Ирина Сафина - Принц для роскошной женщины

Марина еще раз осмотрела содержимое гардероба — все находящееся в нем стало жалко. Промучившись с час, она достала некогда подаренный подружкой Тамарой вязаный свитер (он все равно был велик), вышедшие из моды кожаные брючки. Сверху она наденет замшевую курточку с оторочкой из норки. Курточка короткая — собака не допрыгнет.

Облачившись, повертелась у зеркала. Нарядом Марина осталась довольна, беспокойство вызвало другое. Она снова увидела тонкую прядь седых волос. Марина не красила волосы принципиально и гордилась их естественной красотой — длинные, чуть выше талии, теплого каштанового цвета, густые, они от природы слегка подкручивались на концах. Марина не раз ловила восхищенные взгляды мужчин, обращенные не столько на нее, сколько на ее волосы. И вот, Марина стала замечать в них седину. Поначалу седые волоски появлялись редко, но затем… Расчесываясь, Марина с горечью заметила, что инородный цвет, помимо той пряди, промелькнул и еще в нескольких местах.

Марина где-то слышала, что седина появляется от возраста, внутренних заболеваний, наследственности и стресса. Первые три пункта Марина отмела сразу же, а вот стресс… Но какой у нее может быть стресс? На работе — исключено, Марина — профессионал, она прекрасно знает свое дело, и уже давно перестала волноваться; личная жизнь — тоже исключено. Одиночество временное и на данный момент вполне ее устраивающее. Откуда взяться стрессу?

Отбросив расческу и грустные мысли, Марина улыбнулась и открыла дверь. Уже переступила порог, как вдруг: "Сумка! Я забыла сумку!". Пришлось возвращаться. Накануне вечером водитель Прохорова привез к ней домой небольшой кожаный баульчик с ключами от дачи, едой для собаки, перевязочным материалом и лекарствами. Марина схватила баул и, забыв поплевать через левое плечо, закрыла за собой дверь.

За прошедшие сутки выпало много снега, и уборочная техника мешала движению, закупорив узкие улочки Петербурга. На Вознесенском проспекте слишком нетерпеливый Lexus попытался объехать зазевавшейся москвич и задел крыло новенького Марининого BMW.

"Останется царапина", — с горечью подумала Марина. Чтобы не выругаться вслух она крепче сжала губы и включила радио. Из динамика донеслась очередная супермодная песенка о безответной любви. Марина изо всех сил пыталась вслушаться в пустопорожний набор слов, даже принялась подпевать. Ей очень хотелось прогнать из памяти последние слова Прохорова: "Я думаю, что вы нужны друг другу". Директор сказал их просто так, или что? Что он хотел этим выразить? То, что Марина одинока и ей необходима хотя бы собака? Или, что юрисконсульт Роскошная настолько холодна и бесчувственна, что просто необходимо заставить ее сострадать? Нет, как бы ни была навязчива модная песенка, отвлечься от назойливых мыслей не получалось. Дорога до Гатчины показалась Марине вечностью.

Наконец, поплутав по лабиринту дачного поселка, Марина остановила машину у симпатичного двухэтажного особнячка с высокими резными дубовыми воротами.

Марина вышла из машины, но к калитке пошла не сразу. Вид резных ворот, воспоминание о том, как они появились здесь — остановило. Это было два года назад. Отмечали юбилей Прохорова на даче, "в тесном семейном кругу, по-домашнему". В приглашенных: семья, руководство фирмы, влиятельные люди города, французские партнеры. И вдруг, в разгар праздника, возле калитки останавливается потрепанный грузовичок. Несколько дюжих парней выскакивают из притормозившего следом жигуленка и начинают споро выгружать из грузовика резные ворота. Высокий, чрезмерно худой и совершенно седой человек подходит к Прохорову, обнимает грубыми, обветренными руками одного из самых богатых людей Петербурга и плачет.

— Спасибо, — шепчет он.

Гости недоуменно переглядываются, а Прохоров так же тепло обнимает работягу и с надрывом в голосе отвечает:

— Спасибо тебе.

Нежданный гость уехал. Прохоров ничего не пожелал объяснить собравшимся. На неосторожно заданный слишком молодым начальником отдела сбыта вопрос — отшутился.

Марина стояла возле машины, смотрела на резные ворота и размышляла. Ну отблагодарил какой-то работяга Прохорова, что в этом такого? Почему вдруг воспоминание об этой сцене бормашиной сверлит ей мозг?

Тряхнув головой, будто прогоняя кошмар, Марина уверенным шагом направилась к калитке.

Прошло полчаса. Ноги начали замерзать. Марина с трудом сдерживалась, чтобы не вспомнить и не произнести вслух кучу нехороших слов. Она сидела на корточках сбоку от высокого крыльца с пакетом собачьего корма в руках, а из-под крыльца к ней настороженно присматривались два недоверчивых собачьих глаза.

— Ну иди сюда, собачечка, лапочка… у меня тут смотри какая вкуснятина, мммм… Иди, я с тобой поделюсь, — говорила Марина и чмокала губами. В порыве отчаяния, использовав весь запас ласкательных слов и сюсюкательных интонаций, Марина была готова сама есть собачий корм, лишь бы убедить вредное животное вылезти из-под крыльца. Она даже поднесла к губам сухой комочек и закатила глаза в притворном экстазе.

Без толку. Сволочное животное сидело под крыльцом и спокойно наблюдало за цирковым представлением.

Прошло еще полчаса. Марина сходила погреться в дом, нашла на кухне початую пачку сигарет, покурила. Собака сидела под крыльцом.

В конце-концов, любому терпению приходит конец, и Марина, распахнув ногой дверь, решительно вышла во двор.

— Знаешь что, поскудная ты тварь, — начала она, стоя с гордо поднятой головой у крыльца, — мне совершенно наплевать, сдохнешь ты с голоду или нет. Так что, смотри — я бросаю пакет во дворе. Захочешь, вылезешь и поешь. Не захочешь — твое дело. Я свою миссию выполнила! Adieu!

Марина бросила на землю пакет с кормом и пошла к машине. Уже возле ворот она затылком почувствовала движение за спиной. Обернулась.

Большая кавказская овчарка с перевязанной передней лапой сидела в двух метрах от нее и, высунув розовый язык… улыбалась? Марина взорвалась:

— Что смеешься? Продолжения не будет! Клоуны разъехались! Иди корм ешь, the show is finished!

Собака робко, на трех лапах, придвинулась ближе. Глядя на забинтованную ногу, Марина вспомнила, что должна была не только покормить, но и перевязать животное. Также Марина заметила, что собака вовсе не она, а он. Кобель.

— Ах, оказывается ты мужик! Ну иди сюда, солнышко, — снова нехотя засюсюкала Марина, желая до конца исполнить обещанное и осмотреть рану. — Иди, я тебя не обижу!

Но пес, выслушав слащавую тираду, поднялся и заковылял обратно к крыльцу. Марина застыла с протянутой рукой. Пес шел, не оглядываясь, низко опустив голову.