Джулия Куин - Когда он был порочным

– Моя мать едет навестить тебя, - перебила она его.

– Сюда едет? Она кивнула.

Приятного, конечно, в этой новости было мало, но все равно он не понимал причины ее лихорадочного волнения.

– Зачем? - вежливо осведомился он.

– Она думает… - Франческа не договорила, так как у нее перехватило дыхание. - Она думает… О Боже! Ты представить себе не можешь, что она думает!

Так как она не стала развивать тему далее, Майкл широко открыл глаза и протянул руки вперед в нетерпеливом жесте, как бы спрашивая тем самым: «А нельзя ли подробнее?»

– Она думает, - вымолвила наконец Франческа, - что у нас с тобой роман.

– И это при том, что в Лондоне я всего неделю, - задумчиво протянул он. - Какой я, оказывается, шустрый!

– Как ты можешь шутить на эту тему?! - воскликнула Франческа.

– А как ты можешь относиться к этому серьезно? - парировал он.

Но конечно же, Франческа не видела тут ничего смешного. Для нее шутить на такую тему было бы немыслимо. Для него же…

Для него вообще все было по-другому.

– Я в совершеннейшем ужасе, - объявила Франческа. Майкл только улыбнулся ей в ответ и пожал плечами, хотя самолюбие его было несколько уязвлено. Можно было понять, что для Франчески неожиданной была сама мысль о возможности романа между ними, но все-таки описывать свои чувства словом «ужас»! Любой мужчина, услышав такое, обиделся бы.

– Так какие у меня две возможности? - вернулся он к прежней теме.

Она непонимающе уставилась на него.

– Ты сказала, что у меня две возможности. Франческа захлопала глазами и в своем замешательстве показалась бы ему восхитительной, не будь он так раздосадован ее нескрываемой яростью.

– Я… я забыла, - сказала она наконец. И застонала: - О Боже мой! Что же мне делать?

– Недурно бы для начала взять себя в руки, - заговорил он таким резким тоном, что она испуганно дернулась и даже повернулась к нему. - Прекрати истерику и подумай хорошенько, Фрэнни. Ведь речь идет о нас с тобой.

Твоя мать очень скоро поймет, насколько нелепы ее подозрения. Подумает обо всем как следует и поймет.

– Я именно это ей и сказала, - отозвалась Франческа в лихорадочном волнении. - Я хочу сказать - ведь это же бог знает что! Надо же, вообразить такое!

Он- то как раз вообразить такое мог и воображал, что и прежде создавало немалые трудности.

– Ведь это что-то уму непостижимое, - продолжала Франческа, расхаживая по спальне. - Как будто бы я… - Она обернулась к нему с преувеличенным жестом отчаяния. - Как будто бы ты… - Не договорив, она подбоченилась, а затем, явно распростившись с намерением стоять на месте, принялась метаться по спальне снова. - Как ей только в голову могло прийти такое?!

– Никогда еще я не видел тебя в таком гневе, - заметил Майкл.

Она остановилась и уставилась на него так, словно он был идиотом. Да еще о двух головах к тому же. А может, и с хвостом.

– Право, тебе стоит все же постараться успокоиться, - сказал Майкл, прекрасно понимавший, что слова его окажут прямо противоположный эффект. Женщины терпеть не могут, когда им говорят, что им следует успокоиться. Особенно такие женщины, как Франческа.

– Успокоиться? - отозвалась она и накинулась на него с такой яростью, будто в нее вселились все фурии разом: - Успокоиться?! Боже правый, Майкл! Ты что, опять бредишь?

– Вовсе нет, - ответил он невозмутимо.

– Ты вообще понимаешь, о чем я?

– Вполне, - огрызнулся он с той любезностью, с какой отреагировал бы любой мужчина, чью мужественность и удальство посмели поставить под сомнение.

– Это какое-то безумие, - сказала она. - Настоящее безумие. Надо же, роман - и это вот с таким-то, как ты!

Право, с тем же успехом она могла взять нож и просто лишить его мужского достоинства.

– Вообще-то, Франческа, - заговорил он с наигранной кротостью, - в Лондоне есть много женщин, которые были бы очень довольны, если бы у них со мной был, как ты выражаешься, роман.

Франческа резко поджала губы.

Он поднял брови и откинулся на подушки.

– Некоторые женщины сочли бы роман со мной большой удачей.

Она одарила его свирепым взглядом.

– А некоторые, - продолжал он, прекрасно сознавая, что не следовало бы дразнить ее так, - не побрезговали бы учинить драку со своими товарками ради одной лишь возможности…

– Прекрати! - рявкнула Франческа. - Боже мой, Майкл! Иметь столь преувеличенное мнение о своей мужской привлекательности - это же просто некрасиво!

– Мне говорили, что мнение это вполне обоснованно, - заметил он с томной улыбкой.

Лицо ее залилось краской.

Он наблюдал за ее смущением не без удовольствия. Он, конечно, любил ее, но ему все равно страшно не нравилось то, что она делала с ним, и не настолько он был великодушен, чтобы вид мучений, которые она сейчас испытывала, не доставил ему некоторого удовлетворения.

Ведь ее страдания были лишь малой долей того, что испытывал он, да еще изо дня в день к тому же.

– Не желаю ничего слышать о твоих амурных подвигах, - сказала Франческа чопорно.

– Как странно, ведь раньше ты расспрашивала меня о моих похождениях постоянно. - Он помолчал, наблюдая, как она закипает от гнева. - О чем ты меня все время просила?

– Не хочу…

– «Расскажи-ка мне что-нибудь безнравственное», - проговорил он таким тоном, как будто только что вспомнил ЭТУ ее Фразу, хотя на самом деле он, разумеется, хранил в памяти каждое слово, сказанное ею. - «Расскажи-ка мне что-нибудь безнравственное», - повторил он, но на сей раз медленнее. - Именно так ты и говорила. Я тебе нравился, когда я был безнравственным. И тебе всегда было любопытно послушать о моих подвигах.

– Это было прежде…

– Прежде чего, Франческа? - спросил он. Последовала неловкая пауза.

– Прежде всего этого, - прошептала она. - Прежде нынешней ситуации и вообще всего.

– И предполагается, что я должен понять смысл этой фразы?

Ответом ему был только свирепый взгляд.

– Ну хорошо, - сказал он. - Полагаю, мне следует подготовиться к визиту твоей матери. Вряд ли это будет так уж трудно.

Франческа окинула его взглядом и сказала с сомнением:

– Но ты выглядишь ужасно!

– Не зря я тебя так нежно люблю, - сухо проговорил он. - Когда ты рядом, то можно не беспокоиться, что впадешь в грех гордыни.

– Майкл, будь же серьезнее!

– Увы, я и так серьезен дальше некуда. Она нахмурилась.

– Я могу сейчас встать с постели, - сообщил он ей, - явив тебе для обозрения те части своего тела, которые, как мне думается, тебе вовсе не хочется видеть, или же ты можешь выйти из комнаты и ожидать победоносного явления моей восхитительной особы внизу.

Она обратилась в бегство, что сильно озадачило его. Франческа, которую он знал, никогда не бежала ни от чего на свете.