Юлия Шилова - Венец безбрачия, или Я не могу понять свою судьбу

— Как? — Я смотрела на Олега во все глаза.

— Наживка на крючке, бросай леску в воду.

— Да-а… — протянула я. — Рыбак… Хороший улов, судя по всему.

— Не то слово, — кивнул Олег. — Я всё это рассказываю, чтобы ты поняла: преступник всегда имеет тактическое и психологическое преимущество перед жертвой, независимо от того, насколько качественно организована охрана.

— Олег, не знаю, как сложится наша с тобой жизнь дальше… но я не хочу, чтобы ты рисковал. Я теперь больше всего на свете боюсь тебя потерять.

Олег ласково улыбнулся и нежно обнял меня. Я прильнула к нему.

— Мне приходилось работать не только с законопослушными бизнесменами, но и с криминальными авторитетами. Среди них был один из питерской преступной группировки. Когда он меня нанял, у него шли серьёзные разборки за подконтрольные территории: рестораны, торговые точки, автомобильные сервисы. Он старался нигде не появляться без вооружённой охраны. Его, как правило, окружала группа телохранителей из восьми человек. Помимо пистолетов, двое охранников были вооружены автоматами. Трёхэтажный дом в пригороде Питера находился за высоким кирпичным забором с колючей проволокой. На ночь во двор выпускали четырёх здоровых ротвейлеров, которые гарантированно не дали бы перелезть через забор чужаку. Трое охранников постоянно находились во дворе, совершая обход территории. Авторитет боялся не только за свою жизнь, но и за жизни своих родных. Основания для этого имелись. Он пережил несколько нападений, во время которых были смертельно ранены двое охранников. А недавно неизвестные обстреляли дом из гранотомёта. Наниматель соврал полицейским, что взорвалась канистра с бензином, и он ни к кому претензий не имеет. Через несколько недель хозяин собрался праздновать день рождения жены в одном питерском ресторане. Я как старший группы пытался объяснить ему, что не стоит лишний раз выезжать из дома, но он упёрся, утверждая, что в открытую никто не посмеет на него напасть. Я с группой из трёх человек приехал в ресторан за час до появления шефа, чтобы спокойно провести оперативный осмотр места. Ничего подозрительного мы не заметили. Проверили даже бочки унитазов в туалетах. Оставив одного человека на входе, я с остальными сел в автомобиль и стал дожидаться прибытия шефа. Вскоре подъехали его авто и машина сопровождения. Я выполнял обязанности старшего группы наружного наблюдения и, пропустив шефа с охраной в ресторан, остался в автомобиле, что меня и спасло. Одновременно с четырёх сторон к ресторану подъехали несколько забрызганных грязью «Жигулей». Из машин выскочили бойцы в вязаных шапках с прорезями для глаз, и в окна ресторана полетели гранаты и бутылки с «коктейлем Молотова».

— А что такое «коктейль Молотова»?

— Бутылки с горючей смесью, а проще говоря — бензин пополам с резиновым клеем. Потушить такую штуку невозможно. Раздались мощные взрывы, и зал ресторана, где находился шеф, моментально запылал. Нападающие скрылись. Всё это заняло не более тридцати — сорока секунд. Никто из нас ничего толком и понять не успел. В таких нападениях всё решает фактор неожиданности. Мы, стрелой выскочив из автомобиля, пытались прорваться в горящий ресторан на помощь шефу, но стена огня оказалась настолько плотной, что приблизиться больше чем на несколько метров было невозможно. Мне с охранниками повезло выжить в ту страшную ночь. Как люди военные, мы понимали, что от гранатной атаки в живых в ресторане не осталось никого. Факторы уничтожения были налицо: закрытое помещение, плотность разлёта осколков, взрывная, всё сметающая на своём пути волна… А ещё огненный смерч, который бушевал внутри здания. На следующий день после кровавого кошмара сотрудники МЧС смогли найти на пепелище только фрагменты тел. Меня и ребят-охранников несколько месяцев таскали на допросы, но толку не было. Я действительно ничего интересного и полезного для следствия сообщить не мог, всё, что видел — несколько машин, людей в камуфляже, метнувших в окна свой страшный груз и моментально скрывшихся. Насколько знаю, следствие не закончено до сих пор, хотя времени прошло немало.

— Никого не нашли?

— Допрашивали очень многих, но у авторитета было столько врагов, что прояснить ситуацию так и не удалось. Мне в этой истории больше всего жалко его молодую жену и двух маленьких детей.

— Мне тоже, — прошептала я и уткнулась Олегу в плечо.

Глава 21

Беседа наша длилась и длилась. Я взяла Олега за руку и слушала его как зачарованная. Было интересно узнать, что есть люди, которые ищут не просто охранника, а пытаются за собственные деньги приобрести друга. Многие представители финансовой элиты, особенно наследники основателей финансовых империй, страдают неким инфантильным романтизмом. Они нанимают телохранителя не столько для охраны, сколько для поддержания в собственных глазах своей крутизны и значимости. Люди, достигшие каких-либо высот в бизнесе или во власти, ощущают своё «величие» буквально во всём. Они привыкли чувствовать себя хозяевами жизни и всё держать под контролем. Для них телохранитель — не экзотический японский самурай с однозначным пониманием кодекса бусидо, а работник по найму, такой же, как все остальные. А раз нанял, значит купил, вместе со всеми его знаниями, силой и опытом. «Захочу — буду платить, захочу — выкину», — рассуждают девять из десяти нанимателей.

Они не хотят терпеть рядом человека, который кое в чём понимает в десятки раз больше, чем хозяин. Психофизическое состояние телохранителя никого не интересует. Он должен быть резв как лань, силён как бык, отважен как тигр. Обязан чувствовать малейшую опасность, а устранив её — тут же из супермена превращаться в офисный планктон. Надо сдувать с нанимателя пылинки и угадывать любое желание. Одним словом, телохранитель должен, должен, должен… Все эти непростые вещи очень сложно увязать с пониманием дружбы, видимость которой хозяин пытается навязать.

Олег с его опытом и циничным отношением к жизни давно понял, что проплачивающая сторона никогда не будет смотреть на телохранителя как на ровню, как бы хорош и ответствен он ни был. В нестандартной ситуации его моментально поставят на размен и попытаются сделать крайним. Это один из самых неприятных аспектов работы телохранителя.

Философия Олега подтвердилась, когда жизнь свела его с молодым финансистом, занимающим солидную должность в одном московском банке.

«Ещё один представитель моего окружения — так называемой “золотой молодёжи”», — подумала я.

При посещении спортивного зала Олег выступал в роли тренера по силовой подготовке. Сначала молодой человек объяснил, что, будучи в отличной физической форме, Олег устраивает его как тренер, но несколько раз посетив с ним спортивный зал, Олег понял настоящую причину его просьбы. В рафинированной и расписанной на годы жизни банкиру не хватало ощущения остроты и опасности, и он нашёл замену этим чувствам в постоянных конфликтах с окружающими. Мог запросто обматерить любого. Почему-то именно так он понимал мужскую крутость. Показушное наглое поведение — пальцы веером, дурацкие фразы — казалось ему чрезвычайно мужественным и интересным. Это раздражало и выводило из себя людей, которые оказывались у него на пути. Несколько раз доходило до драки.