Сюзанна Симмонс - Райский уголок

— Что-то не припомню. Мужчина предпринял новую попытку:

— Кроме того, мы провели некоторое время с Мэрилин Уошборн.

— Это имя мне знакомо, но встречаться с госпожой Уошборн не приходилось. Моя бывшая соседка по комнате в колледже — из Ньюпорта. У нее там дом.

— Интересно, встречались ли Мегс и я с ней. В интеллигентном голосе почувствовалось некоторое замешательство.

— Ее зовут Тори Сторм.

— Нас представляли Виктории Сторм, — вставила блондинка. — Ей принадлежит тот большой дом на побережье. — Ярко-красные ногти осторожно прикоснулись к ярко-красным губам. — Как же он назывался? Сторм… что-то еще.

— Поместье Сторм.

— Точно. Поместье Сторм. Однажды нас пригласили туда на вечеринку. Помнишь, Тони? — Блондинка взглянула на брата, а затем снова повернулась к собеседнице: — У вашей подруги сногсшибательный дом.

— Не стану спорить.

— Тони и я, мы просто обожали Ньюпорт, — рассыпалась в комплиментах Мегс. — Вы часто выбираетесь туда?

— Я не была в Ньюпорте уже три или четыре года, — последовало признание.

Джейк обнаружил, что не обращает внимания на их разговор, а просто наблюдает за молодой особой в шляпе. Теперь она стояла к нему спиной. Его взгляд переместился с ее головы, скользнул по плечам, затем по тонкой талии, с талии — на едва очерченные бедра, а затем вниз, на ее длинные-длинные ноги.

Длинные ноги были для Джейка Холлистера словно леденец на палочке. И так всегда. А в юном возрасте они были его погибелью. Он так быстро попадался на эту удочку, что забывал заметить, было ли хоть что-нибудь в голове или в сердце их обладательницы.

«Самые великие печали те, причиной которых являемся мы сами», — писал Софокл более двух тысяч лет назад.

И по сей день ничего не изменилось.

Джейк глубоко вздохнул. Его склонность — возможно, слабость была более подходящим словом — к длинным ногам и первоклассным женщинам доставляла ему немало грустных минут. Слишком много встречал он в свое время холодных, расчетливых, избалованных женщин. На своем горьком опыте он убедился, что их изысканность, так же как и красота, зачастую не проникает глубже кожного покрова.

Он и прежде встречал женщин такого типа. Рожденные в рубашке, проведшие всю свою жизнь среди такой роскоши, и вообразить-то которую мудрено простому человеку, красавицы с табличкой на изящной шее, гласившей: «Любуйся, но не смей дотрагиваться».

Мысли Джейка были прерваны вспышкой молнии. Вскоре за ней последовал удар грома и появились угрожающе темные, рассерженные облака. Ветер возник из ниоткуда. Голубое море в мгновение ока стало серым. Как по мановению волшебной палочки разверзлись хляби небесные и хлынул дождь.

Возможно, лет двадцать назад тростниковая крыша красного деревянного парома и служила препятствием потокам дождя, но это осталось в прошлом. Тоненькие ручейки вскоре нашли свой путь сквозь пальмовые ветви. Дождевая вода капля за каплей проливалась на плечи игрока в поло.

Отмахиваясь от нее рукой, он капризно произнес, обращаясь к сестре:

— Чертовски сыро, Мегс. Спустимся вниз.

Она погладила его руку:

— Как хочешь, Тони. — Повернувшись к своей спутнице, блондинка спросила: — Почему бы вам не пойти с нами?

— Мне хотелось бы остаться здесь, — отказалась та вежливо, но твердо. — Взгляну на остров, когда мы будем подплывать к берегу.

Как только женщина осталась одна, она сняла темные очки — Джейк зацепил свои за карман рубашки, едва только начался дождь, — и опустила их в сумочку. Подойдя к краю парома, молодая особа облокотилась о перила и устремила взгляд в штормовую даль.

Тропический дождь лил старательно. Джейк готов был заключить пари, что не пройдет и минуты, максимум двух, как она сбежит к друзьям на нижнюю палубу. Вместо этого, к огромному его удивлению, женщина выпрямилась, сняла свою шляпу от кутюрье и подняла лицо к небу.

Казалось, ее ничуть не волновало, что дорогие кожаные туфли промокают, что дождь насквозь промочил лиф ее платья. Под тонкой тканью отчетливо угадывались очертания груди и сосков. У него мгновенно пересохло во рту, и он растерянно потер ладонями обтянутые линялыми джинсами ноги.

Джейк был лишен женского общества уже более года, и она неожиданно напомнила ему картину сэра Эдварда Пойнтера, однажды виденную в лондонском музее, — «Пещера нимф шторма». Классический пейзаж, выполненный в стиле викторианской эпохи, невинный и в то же время соблазнительный: юные обнаженные девы блаженствуют в пещере уединенного острова среди шелка и парчи, золотые монеты и драгоценные камни разбросаны у их ног, нитки изумительного жемчуга украшают подобную алебастру кожу красавиц. За этим экстазом роскоши бушевало темное, охваченное штормом море, и над горящей лавиной свирепых волн, готовых нанести последний, сокрушающий удар, виден один лишь остов тонущего галиона.

Зов сирен.

Джейк слышал его. Сирены, зовущие на поиски сокровищ. На поиски приключений. Неизвестная влекущая даль, где царили успех, богатство, неземные наслаждения.

Черт побери, иначе что же он слышал сейчас?

Словно повинуясь немому приказу, молодая женщина обернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Он должен был что-то сказать. Джейк открыл рот:

— В эту пору здесь всегда идет дождь.

— В Буффало обычно в такое время года снегопад за снегопадом, — ответила она.

— Вы из Буффало?

— Родилась там.

— А теперь? Леди помедлила.

— Иногда Нью-Йорк. Иногда Лондон. Иногда Париж. Как придется.

Похоже, он не ошибся.

— Далеко вы от дома, — отозвался он.

— Да, верно, — согласилась она, — А вы? Немного помолчав, он сказал ей:

— Я тоже далеко от дома.

Буря закончилась так же неожиданно, как и началась. Внезапно наступила тишина. Дождь прекратился. Темные облака унеслись вдаль. Море успокоилось, выглянуло солнце. Паром с пыхтением огибал один из маленьких островов, расположившихся у входа в бухту Проповедника.

Впереди раскинулся Рай.

Джейк сощурился от слепящего солнечного света, отражавшегося от кристально чистой воды и нетронутых белых пляжей. Все это было ему давно знакомо, но каждый раз он замирал при виде божественной картины: раскидистые пальмы и причудливые вспышки цвета, подаренные гибискусом и бугенвиллеей; живописная деревянная пристань, позвякивание колокольчика, сообщавшего местным жителям о прибытии в Пургатори парома; маленький городок, расположившийся на побережье; огромный дом в викторианском стиле на холме, поднимавшемся над бухтой, горы вдалеке. Конечно, им далеко до Скалистых гор Колорадо, но для острова Рай это все-таки горы.

И завершала это почти неземное великолепие радуга — эта волшебная арка света между солнцем и туманом, — неожиданно вспыхнувшая над островом. Он слышал, как молодая женщина глубоко вздохнула. Или, возможно, он только видел, как колыхнулась под мокрым шелком бледная грудь.