Сандра Браун - Смертельно влюбленный

Кобурн упер руки в колени с выражением крайнего возбуждения на лице:

— Ты рассказала Фреду, что я что-то искал здесь?

Поколебавшись несколько секунд, Хонор кивнула.

— Вот поэтому Фред и захотел тебя убить. Наверняка получил приказ от Бухгалтера.

— Ты уже упоминал этого самого Бухгалтера вчера вечером. О ком идет речь?

— Хотелось бы мне знать. Но сейчас нет времени объяснять тебе все это. Ты просто должна поверить, что, хотя Фред не может больше тебя убить, это способен сделать Дорал.

— Это не может быть правдой!

— Но это правда!

Он говорил как о точно установленном факте. Без малейших сомнений.

И все же Хонор колебалась.

— Послушай, — сказал Кобурн. — Ты хочешь остаться здесь и поставить на старую дружбу. Хорошо. Но лично я сматываюсь. Мне надо доделать свою работу. Ты могла бы мне помочь, но особой необходимости в этом нет. Все, что я пытаюсь сделать, — это спасти твою шкуру. Если ты желаешь положиться на милость Дорала Хокинса, что ж, пожелаем друг другу удачи.

— Дорал не причинит мне зла.

— Черта с два не причинит. Если узнает, что ты владеешь важной для него информацией, еще как причинит. И тебе, и твоему ребенку. Ты ошибаешься, если думаешь иначе. А затем, независимо от того, расскажешь ли ты ему что-нибудь ценное, Дорал убьет тебя, так что оставайся и умирай или пойдем со мной. Тебе придется принять решение, пока я считаю до пяти. Один.

— Может быть, ты и не лжешь, но ты ошибаешься.

— Я не ошибаюсь. Два.

— Я не могу просто так взять и уехать с тобой.

— Когда сюда доберется Хокинс, меня уже не будет, а ты сможешь объяснить ему — попробуешь объяснить, — как его горячо любимый брат-близнец оказался в твоем доме с пулей в башке. Боюсь, он будет не очень понимающим собеседником. Три.

— Дорал не поднимет на меня руку. И тем более на Эмили. На ребенка Эдди? Это невозможно. Я знаю его.

— Так же, как знала его братца-полицейского?

— Ты не прав и насчет Фреда тоже.

— Четыре.

— Ты утверждаешь, что ты хороший парень, и думаешь, что я поверю тебе, просто потому что ты так сказал? — Голос Хонор срывался от переполнявших ее эмоций. — Я знаю этих людей и доверяю им. Тебя вижу первый раз!

Кобурн посмотрел на нее долгим взглядом, затем обхватил двумя руками спереди ее шею, так что голова оказалась неподвижной, приблизил свое лицо к лицу Хонор и прошептал:

— Но ты ведь знаешь. Знаешь, что я именно тот, за кого себя выдаю.

Жилка на шее Хонор пульсировала под его сильными пальцами, а пронизывающий взгляд вызывал желание вжаться в стену за спиной.

— Потому что если бы я не был копом, то трахнул бы тебя прошлой ночью, — Кобурн вдруг резко опустил руки и сделал шаг назад. — Пять. Так ты едешь или нет?

Дорал Хокинс откинулся на стену вместе с креслом, разозлился, что оно не пружинило и не вернулось обратно, как в кино, и стал биться о стену снова и снова. Пока не треснула деревянная панель обшивки. Затем он запустил в окно гостиной тяжеленным справочником «Желтые страницы» Нового Орлеана. После, стоя над осколками оконного стекла, он схватил себя рукой за начинающие редеть волосы и грубо дернул, словно пытаясь оторвать их от черепа.

Он был в истерике. Его охватывали попеременно то ужас и паника, то банальная ярость и злость.

Его брат-близнец лежал мертвый на полу в доме Хонор с дыркой во лбу. Дорал видел раны и похуже. Не только видел, но и делал подобное сам. Как тому парню, который медленно умирал, крича от боли и отчаяния, после того как Дорал порезал его охотничьим ножом.

Но смертельная рана его брата являлась самой ужасной из всех, какие Доралу приходилось видеть, потому что была словно бы отражением его собственной смерти. Даже кровь еще не успела свернуться.

И он понимал, что Хонор не стала бы убивать его брата. И наверняка это сделал сукин сын Ли Кобурн.

Во время их последнего разговора Фред сообщил приглушенным голосом, чтобы не услышала Хонор, что их добыча, Ли Кобурн, спокойно отсиживался в доме вдовы их друга Эдди все то время, что они искали его по болотам, кишащим насекомыми.

— Он и сейчас там? — спросил Дорал.

— Такая удача нам не обломилась, — ответил Фред. — Уже смотался.

— И насколько же он впереди нас?

— На несколько минут или на несколько часов. Хонор говорит, что Кобурна уже не было, когда она проснулась. Он взял ее машину.

— Хонор в порядке?

— В шоке. Бормочет что-то невразумительное.

— А что делал там Кобурн?

— Весь дом перевернут вверх дном.

— Он знал про Эдди?

— Еще когда он выбрал эту протоку, у меня возникло такое чувство, что знал.

— Откуда?

— А вот этого не знаю.

— А что говорит Хонор?

— Говорит, что Кобурн искал какую-то вещь, защищая которую Эдди погиб.

— Твою мать!

* б

После короткой паузы Дорал быстро спросил брата:

— И что ты собираешься делать?

— Гнаться за ним.

— Я имею в виду с Хонор?

Тяжелый вздох Фреда был отчетливо слышен в телефонной трубке.

— Разве с Бухгалтером у нас есть выход? Когда я позвонил и сказал, что должен проверить дом вдовы Эдди… Ну, ты знаешь…

Да, Дорал знал. Принцип Бухгалтера — не брать пленных. И не важно, если речь идет о друге семьи, о женщине с ребенком. Никаких свидетелей. И никакой пощады.

У Фреда разрывалось сердце. Но он должен был сделать все, что надо. Потому что знал: это единственный выход. И еще потому, что боялся ужасных последствий, ожидающих каждого, кто не выполнит приказ.

Дорал положил трубку, прекрасно понимая, что брат возьмет на себя решение проблемы, чтобы к тому моменту, когда Дорал присоединится к нему, они могли доложить в полицейское управление о чудовищном двойном убийстве Хонор Джиллет и ее маленькой дочурки Эмили.

Они припишут эти убийства Ли Кобурну, который наверняка наоставлял там по всему дому свои отпечатки пальцев. Ребята из правоохранительных органов будут вне себя. Фред знал, какие правильные слова надо сказать журналистам, чтобы они вцепились в эту историю зубами и стали с ней носиться. Скоро весь штат будет истекать слюной, мечтая вонзить зубы в Ли Кобурна, единственного подозреваемого в массовом убийстве на складе плюс в убийстве женщины и ребенка.

Такой хороший план полетел к чертям.

Дорал провел еще около десяти минут в ярости и горе, но затем ему удалось успокоиться. Стерев с лица пот и слезы, он заставил себя отложить личные чувства до того момента, когда сможет окунуться в них в полной мере, и попробовал оценить объективно сложившуюся ситуацию, которая была хуже некуда.