Вознесенная грехом. Последний ход принцессы - Кора Рейли
Марселла посмотрела на меня с пониманием. Она достаточно умна и сообразила, что я упомянул о животных с целью добиться расположения Гроула. Он слишком сильно их любил, чтобы упустить возможность поговорить о спасенных собаках.
– Идите за мной. Я держу их отдельно. Твои ротвейлеры взбесились, когда увидели остальных, – продолжал Гроул.
Я почти развеял сомнения Гроула на свой счет, но не знал, получится ли у меня так с другими людьми Луки, а особенно с семьей Марселлы. Тем не менее сегодня я двигался в правильном направлении.
Я переплел наши с Марселлой пальцы. Теперь она позволила проявить чувства на публике, хоть той в принципе и не было.
Ротвейлер покрупнее устроился на огромной лежанке, его бок был перевязан. Вторая собака подбежала к нам и посмотрела с любопытством. Никто не выглядел агрессивно. Я погладил ее, прежде чем мы перешли к клетке, где находилась Сантана, которая бросилась на решетку, едва заметила Белоснежку.
– Она скучала по тебе.
Марселла улыбнулась и открыла клетку, выпуская Сантану. Собака быстро обнюхала меня, а затем запрыгала у ног Белоснежки.
Марселла схватила поводок и надела его на Сантану.
– Как насчет того, чтобы прогуляться? Ей нужно привыкнуть к поводку, – сказала Марселла.
Сантана явно не в восторге помотала головой, кусая поводок.
– В прошлом это всегда означало собачьи бои. Думаю, поэтому она так сильно его ненавидит, – объяснил я.
Лицо Марселлы смягчилось от жалости.
– Я никогда не думала об этом, но, кажется, ты прав.
Мы направились по узкой тропинке в рощу за питомником. К счастью, Гроул к нам не присоединился.
– Наконец-то, – сказал я.
Марселла на секунду оглянулась.
– Меня раздражает, что у папы всегда найдутся наблюдатели. Рано или поздно он поймет, что тебе можно доверять.
В итоге мы вышли на лужайку, и Марселла сняла с собаки поводок, чтобы та смогла побегать.
Я прижал Белоснежку к себе и поцеловал. Не теряя времени зря, я погрузил в нее язык, пробуя на вкус. Марселла вздохнула, прижимаясь к моим губам и расслабляясь в объятиях. Я обхватил руками ее зад и сжал, наслаждаясь стоном, слетевшим с ее губ. Очевидно, не я один возбужден. Я спустился губами по ее шее к ключицам, продолжая массировать ее ягодицы. Провел рукой по ее груди, проскользнув под футболку, нашел пальцами лифчик, прежде чем стянуть его. Когда я коснулся ее соска, он сморщился под подушечками моих пальцев.
Мы с Марселлой застонали в унисон.
Она на миг отстранилась и собиралась снова поцеловать меня, но затем ее глаза метнулись в сторону.
– Она смотрит, – пробормотала Марселла.
Я проследил за ее взглядом. Сантана сидела на траве и следила за нами, тяжело дыша.
– Она никому ничего не расскажет, не переживай.
Марселла вздохнула.
– Я не это имела в виду. Тебе не кажется странным, что она таращится на нас?
– Белоснежка, я чертовски возбужден. Будь здесь разъяренный медведь, я бы все равно попробовал каждый сантиметр твоего тела на вкус, словно это мое последнее лакомство.
Марселла выгнула темные брови.
– Но ты еще не попробовал меня.
– О, я сделаю это совсем скоро. – Я поцеловал ее, дразня пальцами сосок, скручивая и дергая маленький комочек, пока Марселла не начала извиваться.
Она разорвала поцелуй, глядя на меня прищуренными глазами.
– Разве ты не помнишь, как я сказала, что не хочу спешить?
– То есть сейчас ты не хочешь, чтобы я доставил тебе удовольствие языком? – спросил я хриплым голосом.
На ее лице мелькнуло сомнение. Будь я хорошим человеком, перестал бы дразнить ее сосок и сжимать упругую попку, чтобы облегчить выбор. Но ни одну женщину в жизни я не желал так сильно, как Марселлу.
И не только желал.
– Я просто хочу быть ближе к тебе после балагана последних нескольких дней. И напомню тебе, почему оно того стоит.
– Тебе нужно напоминание?
– Одного взгляда на тебя достаточно, но всякий раз, когда вижу тебя, мне хочется быть максимально близко.
Марселла встала на цыпочки и захватила мои губы в жарком поцелуе.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, поскольку чувствую то же самое. Я пообещала себе не торопиться, потому что это разумно, учитывая, как начались наши отношения.
Меня охватило удивление, когда я услышал, что она думает о нас как о паре.
Марселла
Мэддокс выглядел ошеломленным от моего заявления.
– Ты не считаешь, что у нас отношения?
Мэддокс недоверчиво рассмеялся.
– Марселла, я хочу, чтобы ты была моей женщиной, и пусть все об этом знают. И конечно же мне по душе, чтобы мы стали парой. Тогда я могу заявить каждому, что ты моя, а им, черт возьми, следует держаться подальше. Однако пока ты держала меня на расстоянии вытянутой руки, особенно на людях, я не был уверен, что ты разбираешься в своих желаниях. Что, если ты просто решила немного поразвлечься со мной?
Мэддокс прав. Я не призналась в чувствах к нему публично.
– Я трусиха. Точно. И мне нужно чуть больше времени, чтобы объявить во всеуслышание. Но это вовсе не означает, что я не хочу оставаться вместе с тобой за закрытыми дверьми. Тебе пока достаточно такого объяснения?
– Я приму все, что ты готова дать мне. Что угодно.
Вытянувшись, я поцеловала Мэддокса еще сильнее. Впрочем, ему не требовался стимул. Его пальцы снова проскользнули в лифчик, потянув за сосок и подарив самые восхитительные ощущения. Приятное чувство распространилось прямо к моему пульсирующему центру.
– Ты мне нужен, – прошептала я.
– И я тут, – пробормотал Мэддокс.
– Я нуждаюсь в твоих прикосновениях, в твоих губах.
Мэддокс без предупреждения опустился на колени и приподнял мою футболку, оставляя горячие, влажные поцелуи на моем обнаженном животе, пока его пальцы расправлялись с застежкой джинсов.
Расстегнув пуговицу, он нетерпеливо стянул с меня и трусики.
Я покосилась на Сантану. Она распласталась на траве, продолжая смотреть на нас полузакрытыми глазами. Лучше бы она спала. Не думаю, что сумею расслабиться при свидетелях.
Мэддокс уже стащил мои джинсы до лодыжек, пока я не выбралась из них. Теперь я стояла полностью обнаженная ниже пояса. Я была готова сказать, что не уверена насчет продолжения, но Мэддокс прижался губами к моему чувствительному бугорку, почти касаясь клитора. Я ахнула, ухватившись за его волосы.
Слова протеста умерли у меня на устах, когда Мэддокс погрузился между моими складками, дразня мой клитор пирсингом. Я запрокинула голову, глядя на облачное небо, пока язык Мэддокса кружился вокруг моего комочка нервов.
– Раздвинь для меня ноги пошире, Белоснежка, дай попробовать
