Битва самцов - Юлия Узун
До слуха доносился шум воды. Я долго неподвижно лежала в постели, свернувшись как эмбрион в утробе матери, и думала, что жизнь моя закончилась, что ничего больше не будет. Наверно, в такой ситуации мне достаточно было бы высказаться, рассказать о своей боли хоть кому-нибудь… брату. Корбину.
Мысли о брате всколыхнули в душе целую волну отчаяния. Я чувствовала себя ужасно беспомощной. Снова слёзы. Сначала я плакала тихо, но когда шум воды прекратился, разрыдалась и плакала так громко, насколько возможно. Я хотела, чтобы Чит услышал, хотела, чтобы пожалел, прижал к себе, попросил прощения и пообещал больше не обижать. Но его не тронул этот спектакль.
Он лёг рядом и повернулся ко мне спиной.
Утром следующего дня я не узнавала себя. Даже моему покладистому характеру, как оказалось, может прийти конец. Я кричала на прислугу, психовала и швыряла вещи. Пыталась найти ключ от одной из машин, что стояли в гараже, потом сделала попытку обмануть водителя, но ничего не вышло. Погонять по городу, чтобы выпустить пар мне не посчастливилось. С каждой минутой я злилась всё больше, написала Читтапону кучу гневных сообщений, но они остались непросмотренными. Это было последней каплей моего терпения.
После обеда пришёл мой преподаватель по корейскому языку, я выгнала его — грубо, без всякой тактики. На ужин не появилась. Читтапон приехал ближе вечеру, но не удосужился проявить внимание к своей жене. Чиа наверняка пожаловалась на моё поведение, да и плевать! Хотел жениться? Получил то, что получил.
Сначала я думала, что смириться с такой ситуацией будет самым разумным решением, и почти успокоилась. Сидела у себя в комнате с журналом, но долго не продержалась. Я должна была выговориться, должна была накричать на него, дать понять, что не желаю терпеть подобное унижение.
Он занимался хореографией в зале с зеркалами. Я незаметно вошла внутрь, а когда музыка стихла, толкнула дверь ногой, та с грохотом захлопнулась, аж стекла задрожали. Читтапон остановился, посмотрел на меня, но затем снова вернулся к танцу. Я разозлилась, подошла к его стереосистеме и выключила музыку.
— Мы поговорим. Сейчас же. — Я скрестила руки на груди.
Чит взял полотенце и принялся вытирать пот с лица.
— Ты не имеешь права поступать так со мной!
— А ты имеешь?
— Что? В чём ты пытаешься меня обвинить? — Я готова была убить его на месте. — Это ты бросил меня одну на съедение своим дружкам. Но если с Воном было просто приятно пообщаться, то тот тип меня совсем не впечатлил.
— Я проверял тебя, — вдруг сказал он, и я обомлела.
— Что… — сглотнула. — Что значит «проверял»?
— То и значит. — Он швырнул полотенце в угол и встал передо мной в своих обтягивающих танцевальных лосинах и в чёрной майке, руки упирались в бока. — Я хотел отказаться и не ехать на вечеринку, но потом подумал, что это хороший шанс проверить тебя. Я попросил Вона поболтать с тобой, а Ким — увести меня танцевать. Мне было интересно, будешь ли ты вести себя как… как замужняя девушка.
— Ты… — у меня не было слов.
— Тхэ Ён неожиданно нарушил все планы. Но я был зол не из-за него, а из-за того, что ты не удосужилась сказать, что я твой муж, что Тхэ Ён может идти лесом.
— А разве мы не скрываем это от всех?
— Брось, чаги! То была закрытая вечеринка, никаких журналистов. Я бы не привёл тебя туда, если бы не был уверен.
Я стискивала зубы от злости, что скулы сводило. Чувство вины, негодование, вынужденное безделье и страх перед будущим вымотали и без того натянутые нервы. Огромным усилием воли я сохранила спокойное выражение на лице — я не желала зря растрачивать свои силы. Они мне ещё пригодятся.
— Не думала, что ты настолько глуп, — выдала я. — Твой поступок безрассудный. Нет смысла проверять меня, потому что я не люблю тебя и не клянусь в верности, ясно? — поневоле голос начал повышаться. — Если хочешь к себе нормального отношения, то и веди себя достойно. Нет смысла бросать меня в компанию друзей. Знаешь почему? Потому что я буду с ними флиртовать. — Я выругалась очень нецензурными словами, чуть не захлебнувшись желанием ударить со всей силы человека, стоящего передо мной. Мне хотелось выплеснуть всю обиду из себя. Сглотнув вязкий ком, я позволила волне раздражения растечься ядовитой рекой. — Ты лишил меня жизни! Может быть, в тюрьме мне было бы не так плохо как здесь?
— Что тебе не хватает?
— Машин. Я устала слоняться по дому без дела. У меня здесь нет друзей, только ты со своими причудами. Говоришь, что любишь? А я вот очень сомневаюсь в твоей любви!
После этих слов с гордым видом я покинула зал, надеясь, что достучалась до чертового корейца. «Звезда» недоделанная! Я ему не игрушка! Если он не наигрался в детском саду, то его проблемы, я не позволю делать из меня идиотку.
До полуночи я не выходила из спальни. Понятия не имея, чем занимается мой муженёк, я грела себя мыслью, что очень больно уколола его, и сейчас он мучается не меньше меня. Сама я старалась отвлечь себя, читая новости об отце. Узнала, что мама записала с кем-то дуэт. Что ж, у родителей всё прекрасно, потому что они даже не догадываются, в какой ад загнала себя их дочь.
К половине первого, когда я начала клевать носом, дверь в спальню раскрылась, и я, находясь где-то между явью и сном, вздрогнула. Читтапон смотрел на меня пристально и властно. «Сейчас начнётся всё по новой», — мелькнула мысль. Но он ко мне не притронулся.
— Через два часа я улетаю в Китай — на гастроли. Меня не будет пятнадцать дней, — сказал он спокойно, без злости и обиды. — Отдохнёшь и подумаешь.
— Отдохну от тебя? Сомневаюсь, что что-то изменится, — иронично усмехнулась.
Чит показал мне паспорт.
