Айрис Джоансен - От судьбы не убежать

– Мы думали, что мне не помешает уметь обращаться с лошадьми. Это могло пригодиться во время нашей миссии.

– Миссии. – Фрэнки хихикнула. – Звучит так важно и… смешно.

– Наверное.

Улыбка вдруг сошла с лица Фрэнки.

– Нет, не смешно. Донован тоже выполнял миссию, правда? И чуть не умер. И ты мог умереть. Мама волновалась.

– Правда?

Девочка кивнула.

– И я тоже. Но мама пообещала поехать туда и вызволить тебя из беды.

– Это… любопытно.

– Значит, ты все-таки ей нравишься, да? И вы, наверное, были друзьями, когда она учила тебя ездить верхом.

– К чему ты клонишь, Фрэнки?

– Иногда мне приходится оставлять маму одну. То есть не совсем одну. Я не специально, но когда музыка… Я не могу взять ее с собой в музыку. – Фрэнки прикусила нижнюю губу. – Она говорила, что не одинока, но тогда еще был жив Чарли. Я не хочу, чтобы она была одинокой, Джейк.

– И?

– Ты… мне нравишься. Ты пришел на помощь, когда мы оказались в беде. Наверное, мама тебе тоже нравится. Я просто хочу, чтобы ты помог ей не чувствовать себя одинокой. Не обязательно все время быть с ней, только иногда.

Господи, неужели он способен так растрогаться? Килмер целую минуту не мог вымолвить ни слова.

– Ты мне тоже нравишься. Фрэнки. Но не уверен, что мама одобрила бы такие разговоры.

– Она не любит, когда я об этом говорю. – Фрэнки усмехнулась. – Говорит, не мое дело. Нет уж, мама – мое дело. Точно так же, как я ее.

– Вы отличная команда.

– Да, – кивнула Фрэнки. – Послушай, если не хочешь, можешь этого не делать, но я должна заботиться о маме. – Внезапно ее осенило. – Значит, когда мама учила тебя ездить верхом, вы должны были оседлать одного из тех белых коней, о которых ты мне рассказывал? Которые, ты говорил, похожи на гром и молнию?

– Да.

– Но у вас ничего не вышло… После нашего разговора я думала о тех лошадях. Белые лошади очень красивые. Ты когда-нибудь слышал о Белом Мустанге?

– Боюсь, что нет.

– Никто не знает, правда это или легенда, но его видели в районе от Скалистых гор до Рио-Гранде. Говорят, он спас маленькую девочку, которая потерялась.

– Ты много знаешь о знаменитых лошадях, да?

– Конечно. Мама рассказывала мне о них, а когда мне исполнилось шесть лет, подарила книгу. Больше всего я люблю рассказ о Шотгане. Он был всего лишь маленьким пони, но бросился в бушующее море и вытащил спасательный плот с тонущими людьми. А еще про Буцефала.

– Кого?

– Я правильно произнесла его имя? Черный жеребец Александра Македонского. Александр даже назвал в его честь город. Правда, здорово?

– Здорово.

– А как звали кобылу Пола Ревира, мы не знаем. Некоторые считают, что Гнедая Красавица. Я думаю, она такой же герой, как Пол Ревир. Ведь это она…

Вечером, после ужина, Блокмен вышел вслед за Килмером на крыльцо.

– Штольц подозревает Невинса.

– Компьютерного гения?

Блокмен кивнул.

– Вполне возможно. Штольц сказал, что ведет наблюдение, и если ему удастся выяснить что-то конкретное, он мне завтра перезвонит. Но это ведь не срочно, да? Никакой утечки быть не может. Норт не знает, где мы.

– Срочно. Любой, кто ищет Грейс и Фрэнки, – это срочно.

– Я выхожу на связь каждый вечер. – Роберт сменил тему. – Утром видел тебя с Фрэнки. Потрясающий ребенок.

Килмер кивнул.

– Как я понимаю, ты не хочешь углубляться, – усмехнулся Блокмен и спустился по ступенькам. – Что-то атмосфера становится слишком напряженной. Пойду в спальный домик и сыграю партию в покер. Кто-нибудь из ребят обязательно сидит за картами.

Напряженной? Он прав, подумал Килмер, глядя вслед Блокмену, пересекающему двор. Все эти дни прошли в сильнейшем напряжении. Марво, Пара, Грейс.

Из гостиной послышалась музыка. Фрэнки начала играть сонату. Обычно она играла по вечерам, если не сочиняла. Килмер уже привык сидеть здесь в одиночестве и слушать, пока Фрэнки не уходила спать. Ему хотелось бы видеть ее лицо, когда она склоняется над клавишами, но будет чертовски трудно…

– Фрэнки просила узнать, не мешает ли тебе.

Повернувшись, Килмер увидел стоящую в дверях Грейс.

– Что?

– Фрэнки не слепая. И все замечает. Ты всегда уходишь сюда после ужина. Она говорит, что не будет играть на синтезаторе, если это тебя раздражает.

– Разумеется, нет, пусть играет. Я с ней завтра поговорю.

Грейс колебалась.

– Вы с ней много разговариваете, да?

– Наверное, пытаюсь наверстать упущенное, – улыбнулся он. – Хотя вряд ли это возможно.

