Анна Малышева - Западня

В спальню вошел сонный Синатра. Простучал когтями по паркету, визгливо зевнул, заулыбался, начал заигрывать с хозяином. Тот не обратил на него никакого внимания, и тогда собака моментально сменила милость на гнев и вцепилась в его тапку. Мулевин дрыгнул ногой и отшвырнул Синатру вместе с тапкой.

— Значит, наказали девчонку, — угрюмо подытожил следователь. — Уголовный кодекс знаете? Знаете, что не имели права ограничивать чужую свободу? В принципе, ваши действия можно трактовать как истязание. Она же была полностью истощена! Еще немного — и без клиники не обошлось бы!

— Тут на столике всегда стоит графин с водой, — ответил хозяин. Графин и в самом деле стоял, и даже был полон. — Так что от самого страшного — от жажды — она была застрахована. А от четырех дней диеты еще никто не помирал. Тем более что ей не мешало сбросить пару килограммчиков. И в конце концов, — опять завелся он. — У нее был выбор, она могла уйти в любой момент! Какое же это истязание?! Рыло у нее оказалось в пуху, вот она и боялась милиции!

— Ну, в общем так, — заявил следователь, дав Мулевину выговориться. — Единственное, что я могу для вас сделать, — оформить явку с повинной. Завтра в рабочие часы придете и напишете все, как было. Заранее ничего знать не могу, но, возможно, все-таки получите условный срок. Это первое. А второе — вы и дальше будете утверждать, что после двадцатого мая ни разу не видели Ватутину?

— Нет, — еле выдавил хозяин. Он сразу потух, воинственный пыл сменился депрессией. — О, господи… За эту суку мне еще и судиться…

Такса, держа в зубах тапку, вскочила на постель и принялась швырять и терзать свою добычу. Она дико рычала, сверкала глазами и косилась на хозяина, будто выжидая, когда он ее сгонит. Но Мулевин просто не замечал собаку.

— Скажите, — наконец очнулся он, увидев, что следователь собирается уходить. — Нельзя ли сделать так, чтобы жена ничего этого не знала? Поймите, я же все рассказал, как мужчина мужчине . Ну, ведь не убивал же я ее! Ведь я мог вообще соврать, что не видался с ней!

— Ну, тут бы вам помешали свидетели, — заметил Балакирев, подводя минутную стрелку своих часов. Каждый день они отставали на десять минут, никак не находилось время отдать их в починку. Жена предлагала перейти на кварцевые, но Балакирев отказывался — тогда бы у него не нашлось времени на покупку и замену батареек, а значит — остался бы вообще без часов.

— Вас ведь видели с Ватутиной, — пояснил следователь, снова застегивая на запястье браслет часов. — А в том, что вы ее не убивали, — я почти уверен. Ну, разве что она вас опять разозлила!

Но, взглянув на белое от ужаса лицо хозяина, Балакирев понял, что шутка ему не понравилась.

Во вторник утром Балакирев получил заключение судмедэксперта. Ольга Ватутина скончалась в результате кровотечения в полости живота, вызванного глубокой ножевой раной. Смерть наступила в районе шести часов утра двадцать третьего мая. Место обнаружения тела было тщательно обследовано оперативной группой. Обильные следы крови были только в одном месте — там, где нашли тело.

— Подвезти труп из городя на машине не могли — прямого подъезда к той поляне нет. Если бы тело тащили через рощу — кровь бы осталась на земле. Скорее всего, убили прямо в парке, — рассуждал оперативник, с которым советовался Балакирев. — Конечно, ее могли привезти в целлофане… Только вряд ли. Скорее всего, ее убили прямо там.

— Что ж она потащилась в такое глухое место, да еще ни свет ни заря? — удивлялся следователь. — Ну, понимаю, сбежала из дома… Могла бы пойти к подруге, к парню… А ее понесло в лес!

Балакирева заинтересовала еще одна фраза из заключения экспертизы. Тест на наличие наркотиков в организме показал, что Ватутина их не принимала. В последнее время такая деталь становилась редкостью, особенно если фигурантами дела были люди молодые. Он все чаще вел дела, в которых, помимо убийства, обязательно фигурировало употребление наркотиков. Сперва Балакирев предполагал, что девушка заняла деньги у отца, потому что ей не хватало на дозу, а приятель не был склонен давать ей деньги. Однако и эта версия провалилась. За все развлечения платил приятель, Ольга ни в чем не нуждалась…

Неужели и правда, взяла денег на какую-то тряпку? А ведь в машине ее ждал Мулевин, и у него было бы проще выпросить подарок.

Они должны были отработать подруг и знакомых Ватутиной. Для этого опять пришлось встречаться с родителями Ольги. Балакирев по инерции именовал отчима Ватутиной ее отцом. Настоящий родитель девушки как-то мало соответствовал этому слову.

Дома оказалось все семейство, за исключением Милены. Она была в школе. Виктор Эдуардович занимался с очередным учеником. Отказаться от уроков хотя бы на время — значило подорвать бюджет семьи и доверие своих клиентов. А этого он допустить не мог, особенно в преддверии расходов на похороны. С Балакиревым разговаривала мать девочек. Она взяла на работе отпуск без содержания.

— Я предложила Милене — давай напишу записку учительнице, чтобы тебя освободили от занятий, хоть до похорон, — говорила Алла. — Она — ни в какую. Говорит, что учебный год как раз кончается… Кажется, сегодня у них последние занятия… Или завтра? У меня теперь все в голове путается…

Она сидела на постели погибшей дочери, зябко обняв себя за плечи Глаза у нее были пустые и покорные — она успела осознать свое горе, но еще не смогла пережить его.

Говорила спокойно, сдержанно, только то и дело останавливалась, будто сама себя обрывала.

В комнате кое-что изменилось" с воскресенья, когда Балакирев здесь побывал. Исчезла шкатулка с украшениями, тапочки из-под Ольгиной кровати. И, как ни странно, фотография на стене — та, где сестры были сняты вместе.

Алла поймала удивленный взгляд следователя и пояснила:

— Я заказала отдельный Ольгин портрет. Сделают через два дня, его и повешу Мне как-то жутко смотреть на них вместе… На живую и мертвую. Почему-то страшно становится за Милену.

Вспомнив о роли хозяйки, она предложила Балакиреву кофе, но он отказался:

— Не надо, не хлопочите. У меня всего несколько вопросов.

Первый вопрос очень удивил женщину. Услышав, что Ольга заняла у родного отца четыреста рублей на туфли, Алла изумленно приоткрыла рот. Такое известие явно ее поразило.

— Туфли? — недоверчиво переспросила она. — Да какие же еще ей нужны были туфли? Если желаете — посмотрите, я все ее вещи убрала в стенной шкаф. Там одних только кроссовок три пары, их она любила больше всего. Есть еще прекрасные туфли, английские, совсем новые. Даже у меня таких дорогих нет. Босоножки… Нет, у нее все было! Мы на детях не экономили!