Пьер Рей - Казино "Палм-Бич"

– Я у себя дома или нет? Да или нет?- повысив голос, переспросила она.

– Да!- с отчаянием выкрикнул Ален.

– Тогда какие могут быть вопросы? Разве я не могу пригласить к себе кого хочу?

– В таком виде?

– Хороши манеры,- запоздало отреагировал Гарри.

– Подобным тоном со мной еще никто не разговаривал.- В голосе Гарри звучали угрожающие нотки.

– Прости его, Гарри! Он всегда такой нервный, когда возвращается с работы.

– Его самочувствие меня не волнует. Я ухожу.

Изящно изогнувшись, он поднялся с пола, допил из стакана виски и, направляясь к двери, кивнул Марине на прощание головой.

– Мне ужасно хочется набить вам морду,- устремив на Гарри налитые кровью глаза, прошипел Ален.

Марина встала с пола, влезла в свои трещавшие по швам джинсы, затем надела рубашку Алена.

– Марина, ты куда?

Она подошла к нему, легким движением руки взъерошила его волосы и резко, как выстрел из револьвера, выпалила:

– С ним.

– Ну, если я еще соглашусь,- сухо уточнил Гарри.

– Гарри, не будь таким противным,- захныкала Марина.

– В таком случае пошевеливайся. Этот твой мужичок мне не нравится.

– Марина!- задохнулся Ален.

– Ты мне осточертел,- грубо оборвала она его.

Дверь за ними захлопнулась. Ошарашенный таким финалом, Ален машинально налил себе виски.

– Дерьмо, дерьмо и еще раз дерьмо,- прошептал он.

Неожиданно в дверь позвонили. Марина! Она подшутила над ним! Вне себя от охватившего его восторга, он бросился к двери, но простая мысль охладила его пыл: не следует так бурно проявлять свои чувства, иначе она поймет, какую имеет над ним власть.

Он сделал строгое лицо, слегка нахмурил брови и открыл дверь.

– Здравствуй, Ален! Я могу войти?

На пороге стояла улыбающаяся Мабель. От неожиданности он оцепенел.

– Ты перекрасила волосы в зеленый цвет?

– Тебя это волнует?- проходя мимо него, спросила она.

Быстрым, цепким взглядом она осмотрела комнату.

– Все на своих местах, за исключением моих фотографий. Почему ты убрал их? Они тебя раздражали?

Она села в кресло, и ее юбка высоко задралась, обнажив мясистые ляжки.

– Я очень тороплюсь. У меня сейчас обеденный перерыв, и я буквально на секунду за…

– Разве ты работаешь?- перебила его она.

– А из каких средств, по-твоему, я плачу тебе алименты?

Мабель засмеялась мелким, так хорошо ему знакомым покровительственным смехом.

– Ален, Ален… Сегодня – 22 июля, а чек я должна была получить тридцатого числа прошлого месяца. Ты говоришь несерьезные вещи.

Она широким жестом положили ногу на ногу, и он заметил полоску ее трусиков телесного цвета.

– Ты его получишь.

– Когда?

– В данный момент я на мели. Мне нечем заплатить даже за квартиру. Более того, у меня задолженность в банке по кредиту.

Она с подозрительным вниманием посмотрела на него.

– С тобой всегда так… Как ее зовут?

– Кого?

– Ту, которая потрошит тебя? Господи, ты постоянная добыча женщин… Все! С меня достаточно!- Она глубоко вздохнула, снисходительно посмотрела на него, затем, потупив глаза, тихо сказала:

– Все получилось так глупо… Может, мы поторопились? Иногда мне приходит мысль… ведь не все же было так уж плохо…

– Что?

– Наша жизнь,- ответила она голосом провинившей ся школьницы.

Инстинктивно Ален почувствовал надвигающуюся опасность.

– Ты к чему клонишь?

Мы живем независимо друг от друга, и нас ничто не связывает…

– Связывает! Мои деньги!

– Если бы ты знал, как мне тяжело их принимать. Но я одинока, и у меня нет выбора. Это ужасно…

Вдруг она расстегнула блузку и тыльной стороной ладони потерла грудь. Ален успел заметить розовый набухший сосок.

– Жарко здесь…

Она откинулась на спинку кресла, и ноги ее широко разошлись в стороны.

– Может, начнем все сначала?

Наконец-то он понял ход ее мыслей, и его охватил ужас.

– Сначала?- медленно произнес он.

– Не мы первые, кто оказывается в таком положении…

Несмотря на жару, он почувствовал, как его зазнобило.

– Что ты на это скажешь, Ален?

– Мабель, я опаздываю.

– Да или нет?- надтреснутым голосом спросила она.

– Нет! Это была ошибка… Недоразумение…

Резким движением она оправила юбку и вскочила на ноги. Мышцы ее лица конвульсивно сокращались.

– Я только что от Хартмана. Он завел на тебя дело, и тебе, миленький, придется раскошеливаться…

Мабель показалось, что слов недостаточно, чтобы выразить ему всю накопившуюся в ней ненависть, и она плюнула ему прямо в лицо.

За исключением мягких перчаток из черного шевро и соломенной, украшенной мелкими цветочками шляпки, натянутой до бровей, на Марине, как обычно, ничего не было. Опершись ладонями о пол, она усердно делала отжимания.

– Пятьдесят,- сказала она тяжело дыша и распласталась на полу мастерской, широко раскинув в стороны руки и ноги.

– Меньше тридцати,- невозмутимо заметил Гарри.- Почему ты постоянно врешь?

– Ничего не могу с собой поделать. Принеси мне стакан молока.

Наклонив консервную банку, Гарри поливал поверхность охристого полотна, лежавшего на полу, карминово-красной краской.

– Возьми сама.

– Гарри… ну, пожалуйста.

– Ты меня с кем-то путаешь.

Не меняя положения, Марина впилась зубами в яблоко и задумчиво уставилась в потолок.

– Он славный – тот,- сказала она мечтательно.

– Уже жалеешь его?- с ехидцей спросил Гарри.

– Он хорошо трахается.

От этих слов Гарри даже хохотнул.

– Бухгалтер! Ничтожный, жалкий, смешной бухгалтеришка! В какие это времена «минусы-плюсы» стали как следует трахаться? Подойди сюда…

Она послушно поднялась, подошла к залитому краской полотнищу и растянулась на нем во весь рост.

– Повернись… живее!

– Я испачкаю перчатки,- запротестовала она.

Не переставая жевать яблоко, Марина размазывала своей округлой попкой карминово-красную краску.

– Подожди, когда я продам этот шедевр, закуплю для тебя целый супермаркет.

– Никто никогда не купит ни одной твоей картины.

– Кто не понимает тонкости моей живописи – законченный мудак. Активнее шевели задницей. Я назову это произведение «Отпечатки». Эй! Ты куда?

Испачканная краской, Марина развинченной походкой подошла к холодильнику, достала бутылку молока и выпила всю прямо из горлышка.

– Психопатка! Ты о чем думаешь? Краска высохнет.

Она медленно подошла к низкому дивану и, не обращая внимания на то, что вся была в краске, села. Гарри хотел возмутиться, но она опередила его.

– Я думаю об Алене.

Глава 3

Когда Ален вошел в кабинет, лошадиное лицо Баннистера расплылось в широкой доброжелательной улыбке.