Виктор Бэнис - Кровавая луна

— Нет, — вслух сказала Джинни, отвечая на вопрос Рэя. — Она вовсе не запугивала меня, хотя я действительно успела услышать несколько старых историй. Кстати, и о Лэнгдонах тоже.

Рэй осклабился.

— Значит, вы уже слыхали всю эту чушь о вампирах. Зверь Лэнгдонов. Лэнгдонский Зверь. Как только не называли нашу прапрабабку во всевозможных сводных таблицах и классификациях. Я был еще совсем мальчиком, но и то помню все эти разговоры. В общем, довольно мрачная сказка.

Рэй говорил, глядя на языки пламени в камине. Джинни вдруг заметила, что его кулаки крепко сжаты. Она впервые увидела, что Рэй может быть так серьезен и возбужден. Впрочем, подумала она, это неудивительно. Джинни снова посмотрела на него. «Какие сильные руки!» — подумала она.

— Так оно и было, впрочем. Обычные страшные сказки! Просто чушь! — Рэй говорил очень напористо и возбужденно. Его руки были теперь сложены на груди. Он, наконец, повернулся к Джинни, и она с облегчением увидела его обычную улыбку.

— Вы не должны поддаваться этим страхам, — сказал Рэй, глядя ей в глаза.

— Не буду, — Джинни стала складывать в корзинку пяльцы и нитки. — Только боюсь, ваша матушка начинает подумывать о том, чтобы уволить меня.

Рэй заговорщицки подмигнул Джинни.

— Не думайте об этом. Я уже решил, что все равно не дам вам покинуть наш остров. Никогда.

После некоторых размышлений Джинни нашла эту перспективу не самой светлой.

Глава четырнадцатая

Джинни проснулась рано утром. Свет дня показался ей тусклым и холодным.

Скоро пришла Мария и принесла кофе и булочки пти-пэн. Служанка и обычно вела себя сдержанно, но сегодня она была совершенно замкнута в себе.

Джинни не давал покоя вчерашний разговор с Полом: узнав о нем, Рэй и Беатрис Лэнгдон круто изменили к ней свое отношение.

Джинни подумала, что, возможно, Марии что-нибудь известно об этом и решила спросить.

— Мария, — обратилась к ней Джинни. — Ведь вы давно служите у Лэнгдонов, не так ли?

Служанка, которая успела своими семенящими шажками дойти до двери, остановилась и настороженно обернулась.

— Я служу у них с тех пор, как вышла замуж, — сказала она нарочито безразличным тоном.

— Значит, вы наверняка знаете или слышали все семейные истории...

Джинни заметила, как Мария сжалась, поэтому поспешила продолжить:

— Я имею в виду истории про чудовищ, про монстров... Вам никогда не было страшно?

Мария наконец подняла взор, и Джинни заметила, что ее глаза расширились от ужаса. Служанка выглядела так, словно боялась, что из угла комнаты или из-за занавесок на нее выпрыгнет какой-нибудь демон или вампир.

— Я дала себе слово, что, предупредив вас, больше не буду говорить на эту тему, — сказала Мария очень тихо. — Вам нужно уехать отсюда, мисс. В день вашего приезда взошла кровавая луна. И она отметила вас как свою новую жертву.

— Но чего мне нужно опасаться? — настойчиво переспросила Джинни, чувствуя, что тон Марии исподволь нагоняет на нее страх.

— Запомните мои слова. Страшная судьба и страшный конец ожидает вас, и злой рок ходит за вами из комнаты в комнату, из холла в холл...

С этими словами Мария быстро вышла, и прежде, чем Джинни успела сказать хоть слово, дверь за служанкой закрылась.

«Еще одно предостережение», — в растерянности подумала Джинни.

Она отхлебнула кофе. Ей вдруг пришло в голову, что все эти предостережения, идущие от разных людей, есть плод чьего-то стремления запугать ее и заставить уехать.

«Ну что ж! — сказала она себе. — Одними тайнами да предостережениями меня не испугаешь!»

Джинни почувствовала, что ей стало немного легче. Она улыбнулась сама себе. Действительно злой рок! Несчастная Мария не слышала за всю жизнь ни единого доброго слова, не видела ни единой улыбки. Поэтому весь ее разговор сводится к одним лишь жутким пророчествам. Несчастная женщина! Она прожила бок о бок с Лэнгдонами так долго, что все эти жуткие басни насквозь отравили ее мозги. Ну, значит, того эти люди и стоят, — думала Джинни.

Вчера под воздействием депрессии и плохого настроения, глядя в горящие глаза Пола, она так легко поверила в правдивость старых сплетен! Но сегодня, при свете нового дня, Джинни вдруг увидела, насколько все это было глупо. В самом деле, вампиры! Вот бы сейчас рассказать обо всем этом Лу Беннеру. То-то бы он посмеялся.

Но стоило ей спуститься чуть позже в большую темную кухню, где уже сидела и ждала начала уроков Варда, как старые страхи и сомнения снова возобладали над здравым смыслом. Все то, над чем Джинни смеялась полчаса назад, показалось теперь совсем не смешным.

Что-то однажды уже произошло в этом старинном доме. Что-то, над чем особенно не посмеешься. Сьюзан погибла, и причины ее гибели покрыты какой-то тайной. Да и сами Лэнгдоны были весьма необычными людьми.

Варда росла в неестественных для ребенка условиях, а ее отец прозрачно намекнул Джинни, что в девочке была какая-то странность, что-то жуткое, связанное со старыми преданиями той страны, откуда происходили Лэнгдоны.

Конечно, ему это только казалось. И все же, увидев Варду, Джинни почувствовала легкий укол страха, и немедленно вслед за этим ей стало стыдно. Стыдно, что она могла хотя бы подумать об этом, глядя на невинную и чистую маленькую девочку.

Варда играла с куклой, которую Джинни купила для нее в городе. Кукла была сделана очень тщательно и остроумно. Девочка держала в руках блондинку с шикарной завивкой, и блондинка эта могла произносить слова, ходить, пить и мочить пеленки. Джинни с трудом сдержала улыбку, подумав, что кукла, вероятно, могла еще распускать сплетни о прошлом семейства Лэнгдонов.

Варда поздоровалась с гувернанткой и помахала ей рукой куколки, и Джинни, отбросив все свои мрачные подозрения, с радостью поприветствовала их обеих.

Ей очень нравились эти утренние занятия с Вардой. Девочка была просто изумительной. Несмотря на странный образ жизни, в ней бил неиссякаемый фонтан радости и оптимизма, и эти благословенные чувства щедро изливались из души ребенка на благодарную Джинни.

Несмотря на угнетенность духа и мрачное настроение, с которым Джинни каждый раз спускалась на кухню, увидев Варду, она чувствовала себя лучше и спокойнее.

Пока они занимались, Мария тихонько работала в другом конце помещения и, казалось, не замечала их присутствия. Один или два раза на кухню приходил Франц и приносил Марии продукты.

Джинни поймала себя на том, что совершенно по-новому смотрит на этого человека. Ее одолевало любопытство. Конечно, он был самый нелюдимый, угрюмый и необщительный из всех, кого Джинни видела на острове. Она в первую очередь была готова бояться именно его.