Ольга Тарасевич - Любовь по Интернету, или Подари ему весь мир

– Даша, тебе легко рассуждать, – тихо сказал Вадим, бросая на меня взгляд, полный отчаяния. – Потому что я обещал, что в тюрьму пойду я. Мне страшно, Даша. Мне проще платить ему и оставаться на свободе, и думать, что со временем, может быть, ты сможешь меня полюбить. Понимаешь? Мне страшно отправляться за решетку. Я не хочу тебя терять. Я думаю, что быстро смогу продать свою квартиру. Сама понимаешь, тут такой район, столько офисов и магазинов, Кремль рядом. У меня ее с руками оторвут. Я этот вариант несколько лет ждал, чтобы и центр, и кухня большая. Не люблю новостройки, всегда хотел жить в старом доме, здесь атмосфера совсем другая. Но вот не судьба…

У меня на душе заскребли кошки.

И зачем я только связалась с Вадимом? Мне эти отношения – ни уму ни сердцу. И вот получается, что уже волею трагических обстоятельств я просто по рукам и ногам повязана с этим человеком. Впрочем, сейчас не время думать о себе. Как ни крути, мы вместе попали в трудную ситуацию, и если я теперь заявлю, что мое дело – сторона, это будет просто банальным подлым предательством…

Итак, он хочет платить шантажисту. У него есть десятка, еще десять тысяч он может одолжить. Значит, нужно найти где-то тридцать тысяч долларов. Где их найти? Продавать свою квартиру, конечно, мне тоже не хочется. Ювелирных украшений у меня – одно название. Димка что-то дарил в свое время, сережки, колечко с бриллиантами. Но камешки совсем крохотные, так, ерунда, думаю, больше тысячи долларов они не стоили даже при покупке, а ведь все бэушные ювелирные изделия, если это не старинные украшения, наверное, стоят максимум половину от первоначальной цены. Тогда остается машина. Мой «паркетник», серебристая «Toyota Rav 4», которую Димка подарил мне на тридцатилетие и великодушно не стал требовать при разводе…

– Вадим, я думаю, можно предложить шантажисту забрать мою машину, – твердо выговорила я. – Она не покупалась в кредит, бывший муж тогда был при деньгах и рассчитался наличкой.

– Даша, нет. Ты что! А как же ты без колес? Даже слышать не хочу!

– Вадим, ну я не совсем без колес останусь. У отца два автомобиля, новая иномарка и старенькие «Жигули». Думаю, он мне не откажет. Мне часто нужна машина, Юльку возить. Она у меня простужается постоянно, как в метро спустимся – сразу сопливит.

– Вот видишь, тем более!

– Вадик, мы спокойно будем пользоваться «Жигулями».

– Спасибо, Даша. Не ожидал, честно, – Вадим крепко пожал мои ладони. – Конечно, я со временем верну тебе все деньги за машину. В течение года я смогу рассчитаться, уверен.

– Вот видишь, все устроилось. Хотя я все-таки по-прежнему считаю, что мы не должны ничего платить шантажисту.

– Нет, лучше пусть задушится своими деньгами, не хочу я в тюрьму… Знаешь, наверное, будет правильно, если я помогу тебе продать твой автомобиль. Не хватало еще, чтобы тебя обманули.

– Я думаю, его не надо продавать. У меня приятельница в нотариальной конторе работает, я попрошу ее оформить генеральную доверенность на машину без указания имени и фамилии. Шантажист потом просто внесет свои данные.

– Захочет ли он?..

Я пожала плечами:

– Ему же горит ободрать нас как липку. Если мы будем спешно продавать машину, то все равно сильно потеряем в цене. Так что ищи свою часть денег, а я поеду в нотариальную контору.

– Даша, я тебя отвезу!

Я покачала головой. Мысль о том, что мне придется сесть в машину Вадима, на которой я сбила человека, ничего, кроме отвращения, у меня не вызывала.

Пока я одевалась (мое яркое леопардовое платьице, из той, прошлой, безмятежной жизни, я чуть не взвыла, пока его натягивала), Вадик вызвал мне такси.

Мы договорились встретиться вечером. Стараясь не морщиться от отвращения, я подставила губы под его поцелуй (нет, точно, я никогда не смогу жить с этим человеком, если даже после такого секса он мне противен, то все ясно: шансов у наших отношений нет вообще) и быстро выбежала из квартиры…

Секретарь нашей редакции, которой я сообщила о якобы приключившейся со мной болезни, никак не прокомментировала новость. Но от ее профессиональной сдержанности легче мне не стало. У нас очень напряженный график работы, и даже небольшая простуда редактора всегда оборачивается серьезной проблемой для всех сослуживцев. Клятвенно себе пообещав как можно скорее разрулить навалившиеся на меня проблемы, а потом совершить трудовой подвиг, я открыла дверь ожидавшего меня канареечно-желтого «Ford’а».

– Куда едем, девушка?

Я назвала приветливому симпатичному таксисту адрес нотариальной конторы, в которой работала моя приятельница, и вздохнула.

Недолго меня радовала моя красавица-машинка. Придется ее отдать наглому шантажисту, через час все документы будут оформлены, вечером Вадик заберет мой джипик. Конечно, это глупо – шантажист не угомонится и будет продолжать тянуть деньги. Но это единственное, что я могу сделать для Вадика. Несмотря на то что я не хочу жить с этим мужчиной, я просто не могу бросить его в беде. Меня так воспитали. Так воспитали?..

Да нет, не надо врать самой себе. Меня ведь на самом деле воспитывали совсем по-другому…

Перед моими глазами вдруг возникло красивое, чуть постаревшее лицо отца.

Я горжусь своим папочкой. Он – из того Советского Союза, в котором было не только тупое хождение строем, но и искренняя любовь к своей стране, к людям, а еще отзывчивость и порядочность. Впрочем, отец не любил говорить на эти темы, смущался. Но его дела и поступки всегда были красноречивее любых слов. Мамочка рассказывала, что еще до моего рождения отец работал в Эфиопии, где свирепствовал голод. Не задумываясь, папа передавал свой дипломатический паек темнокожим деткам с раздутыми от голода животиками. Мама ругалась: часто им самим было нечего есть. А папа ее стыдил, говорил, что они взрослые люди и должны потерпеть, потому что им проще, чем маленьким детям, пытающимся выжить в череде постоянных военных переворотов, при отсутствии элементарной медицинской помощи и самых необходимых продуктов…

Я представила, как буду объяснять папе, что мне нужны старенькие «Жигули».

Наверное, можно сказать, что я разбила свою машину и она не подлежит восстановлению.

Можно… Только вот… Кому я буду дурить голову? Моему любимому дорогому родному папочке… Он всегда учил меня ответственности. Говорил, что самое главное – чистая совесть. И что за свои ошибки надо платить самому, не перекладывать собственную вину на чужие плечи.

И вот я, его дочь, устроила такое… Сбила девушку, оставила ее умирать, прячусь, скрываюсь, все что-то выгадываю, чтобы и самой чистой выбраться из этой грязной истории, и любовнику помочь…