Юлия Шилова - Обещать – не значит любить, или Давай разводить олигархов!

— В чём дело? — изменился в лице Толик.

— Действительно, в чём дело? — занервничала я. — Что вам от меня надо?

— Я хочу, чтобы ты по-быстрому сделала мне минет и мы пошли танцевать под цыган.

— Вы с ума сошли?!

— Нет. Я в порядке.

— Да как вы смеете?

— Все бабы проститутки! Ну давай, а я тебя завтра на своём самолёте покатаю. А будешь хорошо сосать, так ещё и на яхте.

— Дуру нашёл?

— А все бабы дуры!

— Мы так не договаривались, — пробормотала я, глотая слёзы.

— А как мы договаривались? — рассмеялся мне в лицо Толик.

Вдруг дверь в туалет распахнулась, и на пороге появился охранник Анатолия. Он тут же закрыл дверь и сурово посмотрел на меня.

— Я сейчас Пашу крикну, — прошептала я.

— Да не придёт твой Паша.

— Что значит не придёт?

— Я сказал, что забираю тебя себе. Он согласился.

— Этого не может быть. Вы врёте.

— С Пашей я закрыл вопрос деньгами. Он такой же простой, как и остальные. Взял денежку и поехал домой, будто и не знал тебя раньше.

— Этого не может быть, — повторила я и сжала кулаки.

— Машка, ну не будь дурой. Я не люблю, когда мне отказывают. Ты же хочешь красивой жизни? Поездки, яхты, самолёты? Для этого ты должна пройти тест-драйв. Если всё получится удачно — все красоты мира у твоих ног. У меня тест-драйв проходят на первой же минуте знакомства, а я тебе вон сколько времени уделил. Давай, сделай мне приятно лучше здесь, чем перед табором цыган.

Я сморщилась. Какое же это тяжёлое дело — разводить олигархов, ведь они сами разведут кого хочешь.

Глава 13

— Будь благоразумна, детка. С тобой я не шучу и шутить не собираюсь. — Взгляд Анатолия стал ледяным, а брови сошлись на переносице. — Не люблю, когда меня долго водят за нос. Я к динамо не привык.

— Что вам надо? — Я прижала руку к заколотившемуся сердцу, готовому выпрыгнуть из груди.

— Ну что ты сто раз задаёшь один и тот же вопрос, сучка? — рассвирепел Толик. — «Что вам надо? Что случилось?» Кудахчешь, как курица. Если сейчас не сделаешь то, что я прошу, мой охранник пустит тебе пулю в лоб.

— Мы находимся в общественном месте.

— Ой, не смеши. Скажу повару, чтобы он тебя потом как кусок мяса разделал. Так что давай включайся, а то моему бодигарду ничего не стоит сделать тебя калекой.

Передо мной ещё ни разу не вставал вопрос: что лучше — быть изнасилованной или остаться калекой? В Запорожье, в соседнем доме, был случай — одну девчонку попытался изнасиловать её парень. Родителей дома не было. Он пришёл к ней сильно подшофе с желанием посмотреть новый фильм. Узнав, что родители девушки останутся на даче ночевать, он стал склонять её к любовным играм.

Вскоре он совсем потерял голову и стал груб и настойчив. Девушка подбежала к открытому окну и заявила, что если он сейчас не уберётся из квартиры, она бросится вниз. Видимо, алкоголь и похоть настолько задурманили голову недоразвитому негодяю, что он только посмеялся над её угрозами. Стягивая с себя штаны, этот урод ринулся к девушке. Бедняжка выбросилась с четвёртого этажа и осталась на всю жизнь калекой. Парня, конечно, судили, а вот девушка на всю жизнь оказалась прикована к инвалидной коляске. Я часто из окошка наблюдала, как она сидит в своей коляске у подъезда, смотрит грустно на спешащих прохожих и наблюдает за птицами.

