Нэнси Бартоломью - Стриптиз в кино

— Ты красиво подобрал их, Гордон, — похвалила я его. — Часто даришь возлюбленным?

Кажется, он покраснел.

— Нет, я работал у сестры в Атланте. У нее цветочный киоск.

— Значит, пошел на повышение, — спросила я с улыбкой, — когда стал командовать дверями у Винсента?

— Не думаю, Кьяра, — ответил он с некоторой грустью.

Мы уселись за стол.

— Выходит, работа здесь для тебя непривычная, — заметила я, подбираясь к одному из своих вопросов. — Поэтому ты пропустил этого, как его… Барбони вместе с его пушкой?

Мне показалось, чашка чуть дрогнула у него в руке.

— Я уже говорил мистеру Гамбуццо, что ничего не заметил.

— Не заливай, Гордон. Я тебе не лопоухий Винсент. Ну, давай, старина, раскалывайся перед твоей Кьярой. Мне вообще-то это ни к чему. Просто любопытство заело.

Гордон не отводил глаз от чашки, и то, что он вдруг выдавил из себя, не давало ровно никакой информации, но в то же время говорило о главном.

— Эх, — сказал он и виновато улыбнулся, уставившись в чашку, — любил я возиться с цветами. Красивое дело. И спокойное. Да не судьба.

Было ясно как день, что парень дрейфит. Больше того — смертельно напуган.

— Гордон! — прикрикнула я. — Перестань играть в глупые секреты! Ответь попросту: почему ты разрешил Барбони пройти с оружием? Кто он такой?

Мой гость поставил чашку на стол и взглянул на меня.

— Кьяра, держись подальше от этого типчика! Что касается меня, я выполняю свою работу, но не хочу, чтобы и ты ввязывалась в разные делишки и потом расплачивалась за это. Одно скажу: ты нам всем сделаешь подарок, если забудешь о нем. Кто-то из девушек наверняка уже работает на него, но ты держись подальше. А я сам как-нибудь разберусь и тебя не дам в обиду.

— Господи, Гордон, ну что ты мелешь?

Я выкрикнула это почти весело, однако, по правде говоря, была здорово напугана, и если мой собеседник добивался такого эффекта, он его достиг.

— Кьяра, он из тех, кто ради удовольствия испортит другому жизнь.

— Но кто же он, во имя всех святых?

Гордон встал со стула и решительно направился к выходу. Не доходя до него, обернулся и проговорил:

— Помни, что я тебе сказал, Кьяра.

Я шла за ним из кухни до двери и бормотала ему в спину:

— Ну о чем ты толкуешь, Гордон? Не можешь сказать яснее? Если этот Барбони так опасен, как намекаешь, почему он так свободно себя чувствует?.. Он связан с мафией, да?.. Может, просто заплатил тебе, чтобы пройти с оружием?.. Или кого-то все время опасается?

Гордон ничего не ответил. Он спустился по лесенке и направился к своей развалюхе, которая с диким ревом выехала из нашего трейлерного парка и скрылась в клубах собственного дыма.

Проводив его взглядом, я безнадежно пожала плечами и обернулась. Рейдин и Пат стояли неподалеку и встревоженно смотрели на меня.

— Ты наконец придешь к нам на кофе с булочками? — крикнула Пат. — Или у тебя другое меню?

Из открытой двери несся соблазнительный аромат.

— Я голодна, как зверь, — ответила я. — Кроме того, мне сегодня может потребоваться ваша помощь. У меня серьезная встреча.

Рейдин повернула свой газонный разбрызгиватель так, чтобы вода позволила мне и Флафи пройти по дорожке ко входу в ее трейлер, не вымокнув с ног до головы. Кивнув в сторону отъехавшего Гордона, она сказала:

— Не удивлюсь, если он окажется одним из этих фламандцев. Никогда не знаешь, в каком обличье они могут появиться.

Флафи, по-видимому, вполне разделяла это предположение, так как с одобрительным рычанием кинулась к лестнице, ведущей в трейлер, умело обходя все расставленные ловушки…

Что я могла сказать? Похоже, тучи уже сгустились, неприятности на носу, и они будут куда серьезнее, чем внезапное появление в моем доме запуганного любителя цветов, нашего вышибалы Гордона.

Глава 19

Всходила полная луна. Ее круг уже показался на горизонте, как бы выглядывая из-за кулис, чтобы вскоре явиться на сцену во всей красе. Я захлопнула дверцу своей тачки и приготовилась двинуться в путь. Вернее, ринуться в бой. Диспозиция, или как это называется по-военному, уже была выработана. Войска приведены в боевую готовность. Они должны все время находиться у меня в тылу, но до поры до времени оставаться незамеченными. Приблизиться можно, только если мне будет угрожать явная опасность или если я сама попрошу о помощи, дам сигнал. Какой? Этого я не знала. Будет видно по обстановке.

Если все пройдет, как запланировано моим штабом, Барбони окажется у меня в руках. Если прокол, то… лучше не думать, что будет тогда.

Я взглянула в сторону трейлера Рейдин и не увидела на обычном месте ее древнего “плимута”. Слава Богу, значит, они уже в пути или на месте, она и Пат, чей пикап тоже отсутствовал… Лишь бы все получилось. Я оставила на своей двери записку для Фрэнсиса, написала, чтобы он чувствовал себя как дома. Наверное, братец удивится, что дверь не заперта, но у нас тут насчет ворюг вроде бы спокойно, а свои, честно говоря, опасаются Рейдин и ее ружья.

Тронувшись с места, я сразу врубила кассету со Стивом Воэном — не знаю, как вас, меня он всегда успокаивает. Правда, ненадолго.

Выглядела я, по-моему, дай Бог каждому: волосы рассыпались по плечам роскошными волнами, макияж скромненький, не такой, как на сцене, но со вкусом, и такой же черный футляр, подчеркивающий все, что надо. Прямо Одри Хепберн в ее молодые годы. Продолжая слушать Воэна, я остановилась именно на этом сравнении. А он завывал о мимолетной любви, и вокруг было ужасно красиво, луна быстро всходила на темное небо.

Но одно дело — то, что вокруг вас, и совсем другое — внутри, в душе то есть. А там было паскудно. Мне требовались сейчас стальные нервы и железное спокойствие, а я была сделана из другого материала. Я понимала, против какого человека пошла, и песни Стива только напоминали мне о страшном, о судьбе певца, о том, как он рухнул вместе с самолетом, бедняга.

Я неслась по узкой полоске шоссе вдоль пляжа, всегда забитого машинами, но сейчас на редкость пустынного, и безлюдье не придавало мне куража. Я не чувствовала себя ковбоем, который мчится навстречу опасностям и приключениям: в одной руке поводья, в другой — любимый “кольт”. Кстати, никакого оружия у меня в помине не было, я боюсь и не выношу все, что стреляет.

Впереди засверкали огни “Мунгейзера”, одного из самых дорогих отелей на побережье, — высоченный белый корпус с огромным фонтаном перед входом. Ходили слухи, что за грандиозным фасадом скрывались не менее грандиозные по размаху темные делишки. Насчет этого ничего сказать не могу, знаю только, что эта роскошная, мало кому доступная лавочка, где всегда есть свободные номера, процветала и ни в чем не испытывала нужды. Даже в девушках: местные кадры им ни к чему, у них свой особый контингент, который вызывается по мере необходимости.