пиджака, в рубахе с закатанными рукавами, сидел за столом и читал какие-то бумаги. Прочитав очередную, он или откладывал ее в сторону, или бросал на пол.

– Представляешь, – сказал он Глебову жалобно, – мне завтра в Женеву лететь на выставку, а в хозяйстве полный аллес капут! Ты, когда улетаешь, на кого хозяйство оставляешь?

– Да у меня и хозяйства никакого нету, – ответил Глебов. – Помощник да секретарша!

Чермак вдруг как будто вспомнил:

– Да, секретарша! Сейчас Светку позову, и она сделает нам кофейку. Она тоже где-то носится. Ты ее в приемной не видел?

Глебов его остановил:

– Не нужно никого звать, Ярослав. Давай сначала поговорим.

Чермак пожал плечами:

– Да, у тебя какой-то вопрос был важный! Что за вопрос?

– Ты с какого года издавал Евгения Грицука?

Чермак бросил на пол очередную бумагу, сцепил руки на животе и уставился на Глебова:

– Вспомнила бабушка первую ночь!.. Это нужно архивы смотреть, у меня их много, авторов-то, да и он был так себе, средненький, не топовый!

– Не… какой? – не понял Глебов.

– Ну, не из первой тройки, то есть. – Чермак засмеялся, рассматривая удивленную физиономию адвоката. – Вот смотри. Если ты надумаешь заделаться писателем, расклад у нас в державе такой. Есть десять человек, которые издаются и продаются хорошо. Из них есть пять, которые продаются очень хорошо. Из этих пяти есть трое, которые называются «топовые авторы» – они издаются и продаются блестяще. Но их всего трое!.. Иногда откуда-нибудь выскакивает четвертый и вдруг начинает продаваться как из пушки. Это продолжается месяц, редко два, очень редко сезон. Потом его никто не покупает, он никому не нужен. А эти трое как продавались, так и продаются. Годами. Если повезет и автор будет продолжать писать, то есть не запьет, не помрет и не зазвездит, то и десятилетиями. Покойный Грицук не был даже в десятке топовых авторов. Вот в фэнтези он в десятку входил. А зачем тебе он нужен, Миша?

Глебов к этому вопросу был готов.

– Помнишь, по Первому каналу показали программу про него? Ну, сразу после его смерти?

– Помню, конечно.

– Там был его племянник или кто-то из родственников, и на вопрос, что теперь будет с правами, он тогда так и не ответил. Вот я и хочу договоры поднять и посмотреть, кто его правопреемник. Ты же собираешься его издавать, да?

– Собираюсь, – сказал Чермак. – Он как помер, так стал продаваться лучше! Оно и понятно, в Интернете столько слухов о его смерти, да еще Первый канал масла в огонь подлил, и эта разоблачительная книга тоже! Я даже расстроился, что не я ее издал. Говорят, тираж весь смели после той программы!

– По судам бы нас затаскали, если бы ты ее издал! Не издал, и молодец! А договоры придется поднимать. Ты отчисления кому будешь платить?..

Издатель изучающе смотрел на адвоката. Глебов кивнул:

– Вот то-то и оно. Хорошо бы знать, что там написано, в этих договорах, и есть ли, к примеру, у этого Грицука завещание. Наверняка есть! Он все время приготовлялся к собственной героической смерти и говорил нам, что не сегодня-завтра его отправят на тот свет.

– Говорил, – согласился Чермак, подумал и добавил бабьим тоном: – О-ох, грехи наши тяжкие!.. Договоры тебе, значит?.. Хорошо, я найду. Было бы замечательно, если бы отчислений вообще никаких платить не пришлось. Так может быть, Михаил Алексеевич?

– Нужно посмотреть бумаги и завещание. Но особенно не обольщайся, Ярослав. Все уже давно грамотные, программу «Час суда» смотрят, все знают, что любые финансовые дела необходимо оформлять. Тем более что этот твой Евгений Иванович был не малограмотный тульский самородок, а чиновник! Он ведь был чиновник?

– А хрен его знает, кто он был. – Чермак выбрался из-за стола, потянулся, так что затрещала в швах белая рубаха, распахнул дверь в коридор и заорал: – Света!!

Никто не отозвался.

– Вроде бы в прошлом какой-то чиновник, но он уже много лет пописывал романчики и никакими делами больше не занимался.

– А откуда у него такой странный псевдоним – Б. Ар-Баросса?

– Я не помню, честно, Миш! Или Светка, что ли, придумала!.. У нас тогда работали три человека, и Светка в том числе. Она и придумала, точно! Ты можешь у нее спросить, она все помнит, она в издательстве с первого дня.