– Нет. – Грейс помолчала. – Вот почему я не возражала, чтобы ты узнал ее поближе. Ты понятия не имеешь, чего лишился.

– Точно, – согласился он. – Но ты могла бы мне рассказать. Когда ты обнаружила, что Фрэнки необычный ребенок?

– Сейчас подумаю. Наверное, года в три. Когда она обнаружила старое пианино в гостиной у Чарли. Но еще раньше мне казалось, что ребенок слышит то, чего не слышим мы. А потом Фрэнки узнала, что звуки, которые звучат у нее в голове, можно воспроизвести. Мы с Чарли были потрясены. Не знали, как поступить. В конце концов я поняла: то, что неестественно для других людей, абсолютно естественно для Фрэнки, и мне следует это принять и сделать все возможное для счастья моей девочки. Чтобы ее талант не приносил ей страданий.

– Ты отлично справилась.

– Надеюсь. Я старалась.

Килмер немного помолчал.

– Она за тебя переживает. Думает о твоем одиночестве.

Грейс замерла.

– Это Фрэнки тебе сказала?

– Мне показалось, девочка ищет няньку для мамы на то время, пока сама занята музыкой, – усмехнулся он. – Заверила меня, что полный рабочий день мне не грозит.

– Значит, выбор пал на тебя?

– Я польщен, Фрэнки подумала обо мне. И удивлен, почему она не выбрала Блокмена. Наверное, считает, что он слишком занят. Всем известно, что я лишь отдаю приказы. – Он поднял руку, предупреждая возражения Грейс. – Знаю. Не нужно ничего говорить. Ты убеждена, что я не подхожу.

– Ты мне не нужен. Я и сама со всем справлюсь. И ты ясно дал понять, что не ищешь лишней ответственности.

– Черта с два. Ты меня не слушала. – Он пристально посмотрел ей в лицо. – Или не хотела слушать. Я не хочу тебя винить, но не говори ерунды. Теперь я вернулся и хочу взять столько ответственности, сколько ты мне позволишь, – голос его звучал хрипло. – А сижу я здесь вот почему: когда Фрэнки начинает играть, я не могу оторвать от тебя глаз. Ты сама назвала Фрэнки наблюдательной. Хочешь, чтобы она заметила, как я мечтаю затащить ее мать в постель? Думаешь, она готова к этой ступени образования, а?

– Нет, конечно. Фрэнки не поймет…

– Поначалу нет. Но ты должна понимать: в конце концов она все равно заметит. Я не в состоянии хранить тайну, а ты ничуть не лучше меня. По крайней мере пока мы оба изнываем от… Почему ты просто не позволишь мне… – Килмер вздохнул. – Я не собирался этого говорить. Само вырвалось. – Он спустился по ступенькам. – Лучше пойду к ребятам, пока не сморозил глупость. Но это правда, и нам пора с этим что-то делать. Мы оба были бы гораздо спокойнее, черт возьми, и могли бы лучше работать, если бы не приходилось бороться с собой. – Он умолк. – Завтра в три я буду в амбаре.

Грейс замерла.

– И как мне понимать твои слова?

– Понимай так, что ты не позволишь прикоснуться к себе здесь, в доме. Рядом с Фрэнки. – Килмер усмехнулся. – А постель нам не нужна. Насколько я помню, мы занимались этим везде, где только могли найти плоскую поверхность. От грязной канавы до кухонного стола в хибаре на окраине Танжера. Нам ничего не мешало. – Он ушел, не дожидаясь ответа.

Ничего не мешало.

Грейс дрожала, глядя в его удаляющуюся спину. Короткая фраза всколыхнула воспоминания о стольких объятиях, стольких… Нет, сейчас же прекрати думать о нем. Она чувствовала, как просыпается ее тело, ощущала покалывание в запястьях и ладонях. Дыхание прерывалось, груди налились, стали чувствительными.

Господи, она его хочет.

Власяница, как выразился Донован.

Он прав, это настоящая пытка – смотреть на Килмера, слушать его голос и подавлять желание. Она женщина, черт возьми. И желание – это естественно. Неестественно не удовлетворять его, если это не принесет никому вреда.

Нужно идти спать. И подумать. Взвесить последствия.

Она не хотела думать. Она хотела бежать за Килмером – немедленно, сию минуту.

Нам не нужна постель.

Грейс закрыла глаза. Бороться. Нужно время, чтобы преодолеть слабость. Завтра она займется делами и выбросит Килмера из головы.

Завтра…

Завтра в амбаре, в три.

Глава 11

Солнце пекло Грейс спину, пока она медленно приближалась к амбару.

Это ошибка.

Нет, все правильно.

А если и ошибается, все равно она это сделает, с отчаянием подумала Грейс. Всю ночь она ворочалась с боку на бок, боролась с собой и пришла к такому решению. Она взрослая женщина, и секс не должен делать ее беззащитной. У нее достаточно разума, чтобы постоять за себя. Всего лишь безумие плоти – такое уже было с ней много лет назад. Прошло столько времени, и она, наверное, страдала от отсутствия секса. Килмер прав: удовлетворив желание, оба смогут лучше выполнять свои обязанности.