Светлана Чехонадская - Кто стучится в дверь

– Не буду.

– Увидев вас, я подумал, что вы начнете рассказывать сказки о том, что вы его единственная наследница. Но, к счастью, ошибся… Насчет вас ошибся. А вдруг были и другие? В общем, что-то вы растревожили у меня в душе, стал я о последних днях Игоря вспоминать. Ольгу эту тоже вспоминал. И вдруг смотрю телевизор, где про ее мужа говорили, ну, что его тоже чуть не убили, и слышу, и ушам не верю! Ольга-то умерла еще до Нового года, оказывается! Ну как это может быть совпадением, скажите на милость?

На какую-то секунду Анюте показалось, что все звуки мира остались за пределами стеклянного колпака, накрывшего ее сверху. Стало тихо и жарко. Затем она увидела, как красиво поднимается от чашки пар, как тягуче ползет капля меда по стенке банки, как безмолвно кружит поземка в церковном дворе, как темнеет воздух за окнами. Священник взял ложку и зачем-то помешал ею чай в стакане.

– Ольга умерла в начале года? – спросила она. Горло пересохло, слова царапали его. – А ее мужа чуть не убили? И вы видели это по телевизору?.. Чуть не сбила машина, вы имеете в виду?

– Ну да…

– Ольга – это жена депутата Александрова? Его покойная жена?

– А вы не знали? – он недоуменно выпрямился.

– Жена депутата Александрова знала художника Ледовских?!

– А что вас в этом изумляет? Он расписывал церковь в Валентиновке, там у них загородный дом. Да там у многих деятелей дачи. Он, может, и других шишек знал. Я вам еще раз повторяю: люди к нему шли! Чувствовали его душу!

– Ну и ну… – Анюта даже вспотела от пережитого изумления. – Но ведь это новый поворот!

– Новый поворот чего?

– Вы мне рассказали все, что знаете?

– Даже больше! – признался он. – То, что Ольга – жена депутата Александрова, я узнал случайно, не от Игоря. Он бы этого никогда не стал рассказывать. Мне его брат проболтался.

– А вы в каких отношениях с этим братом?

– Ни в каких. Он не очень приятный господин… Деньги стрелял у меня. Так и не отдал. Теперь прячется… Незадолго до смерти Игоря брал сто рублей, а у меня телевизор здесь включен был, он и говорит, показывая на экран: «Жена этого депутата, который земельными вопросами занимается, Игорю все исповедуется! Ее Ольгой зовут!» Я его довольно строго осек, в том смысле, что Игорю никто исповедоваться не может. Ну, он объяснил, что другое имел в виду, что, мол, у нее проблемы, вот она с Игорем и советуется. Я не стал слушать…

– А мог он говорить о другой какой-нибудь Ольге?

– Ну, знаете, вокруг него женщин было мало…

Первым ее побуждением было набрать Левицкого. Сев в машину, она достала телефон. Но тут же положила его обратно.

Ничего не доказано. Тот минимум, за который можно ухватиться, – это слова Григория Ледовских о том, что его брат был знаком с женой некоего депутата, которого показывали по телевизору. Но что он означает, этот минимум? Да, был знаком! Это, конечно, интересный факт, но вот все остальное… Быть знакомой художника мало. Мало даже быть знакомой по имени Ольга! Нужно еще быть той самой Ольгой! Той, которой брат художника кричал у калитки: «Вам тоже может угрожать опасность!», той, которая увлекалась вампирами и потеряла браслет, той, у которой «теперь эти деньги», и той… Ничего себе! Той, которая, по словам убитого художника, сама и писала эти письма с мышьяком!

Где же доказательства, что это та самая Ольга? Нет таких доказательств! Надо добывать…

«А не открыть ли мне детективное бюро, вместо туристической фирмы?» – вот что подумала Анюта, выруливая на Ярославское шоссе.

Мститель Фатеев свалился на следователей, ведущих дело Ольги Александровой, как рождественский подарок, брошенный в каминную трубу. Они распаковывали его, практически не дыша – не верили своему счастью. К моменту получения этого подарка весь отдел был уверен, что убить Александрову могли человек десять-пятнадцать.

В отличие от своего мужа, Ольга Григорьевна не разочаровалась в капитализме. Более того, один из ее бывших компаньонов признался, что не родились еще братки, способные отобрать у нее бизнес либо навязаться в качестве крыши.

«Железная дамочка! – холодновато оценил компаньон. – У меня иногда тряслись поджилки, а ей хоть бы хны!» Сам он был мужчиной лет пятидесяти и килограммов ста сорока, приехал на бронированном джипе с пятью сопровождающими: трудно было представить ситуацию, в которой у него бы тряслись поджилки. Приехал он исключительно по просьбе Александрова и во время допроса даже не слишком выпендривался перед следователями прокуратуры, хотя с его лица не сходило трудно определяемое выражение то ли насмешки, то ли дурашливости. Но отвечал он быстро, многословно, охотно. Придраться было не к чему.

С Ольгой Александровой его связывали строительные дела. Если точнее, то она пробивала места под новые коттеджные поселки, а он выступал инвестором строительства. Дома все шли миллионные, направления – престижные: в лесах, среди сосен. Вспомнив, какой комитет возглавляет депутат Александров, следователь Кайдановский печально сдвинул брови: судя по всему, последние два года строительного бума хорошо обогатили и этого бегемота и жену депутата.

– Муж у нее не разбирался во всем этом! – Бегемот, видимо, предупредил вопрос следователя. – Его как-то пуганули еще в середине девяностых, он с тех пор не лез в бизнес.

– Не разбирался в делах жены? Разве такое бывает? – Кайдановский поднял глаза от бумаг.

– Почему нет? Это ж вам не пролетарская семья – жена стряпает, муж на заводе вкалывает, общие деньги лежат в хрустальной вазе. Нет, Ольга Григорьевна вела свои дела, а Евгений Владимирович – свои. В политике нельзя работать на два фронта – чокнешься, ей-богу… Столько забот! Да и не интересуют деньги, если ты в политике. Там такие страсти, что нам с вами и не представить!

– Значит, депутат и не лез в эти дела, – подытожил следователь.

– Не лез.

– Ну уж связями-то своими помогал, а?

– Да ладно вам! – бегемот пренебрежительно махнул рукой. – Она в бизнесе уже пять лет! У нее свои связи такие, что закачаешься! Подумаешь – депутаты! Вы думаете, они что-нибудь решают? Вся власть у чиновников! А у Ольги Григорьевны была куча прикормленных. Все на мази… Все отлажено… – бегемот задумался о чем-то своем. Он был спокоен, только тяжело дышал – видимо, из-за своего веса.

– Как же это квалифицировать? – спросил Кайдановский. – Равнодушные отношения между женой и мужем, так?

– Ну вот! Опять пролетарское отношение к вопросу! – Бегемот, видимо, испытывал классовую ненависть к рабочим. – Это называется разделение труда! Никто никого не загружал своими проблемами. Поэтому оба так много достигли.

– Значит, отношения были хорошие?