Ольга Володарская - Плачь, влюбленный палач!

Так что теперь я личность в «Нихлоре» знаменитая и почитаемая.

— Успокоились? — переспросила я строго. — А теперь, давайте думать.

— А че думать? — вскочил со своего кресла-трона Артемон. — Этот хрящ Витюню замочил, больше некому. Он все это время где был?

— Где? — доверчиво спросил Лева.

— В фойе, так? Типа, спал, типа, на ящиках.

— Да. Я спал. На ящиках, кажется…

— И ничего не слышал? Ни как кто-то вошел в зал, ни как вышел? — внес свою лепту в допрос Кука.

— Я ничего не слышал… А что произошло?

— Ты лежал почти перегораживая своими ногами вход в зал, ты не мог не…

— Я спал. Я что произошло? Я не понял… что я смочил?

— Замочил, даун, замочил, — взвился Артемон.

— Я ж не прачка, — хихикнул Левка. — Что мне замачивать?

Артемон одним прыжком преодолел расстояние разделяющее его и прикрытый скатертью труп. Рывком сорвал материю и заорал:

— Вот что!

И вот тут произошло то, чего так добивался Кука — Лева рухнул без сознания на пол.

— Ни фига себе! — опешил Артем. — Он что в обмороке?

— А ты не видишь? — огрызнулась я.

— Не-е вижу, конечно… — банкир как-то смутился. — Но чтоб такой бугай… Срамота-то!

— Лева у нас существо нежное, — пояснила я. — И не очень везучее. Он постоянно попадает под раздачу. В прошлом году его даже задержали по подозрению в серии убийств.

— Ну? — Артемон аж подпрыгнул от любопытства. — И че?

— Отпустили, конечно. Но душевная травма осталась, — нарочито грустно молвила я.

— А мокрушника нашли?

— Нашли, и все благодаря Леле, — влез со своими неуместными дифирамбами Зорин. — Она у нас женщина героическая. Она маньяка, как вы выражаетесь, отметелила. А потом в милицию сдала. И он теперь мотает, тьфу ты, заразное это что ли… отбывает пожизненный срок в тюрьме строго режима.

Артемон с уважением на меня уставился и выдал:

— Ва-а-аще!

— Все было не так, ты его не слушай, — начала я, но меня Ксюша перебила:

— Все было так. Но одна маленькая деталь — обезвреживать маньяка Леле помогали и мы. — Я недоуменно на подругу уставилась — чего это она «пургу гонит», но следующие ее слова все разъяснили. — Особенно отличилась Соня. Она тоже героическая женщина.

— Да ну? — не очень поверил Артемон.

— Ты что! Она знаешь какая. Если бы не она, Леля бы не справилась…

Допеть Ксюня не успела, ибо с пола, как раненный гиппопотам, начал подниматься Лева.

— Оклемался, что ли? — насмешливо пробасил Артемон, похоже, он уже забыл, что всего 5 минут назад считал Левку убийцей.

— К-к-кажется.

— Ну че? Не вспомнил ничего?

Блохин аж перекосился от усердия, силясь что-нибудь вспомнить, но…

— Не… Я ничего не видел. И не слушал. Я спал.

Артемон вопрошающе на меня уставился, видимо, признал меня вожаком этой безмозглой стаи. Не услышав от меня не единого осмысленного, как и не осмысленного, слова, он нетерпеливо произнес:

— Может, прям ща попробовать к шоссе прорваться? Пурга-то стихла.

— Слушай, осталось каких-то пара, тройка часов. Пересидим.

— Стра-а-а-шно, — проблеял Суслик. — С трупом-то под одной крышей…

— Че те все страшно? — накинулся на него Артемон. — Липовщик сра…

Я недовольно зыркнула — не люблю грубых выражений. Артемон тут же извинился:

— Пардон, мадам… Но я не могу на этого хорька смотреть. Да и на остальных тоже… Че у вас за мужики? Один в обморок падает, другой жмурика боится, третий в юбке ходит, четвертый… — Он красноречиво уставился на Зорина. — Четвертый… я ваа-а-аще молчу…

Я не дала ему договорить, опасаясь за свои уши, и брякнула первое, что пришло в голову:

— А мог кто-нибудь с улицы зайти в здание и убить Виктора?

— Ну… — Артемон почесал в затылке. — В принципе мог. Да Кука?

— Вполне. Окна не зашторены. Помещение зала очень хорошо просматривается — тут свет, а за окном темно. Ты видишь, тебя не видят. Убийца мог подойти, заглянуть в окно, убедиться, что в зале, кроме Виктора, никого нет

— Постойте! — резко вскочила Сонька. — Когда мы вошли сюда — света не было.

Все ахнули. И вопросительно-испуганно посмотрели на меня.

— И чего вы так всполошились? — не поняла я. — Это говорит только о том, что убийца человек аккуратный и привык выключать свет, выходя из помещения.

— Нет. Это говорит о том, что он хотел, чтобы подольше не узнали о Витиной смерти, — блеснул интеллектом Кука.

— Ничего подобного! Хоть со светом, хоть без — Витю от двери не было видно.

— Ребя, — встрял Артемон. — Вы че, с дуба упали? Свет этот чувак выключил сразу, как вошел в зал. Он че, застекольщик что ли долбанутый, чтобы при иллюминации мочилово устраивать. Это ж с улицы кто-нибудь увидеть мог.

— Кому смотреть? Все спят, — не унимался Кука. — Потом… черт… мысль пропала… А вот, вспомнил! Рана! Посмотрите на рану…

— Может, не надо, — чуть не плача пискнул Лева. Но Кука, похоже, и не собирался ее демонстрировать, он просто продолжил:

— Рана нанесена очень точно. Один удар — и в сердце. Этого в темноте не проделаешь, — он удовлетворенно кивнул, видимо сам себе понравился. — Так что, говорю вам, свет он выключил потом…

— А какая разница, когда и зачем убийца выключил свет? — недоуменно спросила Изольда.

— И правда, — смутился Кука. — Никакой.

У меня в голове мелькнула какая-то смутная мысль, но тут же пропала. Так что я тоже не смогла объяснить, почему мы прицепились к этому свету. За сим и закрыли эту тему.

— Короче, — резюмировал Артемон. — Пырнуть Витька мог любой из тех, кто типа спит в корпусе.

— А я думаю, что это повар, — шепотом выдал Суслик.

— Это еще почему? — удивилась я.

— Нож-то из столовки.

— И что? Незаметно стянуть любой мог. Ножи на видном месте лежат.

— Но у него такое зверское лицо, — не унимался Суслик. — И мяса он не докладывает.

— Так за это его мочить надо, а не ему, — как бы пошутил банкир.

— А мне кажется, это сторож, — внесла свою лепту в идиотское расследование Галина Ивановна.

— А он-то что вам не докладывает? — хохотнул Артемон.

— Он спортсменов не любит, потому что хромой. Вот и…

— Хромой он, потому что старый, — вмешалась Ксюша. — Ему лет 100, наверное.

— А, может, это… — Галина Ивановна подозрительно зыркнула на Суслика. — Мишаня а это не ты? Ведь он у тебя недавно лаборанточку увел? Ну ту, с косой…

— Вы чего это? — перепугался Суслик. — Чего удумали? Я никого и пальцем…

— Увел или нет? — нахмурился Артемон.

— Увел, но это же не повод…

— Может, и Петюня у тебя кого уводил?

— Нет, — в панике заголосил Суслик.