Галина Романова - Подвенечный саван

– На них подтверждение того, что мы с Игорешей… – Ее лицо вдруг сморщилось, и по румяных щечкам заструились слезы. – Что мы с Игорешей не выжили из ума. На фотографиях тот самый человек, которого разыскивала полиция.

«Так она его и нашла! – хотелось заорать Лаврову в полное горло. – Нашла и обезвредила! Попросту порвала в клочья это мерзкое тело с мерзкими преступными мыслями и подлым сердцем! Что еще надо-то?»

Но вместо этого он взял из ее рук крохотную черную штучку, дорогую, весьма дорогую, включил с ее подсказкой. И принялся листать ее художества. И чем больше листал, тем хуже ему становилось. А под конец просмотра сделалось так погано, что он даже выругался матом.

Но воспитанную Нину Николаевну это, кажется, вовсе не смутило. Даже обрадовало, кажется.

– Вот видите! А вы мне все не хотели верить! И Игореше тоже… – она достала из сумочки невероятной белизны носовой платочек, промокнула им румяные щечки. – Давно надо было заручиться этими вот фактами. А мы с ним все на словах да на словах. Вот и поплатились… Теперь-то вы видите, что это он?!

– Вопрос спорный, – пробормотал Лавров, увеличивая снимок, на котором мужчина в черной одежде стоит возле машины Машкиного ухажера.

Ах да! Будущего мужа, пардоньте!

Дура чертова! С кем связалась?! Дура!

Конечно, его не насторожил тот факт, что какой-то мужик в черном бродит ночью по их двору. Опознать в нем Филиченкова-старшего у Сани не получилось. Снимки были очень мелкими, при увеличении изображение искажалось. Но одно то, что этот человек передает ночами будущему Машкиному мужу какие-то конверты, а тот потом почти голым выбегает во двор, рассматривает это и возвращается к ней, уже, по рассуждениям Лаврова, было достойно наказания.

Что он затеял – этот лощеный красавчик?! Что за информацию ему передают?!

Ну ничего, он сейчас к Гришину съездит, того тряхнет как следует, а вечерком к Машке наведается. Вот вернутся голубки с работы, он этого крепыша мускулистого и допросит. С пристрастием!

– Вы снова мне не верите?! – ужаснулась Нина Николаевна, нехотя забирая у Лаврова фотоаппарат.

– Вопрос спорный, – повторил Лавров, глянул на женщину, скорбно поджавшую губы. – У меня к вам просьба, Нина Николаевна…

– Да, да, слушаю! – встрепенулась она тут же и снова неуверенно протянула ему маленькую черную штучку.

– Если вас не затруднит, распечатайте мне эти фотографии.

– В каком размере? – деловито осведомилась она, оживилась, повеселела, принялась ладошкой разглаживать щечки, как ей показалось, съежившиеся от слез и холода.

– Насколько это будет возможно. Чтобы видно было хорошо, ну и чтобы без искажений. А я вечером зайду к вам, заберу. Идет?

– Отлично! – воскликнула она, тут же развернулась, чтобы уйти.

– Вам деньги нужны на фотографии? – крикнул ей Лавров в спину.

Она стремительно обернулась, глянула на Саню строго и проговорила:

– Я готова идти с сумой по земле, лишь бы убийца Игореши был найден…

…Дом Гришина Ивана Сергеевича стоял среди удивительно красивых сосен. Низкорослые, пушистые, серо-зеленого цвета, они казались искусственными. Лавров даже отщипнул пару иголок, потер их пальцами, сомневаясь в их натуральности. Но нет, настоящими были деревья. Смолистый аромат приятно защекотал ноздри.

– А по какому вы делу? – вернулся уже в третий раз охранник Гришина, не желавший пускать Лаврова.

– По личному, по личному, юноша.

Лавров впервые после увольнения пожалел о том, что не было у него сейчас в кармане служебного удостоверения. Многие двери оно открывало, очень многие. И Гришин, паскуда, наверняка знал о его увольнении, потому и держал уже десять минут на улице, не позволяя войти.

– Входите, – нехотя позволил охранник, но тут же принялся обыскивать Лаврова. На его возмущенное дерганье проговорил: – Такова процедура…

Оружия у него при себе не было. Пистолет он сдал вместе с удостоверением. Имелся, правда, «левый» ствол, спрятанный дома, так, на случай всякий. Но Лавров с ним никуда не выходил. Опасно! Да и нужды пока, тьфу-тьфу-тьфу, не случилось.

Лавров вошел в просторный холл, тут же поморщился обилию роскошных безделушек, которыми были заставлены тумбы, комод и полка под громадным зеркалом. Пошел в двери, за которыми слышался приглушенный разговор.

Оказалось, он попал в гостиную, где Гришин говорил с кем-то по телефону. Такую же роскошную, что и холл. Колонны, золотая парча на окнах и обивке мебели, много блеска, хрусталя, картин, но мало вкуса.

Гришин сидел, как турецкий паша, на широкой тахте в подушках, в шелковом, отливающем золотом халате. Толстые пальцы унизаны перстнями.

– Иван Сергеевич… – Лавров покачал головой, поморщившись. – Что-то так сверкает все, аж глазам больно.

– И вам, Александр Иванович, здравствуйте.

Гришин удовлетворенно захихикал, убрал телефон в карман халата, дернув короткими ножками в домашних туфлях с загнутыми вверх носами. Повел вокруг себя руками.

– Грешен, признаюсь, грешен! Люблю роскошествовать. А почему нет-то? Все заработано честным…

– Ой, да бросьте! – перебил его с гримасой неудовольствия Лавров.

Поискал глазами место, где бы он смог не утонуть в роскоши. Нашел стул. Взял его, сел напротив Гришина, уставился, как в допросной.

– Ну! Чего смотришь, бывший опер? – нагло осклабился Гришин, обнажая клыки с золотыми коронками. – Думаешь, не знаю, что ты уволился?

– Поэтому послал своих по голове меня приложить?

– А вот этого не надо. – Гришин плавно поводил толстым пальцем перед своим лицом. – Ты на меня не вали все подряд, я чек честный! И…

– Заткнись, Гриша, – попросил его негромко Лавров, сразу напомнив тому этой кличкой о его криминальном прошлом. – Заткнись и слушай.

Гришин сразу как-то подобрался, свел вольготно растопыренные ляжки, насупленно глянул на гостя:

– Ну!

– Чуть больше недели назад в «Загородной Станице» на меня было совершено нападение. Кое-кто, возможно, решил свести со мной личные счеты. Возможно, чтобы просто убрать меня с места, где мне быть не следовало в тот момент.

– А я тут при чем, начальник?! Я, конечно, сочувствую, но… – Пальцы, унизанные перстнями, уткнулись в пухлую грудь. – Я тут при чем?!

– При том, Гриша, что у меня есть свидетели, что напавший на меня сел потом в машинку и уехал с места преступления.

– Логично вообще-то! – зло фыркнул Гришин. – Не стоять же ему над тобой было!

– Машинка та была зафиксирована свидетелем. И это: «Форд Фокус» М482АС. Не напомнить, на ком эта машинка?