Галина Романова - Встретимся в другой жизни

— Думать нужно быстрее, — судорожно сглотнул Виталик, как завороженный глядя на ее выпуклости. — Он может быстро вернуться.

— Допустим, я уезжаю… — не меняя позы, принялась она размышлять. — Допустим, я даже спрячусь, хотя ума не приложу, где это можно сделать… Но остается одно “но”… — Какое?..

— Ты…

— Я?! — Виталик оторвал наконец свой взгляд от Ликиной груди и во все глаза уставился ей в лицо. — А при чем тут я?..

— “При чем тут я”? — передразнила она, резко вставая. От такого колыхания воздуха Виталик едва не лишился чувств. — Как ты объяснишь своему братцу, что упустил меня? Он же тебя живого зароет, несмотря на кровное родство. А мне тебя жалко, потому как малый ты неплохой, хотя и соображаешь туго…

— Да ладно тебе, — обиженно засопел он. — Я и это придумал…

— Да ну?!

Никак не отреагировав на ее сарказм, Виталик опустился на колени и пошарил рукой под тумбочкой. После недолгих поисков он извлек на свет деревянную ножку, служившую когда-то опорой для нехитрой дачной мебели.

— Вот, — пробормотал, отряхивая джинсы. — Ты меня саданешь посильнее этой штуковиной, а я сознание потеряю, вот и будет объяснение для братца, черти бы его побрали. Скажу, что принес тебе ужин, а ты на меня напала.

— Да ты что?! — подскочила Лика, открывшись взору Виталика почти до пояса. — Ты в своем уме?!

— Анжелка!.. — умоляюще прошептал Виталик, вытирая пот с верхней губы. — Ты оденься, что ли!.. Я ж не железный!..

— Прости, — засмущалась Лика, осознав, что переигрывает. — Отвернись…

Виталик отвернулся к окну и с дрожью в коленях принялся подглядывать за Ликой.

— Анжелка! — неожиданно нарушил он тишину. — А ты замуж за меня пошла бы?..

— Ты что, сдурел?! — на миг оторвавшись от своего занятия, опешила она. — Я же замужем…

— Что это за муж, что жену свою бросает?

— Не твоего ума это дело, — обиделась Лика. — Он не бросает, а работает. Чтобы жена его жила безбедно. Я не работаю, машину личную имею, тряпок целый воз. Ты смог бы меня так обеспечить?..

— Нет, — обреченно покачал Виталик головой. — Зато любил бы больше жизни… И всю жизнь на руках носил бы…

— Ладно, давай инструктируй, — прервала его излияния Лика. — Сам говоришь — торопиться нужно.

Следующие несколько минут он посвящал ее в детали своего плана.

— А теперь давай бей! — приказал он, вложив ей в руки деревянную дубинку. — Не бойся!

— А вдруг я тебя убью? — испуганно округлила глаза Лика.

— Не убьешь, — успокоил ее Виталик. — Бей! Если не хочешь попасть к нему в лапы.

Напоминание о Яровом придало ей решимости, и она что есть силы обрушила деревяшку Виталику на голову. Тот несколько секунд изумленно смотрел на нее остановившимися глазами, потом со стоном рухнул к ее ногам.

— Прости меня, Виталечка, — прошептала Лика, опускаясь перед ним на колени.

Приложив ухо к его груди и услышав равномерный стук сердца, немного успокоилась. Осторожно перешагнув через новоиспеченного друга, она выскочила из комнаты.

Прижимая к груди руку с зажатыми в ней ключами. Лика осторожно спустилась на первый этаж и, не заметив ничего подозрительного, вышла на улицу.

Как и обещал Виталик, “девятка” стояла у раскрытых настежь ворот и терпеливо ждала свою хозяйку.

— Ну, давай, малышка, не подведи! — вставляя ключ в замок зажигания, прошептала она.

Плавно тронув машину с места. Лика заметила боковым зрением, как в окнах первого этажа зажегся свет. Очевидно, шум мотора разбудил одного из незадачливых охранников.

— Пока, ребятки, — заулыбалась она, выезжая за ворота. — Думаю, что встретимся не скоро…

Анатолий Николаевич стоял на балконе и разглядывал усеянное звездами небо. Занятие это он очень любил, знал названия многих созвездий и с легкостью отыскивал их на небосклоне. Если и случалось что подзабыть, открывал любимый астрономический справочник и восполнял пробел.

Но на этот раз его восторженное созерцание небосвода было прервано требовательным звонком в дверь.

— Кто бы это мог быть? — пробормотал он вполголоса и, озадаченно взглянув на часы, двинулся в прихожую.

К тому времени, когда он достиг входной двери, звонок нажали еще пару раз.

Раздражаясь все больше и больше, Анатолий Николаевич, игнорируя дверной “глазок”, распахнул настежь дверь и остолбенел… И было от чего: на пороге, почти совершенно обнаженная, стояла молодая девица. Единственным серьезным и цельным одеянием на ней была бейсболка, надетая козырьком назад. Все остальное представляло собой узкие полоски ткани, не сдерживающие буйства юной плоти.

— Здорово, дед, — пахнула она на него густым перегаром. — Что остолбенел?.. Не нравлюсь?..

Последний вопрос она сопроводила таким непристойным жестом, что бедный Анатолий Николаевич схватился рукой за сердце.

— Вам кого, уважаемая?.. — спросил он наконец, немного справившись с сердцебиением. — Вероятно, вы ошиблись?..

— Ни хрена, — икнула поздняя гостья, отправляя в рот жевательную резинку. — Мне нужны твои соседи. Вон из той квартиры напротив.

— Так и звоните туда!.. — отчеканил Анатолий Николаевич, сердито сдвинув брови. — И на всякий случай на часы взгляните…

— Это ты к чему? — повела мутными глазами девица.

— Это я к тому, что время для визитов не совсем подходящее. Да и вид у вас, мягко скажем, неприличный…

— А мне плевать, — вспылила вдруг она. — И на время — у меня его нет ни хрена, и на вид мой — братве нравится… А в квартиру напротив я уже звонила и не один раз, соседи твои отсутствуют…

— Помилуйте, леди!.. — Анатолий Николаевич сделал безуспешную попытку прикрыть дверь. — Я-то здесь при чем?!

— Вот это уже ближе к телу, — глупо захихикала она, извлекая откуда-то из-под лоскутков сложенную вчетверо бумажку. — Передать нужно кое-что…

— Что это?! — как можно строже спросил он, глядя на маленький белый квадратик, которым нахальная девица помахивала перед его носом.

— Записка… — громко лопнул пузырь жевательной резинки, надутый ее ярко накрашенным ртом. — Передать нужно, и как можно быстрее…

— Какая записка?.. — почти прокричал Анатолий Николаевич, вконец теряя терпение. — Кому?! О чем?! От кого?! Вы можете выражаться яснее, без ваших вульгарных штучек?!

— Могу. — Игнорируя его брезгливую гримасу, она слизала клочья жвачки розовым язычком. — Записку передашь бабе… В ней, в записке то есть, не в бабе…

Девица зашлась хриплым смехом. Анатолий Николаевич снял очки и принялся протирать и без того чистые стекла полой вельветовой куртки.

— В записке телефон, по которому меня можно найти, — оборвала она наконец смех.