Мартина Коул - Леди-киллер

— Ой, спасибо! Большое спасибо! А они не очень дорогие? — И она показала всем золотые сережки.

— Ну, давай дальше, дорогая, открывай теперь мой подарок!

Эвелин сунула Лиззи в руки еще одну коробку. Там оказались модные обтягивающие брючки фирмы «Рибок».

— Ой, бабушка! — возбужденно закричала Лиззи.

— Ведь ты такие хотела, вот я и решила купить, — рассмеялась Эвелин.

— Ох, мам! — не удержалась Кэйт, прекрасно зная, что эти брючки стоят больше восьмидесяти фунтов, и покачала головой. — Ты не должна так тратиться!

— Живешь ведь только раз, а деньги на то и деньги, чтобы их тратить!

— Ну погодите же, послушайте меня! — нетерпеливо воскликнул Дэн и вручил Кэйт и Эвелин по маленькой коробочке.

«Ой, Дэн, а ведь я для тебя ничего не припасла!» — подумала Кэйт, открыв коробочку с духами «Джой», ее любимыми. Эвелин получила духи «Шанель № 5».

— Вот здорово! У меня никогда не было настоящих французских духов! Спасибо, Дэн!

— Не за что. Любую женщину, Эв, надо хоть иногда баловать — это мой девиз.

Кэйт до смерти захотелось спросить, скольких женщин он успел побаловать за все эти годы, но она проглотила вертевшиеся на языке слова и улыбнулась.

— Спасибо, Дэн, это чудесно!

— Они по-прежнему твои любимые, надеюсь?

— Да, по-прежнему.

Кэйт увидела, как Лиззи отдает отцу подарок, который приготовила для него, пошла на кухню и налила себе в бокал вина.

«Ох, Дэн, — подумала она со вздохом, глядя на флакончик, который все еще держала в руках, — с чего это тебе вдруг вздумалось делать мне подарки?!»

С этими духами связано слишком много воспоминаний, и они неожиданно захлестнули ее. Ведь и без того ей сейчас нелегко из-за всех этих страшных событий. Зачем же лишний раз напоминать ей о том, насколько она одинока? Можно было сделать это в более подходящее время.

Джордж наблюдал за тем, как его мать поглощает ужин, которого вполне хватило бы двоим здоровенным мужчинам, и про себя усмехался. Хорошо бы ей вообще отказаться от пищи, но давно канули в Лету те дни, когда она следила за своей фигурой.

— Передайте-ка мне соль!

Нэнси протянула руку, и Джозеф вложил в нее солонку. Лили и Илэйн с отвращением поморщились, когда Нэнси громко икнула, прижав руку к груди, словно хотела выжать из нее воздух.

— Лучше в нас, чем в таз! Да, Джорджи, мальчик мой?

— Конечно, мама, — в ответ улыбнулся Джордж.

Вдруг в глазах Нэнси загорелись зловещие огоньки, и, ткнув в него пальцем, она сказала:

— В твоем возрасте не следует увлекаться фаршем, ведь ты и так страдаешь запорами!

Джордж покраснел.

— Право же, Нэнси, — вышла из себя Илэйн. — Совсем ни к чему обсуждать за праздничным столом пищеварение Джорджа! — Ее всегда бесила забота свекрови о кишечнике мужа.

Нэнси всей своей массой повернулась к Илэйн:

— У Джорджа с детства запоры. Спасибо, в больнице меня научили ставить клизмы. А то приходилось делать ему так называемый «ручной массаж», вставлять палец…

— Ой, Бога ради! Мы все-таки за столом! — Лилиан резко оттолкнула от себя тарелку. — Ну, нельзя ли хоть раз… хоть на Рождество… обойтись без этой проклятой темы!

Нэнси презрительно фыркнула, подцепила вилкой изрядную порцию овощей и, отправив их в рот, обратилась к Лили:

— Знаешь, Лилиан, слишком уж ты щепетильна. А от этого один вред. Я вот разменяла уже девятый десяток, и все потому, что следила за работой кишечника. Кишки — самая важная часть организма. Они избавляют нас от всякой дряни…

— Ну пожалуйста, мама! — взмолился Джозеф. — Лили права. Давай отложим эту тему на потом. Пусть лучше Джордж нам расскажет о своей работе! — И Джозеф с лучезарной улыбкой поглядел через стол на Джорджа.

— С работой полный порядок, — ответил Джордж, а сам подумал: «Такой порядок, что скоро меня выставят вон. И я уже никогда не смогу приобрести машину марки „даймлер-соверен“, как у тебя, и ты это прекрасно знаешь, не так ли? Но всякий раз задаешь при встрече один и тот же вопрос! А что это Лили все ворчит, что особняк слишком велик? Ах да, ведь именно поэтому им теперь приходится терпеть эту старую мегеру!»

Его мысли нарушил голос Илэйн:

— Джордж, ты что, не слышишь? Лили к тебе обращается!

— Он всегда был таким, Илэйн, с самого детства. Вечно витал в облаках! Потому и не добился ничего в жизни. Посмотрите, как преуспела Эдит. Живет в Америке! Ее Джосс — хирург. Несколько раз в год ездят на Багамы. А для материнского сердца нет радости большей, чем знать, что хоть кому-то из детей повезло!

Вся эта тирада была произнесена специально для Джорджа, чтобы уязвить его. Даже в самом тоне звучало ехидство.

— Эдит, по-моему, обожала путешествия, верно, мама? Помните, как она сбежала в Брайтон с одним коммивояжером? — парировала Илэйн, наслаждаясь замешательством, вызванным ее словами. Это была запрещенная тема, так же как и ребенок Эдит, отданный вскоре после рождения в приют.

Нэнси оттолкнула тарелку и так нахмурилась, что лицо ее под густым слоем пудры стало еще морщинистее.

— Только ты, Илэйн, способна ляпнуть такое! Сердце мое разбито! Мальчики, проводите меня в гостиную, я хочу побыть одна.

— Ну что ты, мама, Илэйн ничего плохого не хотела сказать!

— Заткнись, Джордж, лучше помоги старой больной женщине.

Джордж и Джозеф подскочили к матери и принялись поднимать ее грузное тело со стула. Илэйн и Лилиан смотрели, как Нэнси, опираясь на сыновей, проковыляла в гостиную.

— Не женщина, а исчадие ада! — прошипела Лили, как только за ними захлопнулась дверь.

— Я все слышу, Лили! Еще не оглохла! — Голос Нэнси, казалось, просочился сквозь плотно закрытую дверь.

Илэйн прижала ладонь ко рту, чтобы не прыснуть от смеха.

— Просто невероятно! У нее, Илэйн, слух, как у слона! Представляешь?

— Я все хорошо представляю и очень тебе благодарна. И не спрашивай, не возьмем ли мы драгоценную мамочку к себе. Я сразу отвечаю: нет! Ее нельзя оставлять одну, а мы с Джорджем оба работаем!

Лили вздохнула: «Я и не стану спрашивать, потому что знаю наверняка, какой будет ответ!»

Джордж и Джозеф усадили мать на диван, подоткнули ей под бока подушки.

— Ты, Джозеф, иди доедай свой ужин. Я хочу поговорить с Джорджем наедине.

Джозеф не вышел, а прямо-таки выскочил из гостиной, несмотря на свой возраст. Он, процветающий бизнесмен, чувствовал себя с матерью восьмилетним мальчишкой и по-прежнему повиновался ей. Нэнси похлопала рукой по дивану:

— Сядь рядом с мамочкой, Джорджи!

Он осторожно придвинулся к туше.