Я не могла сдержать слёз, слыша от соседей: «Лучше бы её изнасиловали, чем вот так всю жизнь жить ей в инвалидной коляске». Говорили, что она сама своими руками искалечила себе жизнь, да и вообще чудом осталась жива. Я хорошо помню, как соседка по лестничной клетке громко объявила моей маме, что изнасилование — не беда, а вот калекой остаться страшно.

— Говорят, она девственницей была, — в сердцах ответила мать соседке. — Неопытная, пугливая, вот и выбросилась из окна.

— Дура девка, — не унималась соседка. — Лучше бы перетерпела, чем жить калекой. Вот и сохранила свою девственность. Только какой ценой? Кому она теперь нужна со своей чистотой? Куда её девать?

— А так бы не только физическую, но и моральную травму получила, — заметила мать.

— Пережила бы. Время всё лечит. Сама себя девка наказала. Парень-то из тюрьмы выйдет и женится, а вот ей всю жизнь мучиться.

Я прислушивалась к их разговору, сама не понимая, где правда, а где ложь. Получается, у каждого своя правда. Это только в журналах для женщин пишут, что можно свести к минимуму риск оказаться подвергнутой насилию. Мол, если на вас нападает насильник, ударьте его под дых, укусите, отбейтесь, вырвитесь, попробуйте себя защитить. Легко сказать, а как же трудно сделать…

Охранник достал пистолет и направил его на меня.

— Давай, быстро делай то, что велят.

— Я всё сделаю, только пусть охранник уйдёт. Я не могу при посторонних…

— Какая скромница, — засмеялся Толик и велел охраннику подождать за дверью.

Он взял у охранника пистолет, и, когда я встала на колени и принялась расстёгивать ему ширинку, несколько раз провёл стволом по моей голове. Когда я взяла в руки его стручок, он закатил глаза и тяжело задышал. Рука с пистолетом повисла так, что мне не составило большого труда его выхватить, быстро подняться и что было сил ударить эту сволочь по башке. Я закрыла дверь туалета на защёлку и врезала ему по голове ещё парочку раз.

— Я никогда бы не стала проституткой, если не обстоятельства! Да, я оступилась, но это не значит, что теперь со мной можно обращаться подобным образом. И уж тем более не в мою последнюю ночь!

Негодяй застонал, из разбитой головы рекой лилась кровь.

Но хотя он лежал неподвижно, я боялась, что он очнётся, поэтому, словно в безумии, начала лупить его чем могла, в том числе и ногами. Толик валялся у моих ног словно мешок с картошкой, он не шевелился и не издавал ни звука. Посмотрев на лежащего в крови Толика, я прислонилась к стене, затем по ней съехала, обхватила колени руками и громко заревела. Из коридора дверь усиленно пинали. Вскоре её вышибли, и на меня тут же налетел охранник. Он молниеносно ударил меня ногой и не успел убить по той простой причине, что в него выстрелил Павел.

Павел помог мне подняться, взял за руку, вывел из туалета и повёл мимо зала, где шумной толпой гуляли цыгане.

— Ну что, побывала на празднике жизни? — спросил он, когда мы сели в машину.

— Да.

Он надавил на газ, и машина рванула вперёд. Я смотрела на тёмную дорогу и тихо плакала. Паша взял мобильный и возбуждённо заговорил в телефонную трубку, которая выпадала у него из рук несколько раз, и он несколько раз поднимал её.

— Разборка в кабаке. Шлёпнули Толика и его охранника. Нужно сделать так, чтобы все подумали, будто это сделали подвыпившие цыгане. Мол, что-то не поделили между собой. Толик захотел трахнуть цыганку из табора, затащил её в туалет, а она размозжила ему пистолетом голову. Затем в туалет влетел её ревнивый муж и шлёпнул Толика. Короче, терпилами должны быть цыгане. Меня в кабаке не было. Моей подруги тоже. Мы уехали вместе со всеми, когда объявили об эвакуации. Толик сегодня в ударе, хотел покуролесить, эвакуировал весь ресторан. Вот и покуролесил…