Будь моим Брейшо - Меган Брэнди

— Отправиться на сеновал? — смеется Ройс.

Я усмехаюсь.

— Все закончилось тем, что я сказал, что хочу нагнуть ее.

Оба ухмыляются, но у них отвисают челюсти, когда я добавляю:

— Чтобы я мог представлять Мэллори, пока буду трахать ее.

Шок, мелькнувший на их лицах, быстро спадает, и они взрываются смехом.

— Это жестоко, дружище, — ухмыльнувшись, Ройс с гордостью протягивает мне кулак, но я игнорирую его. — Гениально, но жестоко. Думаю, в этом есть и моя заслуга.

Мэддок качает головой, затем пожимает плечами.

— Говорю тебе, если ты хочешь ее, просто возьми. Тебе не обязательно ей доверять, чтобы трахать.

— Черт меня дери, если это не так, — ухмыляется Ройс. — Единственная девушка, которой я доверяю, — Рэйвен, и она же единственная, кого я не могу трахать, — он шутливо толкает Мэддока локтем.

Мэддок сталкивает его с лавки, и тот со смехом вскакивает на ноги.

Звенит звонок, так что мы тоже встаем, собираем свои шмотки и направляемся в раздевалку. Как только мы выходим через двойные двери, Джеймс Карпо, бывший глава службы безопасности Брейшо, выходит из-за угла в строгом черном костюме.

— Парни. Слышал, вы вернулись сегодня, но не было времени поздороваться с утра.

— Отлично выглядишь, Джеймс, — кивает Ройс.

— Если бы я знал, что быть директором старшей школы сложнее, чем следить за безопасностью целого города, то никогда бы не согласился на это, — смеется он.

— Эй, это отличный компромисс. Ты должен оставаться в курсе; ты нужен нам, — говорю я ему.

— Уверен, моя дочь не разделяет ваших чувств, — хихикает он. — Она не очень-то рада, что я здесь.

— Ах, она успокоится, нужно не так много, чтобы удовлетворить Хлои, — добавляет Ройс с ухмылкой.

Джеймс окидывает его суровым взглядом.

— Притворюсь, что ты этого не говорил.

— Не-а, дружище, — Ройс похлопывает его по плечу, обходя со стороны. — Ты хочешь сказать, что попытаешься забыть, что я это сделал. Удачи тебе с этим, Джеймс! — кричит он из-за двери раздевалки.

Я пытаюсь сдержать смех, когда Джеймс выглядит так, словно его сейчас вырвет.

Мэддок смотрит, как уходит Ройс, прежде чем повернуться обратно к Джеймсу.

— Ты следишь за Рэйвен?

— Слежу ли я за каждым ее шагом, как ты просил? — Джеймс приподнимает бровь.

Мой взгляд перескакивает на Мэддока.

— Да, — говорит он.

— Нет, — отвечает Джеймс.

Я быстро вклиниваю плечо между ними, предугадывая реакцию Мэддока.

— Это была не просьба, — медленно проговаривает он.

— Я не могу вторгаться в частную жизнь главы этого города без ее разрешения, — спокойно говорит ему Джеймс.

— Я засунул гребаного ребенка внутрь нее. Этого вполне достаточно вместо разрешения, — плечи Мэддока начинают упираться мне в спину.

Джеймс же улыбается, давно привыкнув к его агрессивному характеру, и даже горд тем, как яростно он защищает свою девушку.

— Я поговорю с миссис Брейшо и посмотрю, что могу сделать. Увидимся позже, мальчики.

Мэддок вваливается в раздевалку со мной на хвосте.

— Ты ведь знаешь, что она скажет ему поцеловать ее в задницу, да?

— Знаю. Я работаю над тем, чтобы доктор приписал ей постельный режим. Тогда я смогу запереть ее в доме, пока она не окрепнет.

— Она беременна, а не сломана, — смеюсь я.

— Тогда почему ей все время больно? — вскрикивает он.

— Она так сказала?

Он усмехается, бросив на меня недоверчивый взгляд.

— Ага, блядь, как бы не так, Кэп, но я могу сказать. Она истощена, корчится при каждом движении, словно ходит по шипам и всякому такому дерьму. Это ее ноги, ее спина, ее чертова грудь. — Его глаза распахиваются шире. — Клянусь богом, если ее киска…

— Достаточно, брат. — Я поднимаю ладонь и отхожу. Но через секунду, пока я стою под теплыми струями душа, неожиданный и непрошенный вопрос всплывает в моей голове.

Я стараюсь отвлечься, думать о чем-то другом, но это бесполезно.

Вещи, которые он описал в Рэйвен, то, что мы все стали замечать: как увеличился ее живот, когда ребенок начал расти, маленькие пристрастия и перепады настроения, новые эмоции в ее глазах и то, каким пустым становится ее взгляд, когда она молчит. Мне интересно… все это чувствовала и Мэллори, пока была беременна, но переживала это в одиночку?

И если да, то как, блядь, пройдя через все это, она смогла в итоге отказаться от нашей малышки?

Это было легко для нее или сложно?

Было ли ей вообще дело до этого?

Держала ли она ее вообще?

Или моя малышка лежала там одна, безутешная и нежеланная, в первые дни своей жизни?

Глубокая, сокрушительная боль опускается на мою грудь, и я пытаюсь сделать медленный вдох.

Боль никак не связана с девушкой, с которой мы пошли разными дорогами, только с маленькой девочкой, ждущей меня дома. Чувство любви было мне чуждым, пока я не узнал, что моя малышка существует где-то там.

Мне даже не нужно было видеть ее, чтобы любить.

Меня не нужно было убеждать оставить ее.

В ту секунду, когда я нашел свидетельство о рождении, с именем Мэллори в нем, на дне своей спортивной сумки, это было, словно с моей души упал камень. Словно глубоко в душе я чувствовал, что чего-то не хватает, и существование Зоуи заполнило дыру, о которой я даже не подозревал.

Мэллори потеряла больше, чем она когда-либо узнает, но Зоуи никогда не потеряет.

Я буду обожать ее за нас обоих, как и моя семья.

Она не будет испытывать недостатка в любви.

Я застрял в собственных мыслях до конца дня. Не помню, говорил ли я с кем-то, и обедал ли вообще. Все, что я делал, это ждал, пока прозвенит звонок, и я смогу убраться отсюда к черту и поехать домой.

Завернув за угол, я направляюсь к главному выходу, и улыбка натягивает мои губы.

Думаю, остальные почувствовали тоже самое.

Они ждут в коридоре, готовые свалить отсюда. С окончанием баскетбольного сезона нам незачем оставаться в школе после уроков.

Мы направляемся прямиком к внедорожнику. Но, когда я вижу, как Виктория, наклонив голову и слегка сдвинув темные брови, смотрит на Хлои, стоящую на парковке с друзьями, останавливаюсь около нее.

— Оставь ее в покое, она теперь с