Отвратительная мечта - Камилла Гросс
Я дождалась совершеннолетия и переписала все на Варга, чтоб он сам мог заправлять темным бизнесом и оставить меня в покое. Оставила только небольшую швейную фабрику родителей, полагая, что Клаус захочет продолжить дело родителей, когда выйдет.
Куда деть себя я не знала, время летело быстротечно. Настал уже февраль. Прошло больше года, как Клаус в заключении. Таблетки больше не помогали, на теле не оставалось свободных от порезов участков, физическая больше не приносила успокоения, потому что я перестала ее ощущать. Я не могла избавиться от его призрака. Он преследовал меня повсюду. Всегда с обманчивой добротой в глазах улыбался и говорил, что никогда не простит. Я сходила с ума.
Я окончательно сошла с ума.
Я осознала это, когда увидела себя в окружении стен полицейского участия, где я кричала и извивалась, когда меня пытались прогнать.
– Я убила человека. И не одного, – я слышала чей-то истошный крик и не могла поверить, что он принадлежит мне, – Я дала ложные показатели. Вы обязаны поместить меня в камеру к Клаусу Грай. Отведите меня к Клаусу, – требовала я, кусая руку полицейского, – Моя место в камере с Клаусом. Отведите меня туда! – вокруг скапливались люди, но я никого не замечала. Никто не был важен. Только он один, – Клаус Грай, сидит здесь за изнасилование несовершеннолетней. Пустите меня, – горло уже начинало болеть от крика, руки заломили за спину и свет вдруг погас.
Глава 22.
– К стене, – грозный крик смотрителя был уже привычкой. Я привык и вскакивать мгновенно, выполняя команду. На руки привычно надели наручники. Так всегда делали, когда хотели куда-то повести. Но даже они уже не были преградой для меня, я научился выкручиваться и из этого.
Но в этот раз все было иначе. На меня просто надели наручники и закрыли камеру обратно.
– В чем дело, командир? – поинтересовался я, приткнувшись к решетке, совершенно не понимая за что меня так сковали.
Ответа не последовала. Я только слышал гул, который раздавался по коридору. Кажется, привели новичка, но в этот раз был очень странный ажиотаж. Все вопили и присвистывали, пока на кровать напротив моей не кинули комплект нового белья и формы. Значит новичка подселят ко мне.
– Грай, здесь твой груз приехал, – рассмеявшись сообщил смотритель, закидывая на кровать тело без сознания. Измотанное, побитое, в порванных вещах, с растрепанными черными волосами, которые закрывали лицо.
– Это девушка? – с ужасом спросил я, уставившись на мужчину в форме.
– Тебе посылка, – обнажив зубы в оскале сказал он, и покинул камеру.
– А наручники, командир, – вспомнив про браслеты выкрикнул я.
– Удачи с соседкой, – это единственное, что он кинул перед уходом. Мудак.
– И кто же ты такая? – спросил я у девушки, но она не подавала признаков жизни. Наверное, вырубили ее по пути себя, – Как же тебя угораздило попасть в мужскую тюрьму? – это ведь не очень законно, здесь нет ни одной представительницы женского пола, и ее присутствие здесь вызывало массу вопросов.
Я подошел к телу, намереваясь ей помочь хотя бы нормально лечь на кровать. Она казалась невероятно измотанной жизнью, я чувствовал своим долгом сделать хоть что-то для облегчения ее участи. Насколько позволяли наручники, я дотянулся до ее волос и скинул их с лица. Увиденное заставило меня отшатнуться от нее, как от прокаженной. Я попятился назад и упал, потеряв ориентацию.
Какого хрена?
Наверное, я просто сплю. Не бывает так в жизни. Просто быть такого не может. Ее здесь быть не может. Мне все это кажется.
Пока я сгорал внутри от боли, тело на кровати начало двигаться и постанывать. Я вскочил на ноги и ушел на другой конец камеры, не желая дальше участвовать в собственном сне. Лучше ущипните, дайте проснуться. Глаза распахнулись, и я увидел знакомые черные зрачки, которые с изумлением уставились на меня.
– Получилось, – прошептал сухой мертвый голос, бледные потресканные губы изогнулись в улыбке, а в моей голове стали мелькать все молитвы, которые я когда-либо знал.
Нет, напротив меня была не Инга. Точно не она. Инга хоть и была мрачной, имела всегда боевой вид. А это была лишь ее жалкая пародия. Скелет, обтянутый кожей с рубцами и синяки, потрепанные черные волосы, которые теперь почти доставали до колен, потерянный совершенно пустой взгляд. Что же могло произойти за год, что из бойкой девчонки превратилась в потрепанную женщину.
– Что ты здесь делаешь? – с нотами злости в голосе спросил я, не желая более смотреть на ту, что стала причиной моего заключения.
– Я скучала по тебе. Очень, – я вздрогнул, когда услышал чей-то злобный грубый смех, не сразу осознав, что он исходил от меня. Соскучилась она.
– Я не знаю, какие игры ты ведешь в этот раз, но, кажется, в этот раз ты проиграла, потому что отсюда тебе целой не выйти, – со знанием дела оповестил я, возвращаясь к чтению книги, чем и занимался, пока меня не прервали.
– Я должна извиниться, – робко проговорила она, вот только я не был намерен вести беседу и просто отвернулся к стене, пытаясь забыть о ее присутствии в камере, словно не ощущал ее энергетику каждой клеточкой своего тела, – Клаус, умоляю, – Я вскочил на ноги, намереваясь придушить девчонку за неосторожные слова.
– Не смей, – прошипел ей в лицо, со всей силы сжимая хрупкую бледную шею, – Не смей называть здесь мое имя, иначе я убью тебя прежде, чем это успеют сделать другие, – предупредил я, более внимательно изучая ее лицо. Оно совсем не выражало страх, лишь смирение.
– Убей, – прохрипела она от нехватки воздуха, Может быть тогда я смогу перестать тебя видеть по ночам, – ее слова словно обожгли, отчего я резко отдернул руку, – Ты разучил меня бояться смерти. Вообще разучил бояться. Я не могу есть, не могу спать, не могу учиться, не могу работать. Я буквально не могу жить, из-за того, что твой образ следует за мной по пятам, – как умалишённая шептала девочка, смотря мне прямо в глаза своими пустыми.
– Мне плевать на твои проблемы, – без капли эмоций бросил я, возвращаясь на свою половину территории. Она не думала о том, каково все это время было мне. Не
